— Это очень трудно, я не смогу.
— Слышишь, — я схватил его за бретели майки и зашипел ему в лицо так, что любая бы гадюка обзавидовалась: — слышишь, трудно бегать по потолку, потому что падаешь постоянно! А здесь просто нужно найти людей, что работают диспетчерами и всё. Все проблемы. Подключи мальчишек и рыбаков, что ходят в море, они с радостью выложат тебе, кто грабит их прибрежные воды. Расскажут, кто, куда и зачем ходит, и когда больше кораблей: ночью или днём. Кто щедрый, кто бедный из моряков. Понимание надо иметь, и ты получишь здоровый куш. После того, как я проверну одно дело, ты получишь много денег, очень много денег. Подумай…
— Я подумаю, хорошо.
— Подумай, и да… не стоит об этом говорить полиции, пытаясь заработать себе на шиш с маслом. Если сдашь меня, то сдохнешь в тот же день в невыносимых мучениях, я тебя об этом уже предупреждал. В тебе остался змеиный яд, который я только купировал своими заклинаниями и зельем. Вот, кстати, возьми противоядие, оно действует ровно два месяца, потом будет слишком поздно. Буду жить я, будешь жить и ты, и хорошо жить.
— Но…
— Никаких «но»! Со мной у тебя будет много денег, собственная машина, гарем из роскошных тёлок! Захочешь, девушек будешь заказывать со всего света. Хочешь малазийку, хочешь арабку, хочешь любую негритянку и даже…. даже белую мадмуазель из той же Франции. Главное: плати! Тебе всего лишь надо выступить в роли посредника между мной и теми, кто будет отмывать наши денежки. Большие, заметь, денежки!
Не знаю, что больше убедило Чарти, мои слова или пузырёк с аскорбиновой кислотой, полагаю всё же больше первое, чем второе. В конце концов, человек — раб своих желаний, а уж из негра выбить собственные желания и хотелки очень сложно, практически невозможно. Уж в этом я убедился не один раз.
— Я согласен, но этих денег, что ты мне дал, будет мало.
— Принесёшь мне нужную информацию, я добавлю. Утром деньги, вечером стулья. Если не будет вечером стульев, то не будет и утром денег. И башки твоей тупой тоже не будет. Усёк?
— Оф кос, — решил блеснуть эрудицией Чарти, соотнося в уме деньги с какими-то стульями.
— Тогда до следующей ночи, — усмехнулся я, чуть ли не слыша скрежет шестерёнок в его голове. — Хотя нет, ты не успеешь. Встретимся через три дня. Ты мне всё расскажешь и покажешь. А дальше видно будет.
Сказав эти слова, я ушёл. Три дня я провёл в подвале, занимаясь эликсирами. Помимо этого, правда, ещё ежедневно ходил в порт, узнать всякую всячину и подчас совершенно не нужную мне информацию. На третью ночь я снова заявился к Чарти, однако тот уже меня ждал и, сунув под нос несколько бумаг, радостно осклабился.
— Молодец! Вот это уже кое-что, а как там связи, наладил?
— Почти. Все любят деньги, и Мохамед тоже, а он знает тех, кого не знаю я.
— Отлично. Вот тогда тебе ещё бабла и неделю срока, чтобы всё подготовить, как надо. И не скупись платить: всё вернётся сторицей! А может, и в пять раз больше прибыли возьмём. Как там Маркс говорил или Энгельс? Не помню, короче, точно, кто сказал, но дедушка Ленин завещал: «Грабь награбленное!». Ату капиталистов и буржуев.
Не знаю, понял ли меня Чарти, но зажав в руках мятые купюры, он улыбался им, словно младенец своей матери.
— Всё, встречаемся через неделю, — и я отчалил.
На следующий день, оседлав свой катер, я направился из Джибути в следующий за Сайлой порт. Этим портом оказался город Бербера. Здесь меня никто не знал и не искал, как могло быть в Сайле. Хотя, может быть, и там меня никто не искал, потому что трудно наверняка сказать: кем был Мудак. И Мудак ли он вообще, может Вемба и Мхамха, кто там это выяснять будет? Документов его я не видел, даже не знаю: были ли они у него. Привезти его для опознания могли в любой порт. Хотя вряд ли команда того лайнера заморочилась с опознанием: дело было ночью, пассажиры ничего не видели, так что, вероятнее всего труп Мудака просто скинули за борт, и конец. Пошёл Мудак на корм акулам.
