С термином «научно-технический прогресс» я познакомился при любопытных обстоятельствах.
В 1954 году я бригадирствовал на сооружении Тихвинского глиноземного завода в Бокситогорске.
Однажды мы вели канализацию, и вот на месте одного из колодцев на трехметровой глубине наткнулись на огромный валун. Надо сказать, что ни прораб, ни рабочие, ни я до этого вообще не видели валунов, а такого великана и представить себе не могли. За неимением техники целую неделю долбили кувалдой.
На седьмой день возле котлована появился незнакомец (по его словам, приехал с Камчатки), посмотрел на наш сизифов труд и заявил; «Наряд на 200 рублей — и утром вашего валуна не будет. От радости прораб даже торговаться не стал.
На следующее утро мы увидели вместо валуна на бровке лишь груду осколков. Рядом, улыбаясь, восседал утомленный, но довольный наш избавитель. Работу, над которой мы бились неделю, сделал за ночь один человек! На наш вопрос, как это он сумел, последовал ответ: «А вот это, братцы мои, и есть научно-технический прогресс».
Как оказалось, вся «наука» и весь «прогресс» заключались в том, что пришелец нагревал от костра камень, а затем обливал его водой. Опыт этот, конечно, сразу же сделался достоянием всей стройки.
Технический прогресс не что иное, как органический сплав, в котором достижения науки и техники помножены на мастерство и рабочий опыт.
Мы пользовались, например, универсальными мастерками. Ими можно было не только класть раствор, но и разбивать кирпич, рубить арматуру, доску-сороковку. Приезжали к нам в гости норильчане — понравился наш мастерок, — подарили им один на память. Через несколько лет я оказался в командировке в Норильске и был приятно удивлен, увидев у каменщиков точно такие же мастерки, кованные из рессор.
А южнее они не пошли, хоть и побывало на наших объектах много гостей со всей страны.
А жаль. Производительность труда у каменщика, вооруженного универсальным мастерком, на 30 процентов выше, чем с обычным набором инструментов — мастерком и молотком-кирочкой в руках.
Бригадный подряд требует разумно использовать все достижения науки и передовой практики, все резервы, все мастерство рабочих и организаторские способности руководителей.
А рабочая смекалка — та же бригадная научная организация труда. Надо только думать хорошенько, и резервы будут. Иногда самые неожиданные.
В управлении у нас работал когда-то главным инженером Федор Иванович Соляник, человек уважаемый, участник Великой Отечественной войны, бывший разведчик, награжденный многими орденами. Подошло время — и Соляник, проработав 40 лет на стройке, ушел на пенсию.
Когда началась серьезная, большая работа, мы поняли: бригаде нужен инженер-консультант, который кроме всего прочего занимался бы документацией, перепиской с организациями. Может, уговорим Федора Ивановича?
Собралось нас человек семь, взяли торт — всё честь по чести. Поговорили о здоровье, делах, а потом и спрашиваем, не пойдет ли он к нам в бригаду? Соляник не удивился, будто только и ждал подобного приглашения. Помолчал. Подумал. Поинтересовался: «Кем же?» Мы ответили, что монтажником второго разряда, большего предложить не можем. «Что же буду делать?» — спросил он. «Все, что хочешь, Федор Иванович, только помогай нам». — «Интересно, — согласился он, — пойду».
Долго, наверное целый месяц, мы не могли принять нашего нового монтажника на работу. Ни управление, ни трест не утверждали. Наконец — не без по мощи обкома партии — удалось решить этот вопрос.
Первое время весь трест ездил смотреть, чем же занят Федор Иванович в роли рабочего. Как мы ни сопротивлялись этим визитам, не помогало. Обрядили дядю Федю (так обращались к нему рабочие) в фуфайку, поставили ему теодолит. Полмесяца продолжались экскурсии, но в конце концов все успокоились. Тогда мы переодели дядю Федю в костюм, и он занялся инженерными делами. Нам больше нужна была его голова, а не руки.
Федор Иванович Соляник проработал в бригаде один год, но за это время во многом благодаря его усилиям бригада получила дополнительно 60 тысяч рублей, экономии. Он ваял на себя контроль за качеством привозимых деталей, все переговоры с поставщиками, споры с арбитражем. Фактически Федор Иванович действовал как бригадный экономист, хотя если вдуматься, делал работу управленческой службы. У работников СМУ не доходили руки до настоящего, глубокого экономического анализа и контроля: «Некогда!» Кивали на трест, но трест от бригады так далеко, что контакт с ним вряд ли возможен. Федор Иванович, прекрасный специалист, распутал много «узелков». У нас действовал подлинный хозрасчет.
Создав компетентную комиссию, в которую вошли работники СМУ, заказчик и представитель трестовской лаборатории по качеству, Соляник применил санкции за некондиционные материалы к заводам-поставщикам. Дорого обошелся им брак — несколько десятков тысяч рублей выплатили заводы СМУ.
Однажды мы понесли значительные убытки, как это было и в самом начале нашей подрядной деятельности. Но если тогда специалисты СМУ, да и сами рабочие сравнительно быстро установили и устранили причины потерь, то на сей раз даже наши опытные экономисты Л. С. Живило и С. Г. Рожкова не могли уяснить, в чем же суть.
За дело взялся Федор Иванович. Как эксперт-криминалист, день за днем сверял он бухгалтерские документы с «натурой» — фактическим наличием строительных материалов, полученных бригадой в течение года. При том объеме работ, который мы вели, это был огромный труд.
Федор Иванович проявил удивительное терпение, и поиски увенчались успехом. Что оказалось? На объекты бригады поступали колонны с индексом НК — серийная, сравнительно недорогая продукция. На другие же объекты СМУ шли колонны с индексом КК — дорогостоящие изделия. В бухгалтерии управления не разобрались в этих тонкостях и зачислили всю эту продукцию на наш счет. Федор, Иванович доложил бухгалтерии и плановому отделу об этих упущениях.
Заволновались там, забеспокоились: кончилась тихая жизнь. Мы стали постоянно контролировать работу административно-управленческой службы.
А сколько рационализаторских предложений, интересных решений было при Федоре Ивановиче — нашем «мозговом центре».
Начал с того, что привел в безупречный порядок малую механизацию, научил заботиться о машинах так, чтобы они всегда были безотказны. Закрепил всю малую механизацию за звеньевыми и рабочими.
Позже, на строительстве мясокомбината, был очень большой объем сварочных работ — десятки тысяч стыков. Ручная сварка тормозила все дело. Соляник нашел выход: раздобыл на «Судоверфи» два списанных сварочных полуавтомата. Когда станки привезли после ремонта на площадку, вокруг собрался народ. «Да ведь для них помещение необходимо! — сказал я. — Никогда не видел, чтобы эти полуавтоматы под открытым небом работали…» Соляник загадочно молчал. А тем временем двое рабочих уже несли огромные зонты из обычного рубероида.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});