Читать интересную книгу Бабочки Креза. Камень богини любви (сборник) - Елена Арсеньева

— Ну, может быть, ей стало тебя жаль? — глухо сказал Гектор, отводя глаза. — Она побоялась, что я убью тебя, если узнаю, что ты не Лариса.

— А ты убил бы?

Он вскинул голову:

— Нет. Я и Ларису-то не собирался убивать, клянусь.

— Верю, — отозвалась Аглая. — Однако ты велел Наталье держать меня на прицеле. И она послушалась. Под дулом ее обреза я переодевалась. У Натальи так и плясал палец на спусковом крючке, я чувствовала, что при малейшей попытке с моей стороны ослушаться она выстрелит, выстрелит в меня! На ее лице была такая ненависть…

— Она ненавидела тебя за то, что ты сломала нам весь наш замысел, — сказал Гектор, но в голосе его не было уверенности.

— В самом деле? — зло бросила Аглая. — И все же она сдержалась, не выстрелила. Думаю, вовсе не из жалости ко мне. А потому, что тогда ты, увидев меня мертвой, сразу догадался бы: я не Лариса. Даже если бы она выстрелом изуродовала мне лицо до неузнаваемости, нас не перепутаешь. У Ларисы волосы другие. И сложение у нас разное. Ты догадался бы, если бы присмотрелся к трупу. Наталья наверняка убила бы меня, но в подполье, когда мы должны были бежать. Там, в темноте, ты не разглядел бы подмены.

— Но потом-то я все же узнал бы, что Лариса жива, — глухо возразил Гектор, но глаз не поднял.

И опять Аглая поняла, что он думает о том же, о чем думает она.

— Потом? — с горечью повторила она. — А ты уверен, что у тебя было бы это потом? Откуда, каким образом Хмельницкий мог узнать, куда доставили Ларису? Почему он явился так быстро? Я знаю, ты можешь предположить, что кто-то из тех часовых на городской заставе сообщил Хмельницкому, в каком направлении проехал автомобиль Ларисы. Ну и что? Проехал да и проехал. Никакой вести о похищении комиссарши Полетаевой не разнеслось — ведь она не была похищена. А Хмельницкий заведомо явился спасать ее! Он не сомневался, что Лариса должна быть в доме, и даже удивлялся, что она бежала. Выходит, Хмельницкий знал о твоем плане. От кого? Если бы на него работали Федор или Константин, их не убили бы. Предатель думал бы прежде всего о своем спасении, а они погибли, пытаясь спасти тебя. Тогда кто сообщил Хмельницкому?

Гектор вскинул на нее глаза, словно молил о пощаде, но Аглаю в ее ревнивом обличительном раже было уже не остановить.

— Ой, только не говори мне, что Хмельницкий собирался застрелить Наталью, если ты не выйдешь! — Она даже ладони выставила вперед, как бы защищаясь от его возможных слов. Но тут же испуганно прижала их к груди, потому что Гектор вдруг надвинулся на нее и рявкнул:

— Хватит! Довольно! Замолчи! Я все уже и сам понял! Понял, какой был идиот! Понял, что меня предали! Помнишь, Хмельницкий крикнул: «Я знаю, что ты здесь, затаился в каком-нибудь из своих проклятущих тайников!» Никто не знал о тайниках в доме. Ни одна живая душа. Кроме Натальи. Еще тогда у меня мелькнуло подозрение. А потом появилась Лариса с анархистами…

— Вот именно! — не выдержала молчания Аглая. — Как они все могли догадаться, куда ехать? Только если заранее знали путь. И потом, помнишь, ты сказал Ларисе, чтобы она отпустила Наталью, ведь та помогла ей бежать. Ты все еще предполагал, что Ларисе удалось уйти через подпол. А она вытаращила глаза и закричала: «Бежать? Да вы тут все с ума посходили!» Она ничего не понимала. А потом закричала: «Она меня раздела, ограбила, предала!» Я еще тогда подумала: вот странности, почему Лариса убеждена, что ее вещи из приемной доктора Лазарева украла именно Наталья? Ведь знает, что кухарка ушла от доктора некоторое время назад… И слово «предала» прозвучало не случайно. Лариса страшно озлобилась против Натальи, а такое могло произойти только в одном случае: если Наталья по какой-то причине была с Ларисой заодно. Ты находился в убеждении, что используешь Наталью, дабы похитить Ларису, а на самом деле Лариса была в курсе всей интриги и ужасно разозлилась, что дело не так пошло. Она плела свою интригу. И какова была ее цель, как ты думаешь?

Гектор молчал. Страдание и боль исчезли с его лица. Оно было ледяным.

— Какой страшный у тебя ум, — заговорил он наконец. — Ледяной и безжалостный. Кто сказал, что женщины слабы и беззащитны?

Аглая уставилась на него испуганно. У нее — ледяной и безжалостный ум? До сей минуты она и не подозревала, что у нее вообще есть хоть какой-то ум!