До Берберы я добрался на последних каплях бензина и с двумя пустыми канистрами. Опять началась та же суета, что и во всех остальных портах: я искал подходящий мне на будущее небольшой сейнер. В округе плавало несколько таких кораблей, добывая рыбу в прибрежных водах. Особенно много судов, но уже траулеров (в основном из Китая, Японии и Таиланда) занимались отловом акул. Эта информация, возможно, пригодится мне когда-нибудь потом для более масштабной операции.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Через сутки я знал все их примерные маршруты и поплыл в Момбасу. Там нанял пять человек из числа самых отчаянных, прикупил старый деревянный баркас и, взяв его на буксир, отправился обратно в Берберу. Денег мне пока хватало, но на неотложные нужды желательно иметь побольше. Поэтому, завернув по пути в порт Марка, я снял со своего счёта ещё денег и, «заряженный» ими, отплыл в Джибути. Как раз за всеми этими морскими пертурбациями прошло ещё две недели.
Негров своей новоиспечённой команды я высадил не в самом порту Берберы, а в небольшой рыбачьей деревушке по соседству, оставив им еду и сняв небольшую хибару. Пусть пока тут посидят. В Джибути меня уже с нетерпением ждал Чарти, что достал целый ворох нужных мне бумаг. Оставалось только в них разобраться. Это были графики прохождения судов, их принадлежность, примерный маршрут, скорость хода, состав команды и ещё многое другое. То есть то, что и надо.
— Держи деньги. И вот тебе лекарство, если я не появлюсь через месяц. Выпьешь, как время пройдёт, и жди от меня следующего задания.
На следующий день я уже плыл в Берберу. Изучив там все полученные документы, я наметил необходимый для нападения маршрут. Атаковать лучше всё же ночью, днём чересчур всё явно.
Забрав свою команду и вооружив их дробовиками, мы отчалили в открытое море. За прошедшие сутки я, как мог, обучил их в саванне обращению с дробовиками. Автоматы своим подельникам дать всё же не решился. Лучше пусть пока полежат. Французский МАТ — исключительно моя привилегия. А дробовики я купил официально (ну, почти) в оружейном магазине.
Старый, набитый до отказа баркас натужно гудя не менее древним мотором, рассекал воду. Лодка вместительная, хоть и не новая, да и не рыбу я на ней ловить собирался, решив использовать баркас по принципу американских сухогрузов типа «Либерти», что изначально создавались для пары рейсов во время Великой Отечественной войны. Впрочем, некоторые из них прослужили гораздо дольше…
Напряжённо всматриваясь в линию горизонта, я выискивал необходимые мне суда. Примерный список я знал, но не все из них подходили для нападения. Маршрут подобрал максимально короткий. Все треки были прописаны у меня в бумагах. С собой я их не брал, начертил схемы следования от руки, а что не смог нанести на отдельные листы, то запомнил наизусть.
Радиостанций у нас, разумеется, не было, не стал я их покупать, а вот оружием всех обеспечил. Главной проблемой пиратства во все времена было отсутствие базы и поддержки местных властей, поэтому все мои акции могли быть только одноразовыми.
Первым попался испанский сухогруз. Доплыв до него, с баркаса взвились кошки, и по ним подобно чёрным лысым обезьянам наверх полезли мои пираты. Одного из них я оставил в лодке и, нацепив на лицо чёрную повязку, вскарабкался вслед за остальными.
Действовали по простой до безобразия схеме: оказавшись на палубе, мои люди разбегаются по ней, блокируя все выходы и входы по максимуму, затем мы вдвоём с одним из негров заходим в рубку управления. Там беседа с дежурной сменой, вызов капитана и опустошение сейфа. Всё прошло как по маслу.
— Капитан! — на смеси разных языков затараторил я. — Давайте по-хорошему. Мы честные чёрные пираты, нам нужны деньги, а не ваши жизни. Не будем препираться и строить из себя жертв, а разойдёмся мирно. В Африке жить тяжело, работы нет, заводов нет, фабрик нет, даже бананы не везде растут. Да и не будешь сыт одними бананами, пучит от них! Вот и приходится добывать себе денег на чёрный хлеб насущный. Ничего личного — просто бизнес. Вы, рискуя, зарабатываете своим трудом, мы отнимаем у вас заработанные деньги, тоже рискуя. Всё по-честному и без обмана, как у волшебника Сулеймана.