Губы Гектора искривились в сардонической ухмылке:

— Человек, который так сказал, ничего не понимал в женщинах. Я — как несчастный, неопытный фехтовальщик, против которого вышли три сильных противника, причем совершенно невозможно ни предсказать выпад хоть кого-то из них, ни понять причины, по которым они бьются именно так, а не иначе. И самое смешное, что все они — вроде бы как беспомощные женщины… Значит, мне не спастись.

— Погоди-ка, — сказала Аглая. — Против тебя вышли три противника-женщины? А ты уверен, что хорошо посчитал? Одна — Лариса, другая — Наталья, а третья-то кто же? Или я о ком-то просто еще не знаю?

— Ну отчего же, думаю, ты о ней знаешь, — невесело усмехнулся Гектор. — Потому что третий мой противник — ты.

Он сунул руку в сидор и достал оттуда револьвер.

— Да, ты, — повторил Гектор со вздохом.

* * *

— Ну, мне пора, работа ждет, — сказал Андрей на улице, когда они с Алёной вышли из парикмахерской. — И, между прочим, не где-нибудь, а в Музее живых бабочек.

— О господи, вот так совпадение! — изумилась наша героиня. — Неужели и такой музей есть?

— Открылся недавно рядом с Покровкой, напротив парикмахерской «Фэмили». Знаете, на Пискунова…

— Да что вы говорите? — вскричала Алёна. — Я же туда каждую неделю хожу маникюр делать, но никакого музея не видела.

— Он в подвале находится, почти не разглядишь, вот о нем никто и не знает. Они и попросили меня постеров им наделать, чтобы себя разрекламировать. Хотите, пойдемте со мной? Там красиво. Цветы, растения тропические, а среди них летают огромные бабочки…

— Да нет, спасибо за приглашение, — отказалась Алёна. — На самом деле я к бабочкам совершенно равнодушна. И вообще, мне не до них, мне работать надо!

Они простились, причем Андрей выпросил-таки у нее визитку и пообещал отправить фотографии по электронной почте сегодня же, когда вернется из музея. Алёна пошла домой, однако от мыслей о бабочках почему-то никак не могла отвязаться. Может, и правда написать на эту тему романчик? Хотя, если честно, ее, как детективщицу и отчасти как доморощенного детектива, куда больше заинтересовала история, рассказанная Натальей Михайловной: история любви, благородства, преданности и предательства.

Может быть, лучше написать исторический детектив о робкой и трогательной Наталье, которая была влюблена в неизвестного человека, погибшего во время революционных бурь? Написать о добродушном увальне Гавриле Конюхове, который принял ее с дочерью, а потом пожертвовал собой, спасая семью? Написать о предателе и доносчике Кирилле Шведове… Неприятное какое имя — Кирилл, никогда оно не нравилось Алёне!

А все же интересно, какова должна быть фамилия главного героя? Кто именно был дедом Натальи Михайловны? Что-то помнится из перечисленных ею фамилий… Хмельницкий? Отличная фамилия, удалая такая. Орлов? Еще лучше, но немножко книжно. Учкасов — ну нет, какой-то комедийный персонаж. Берлянт? Нет уж, такая фамилия для шулера и совершенно отрицательного персонажа, главный герой никак не может ее носить. Впрочем, только в пьесах Островского сплошь говорящие фамилии, которые сразу обрисовывают характер персонажей, в жизни-то все иначе. Вон какая миролюбивая фамилия у Алёны — Ярушкина. Тихая такая фамилия, а в жизни ее носительница — ого, настоящей фурией-фуриозо бывает! А кстати, ярка, ярушка — это то же, что овечка. Вот смех, они же с новым знакомцем, фотографом Андреем Овечкиным, практически однофамильцы! Ну не ирония ли судьбы, что именно он притащил ей в клювике оброненный в лифте листок? Хотя слово «клювик» здесь явно ни при чем. Что вообще наличествует у ярок и овец? Пасть? Рот?

«О какой ерунде ты думаешь! — укорила себя Алёна. — А все от безделья. Займись каким-нибудь упражнением для тренировки мозга. Ну хоть список несчастный попытайся расшифровать!»

Правда, это не ее дело… Да и ни к чему во всякой невразумительной ерунде пытаться разбираться. Но что такого в том списке? Почему именно из-за него так разъярилась Наталья Михайловна? Почему так переменилось ее настроение после того, как мадам узнала, что списка в конверте нет, и решила, что его прикарманила Алёна? Хотя, возможно, настроение у нее изменилось от того, что она прочла в письме Владимира Шведова.

Конечно, он пытался оправдать отца (судя по возрасту Владимира Шведова — ему за 60, — Кирилл Шведов родил сына уже в весьма немолодые годы!). Но как можно оправдать доносчика, погубившего целую семью? Конечно, трудно судить, глядя через годы…