рулевой экскурсионного корабля. Периодически на тропах появлялись крохотные людские фигурки, которые выныривали из зарослей и замирали прямо над пропастью.
За час, проведенный в бухте, мы успели искупаться несколько раз. Тем временем солнце поднималось все выше, становилось совсем жарко. Папа предложил посидеть в теньке, чтобы не обгореть. Мы взяли вещи и переместились ближе к двум женщинам, отдыхавшим под алеппской сосной, и попросили разрешения устроиться рядом с ними.
Одна из дам ответила на прекрасном итальянском:
— Вам придется заплатить за билет.
Мы ошарашенно уставились на нее.
Женщина продолжила с крайне серьезным видом:
— Угостите меня сигаретой и располагайтесь. — Затем она расхохоталась и добавила, глядя папе прямо в глаза: — Я пытаюсь бросить и потому не покупаю сигареты. Но стоило увидеть, как вы курите, мне тотчас жутко захотелось сделать то же самое.
Вторая дама произнесла что-то по-французски. В ее голосе одновременно слышались веселье и упрек.
Папа тоже засмеялся и протянул пачку первой собеседнице.
— Что она сказала? — полюбопытствовал я.
— Что ее подруга бросила курить, но только свои сигареты.
Мы уселись под сосной. Папа положил сигареты и спички на камни между нашими полотенцами и шезлонгами дам и сказал, что они вольны выкурить хоть всю его пачку.
— Где вы так хорошо научились говорить по-итальянски? — поинтересовался он у первой.
— После окончания университета я год прожила во Флоренции. Преподавала французский, изучала итальянский. А вас каким ветром сюда занесло?
Мы кратко рассказали о причине нашего пребывания в Марселе и спросили у дам, из этих ли они краев. Оказалось, они из Тулузы, а сюда приехали на неделю погостить к подруге.
Первую звали Адель, вторую Люси. На вид Адель была старше Люси, она выглядела лет на сорок и была красавицей, зато Люси имела совершенно неповторимый взгляд с нотками чувственной лености и от нее было трудно отвести глаза.
По профессии они были архитекторами и много лет занимались проектированием и реставрацией зданий, но ни одну из них это не вдохновляло. Как-то раз они забавы ради попробовали сочинять и иллюстрировать сказки для детей. Шуточная затея неожиданно оказалась удачной, их книги стали издавать во Франции, а потом и за границей. В какой-то момент Адель и Люси с удивлением поняли, что могут позволить себе уйти из основной профессии.
По словам Адель, прелесть их работы состояла в том, что она давала им много свободного времени. Адель и Люси создавали по три книги в год, на каждую уходило около двух месяцев работы, так что примерно шесть месяцев в году писательницы могли посвящать тому, что им было больше всего по душе, то есть путешествиям.
Главное, пояснила Адель, словно преподавая нам урок (а по сути, так оно и вышло), не работать сверх необходимого. Небольшие сбережения на случай непредвиденных обстоятельств, безусловно, нужны, но ударяться в скопидомство все же ни к чему.
— Сознательная бережливость, — кивнул отец, а я постарался накрепко запомнить их разговор и пообещал себе, что буду выбирать дело своей жизни, памятуя об этих словах и этой встрече.
— Вы голодны? — вдруг осведомилась Адель.
Вообще-то мы были зверски голодны.
Дамы достали из сумок бутерброды с ветчиной и сыром, огурцы и бутылку белого вина, и вскоре мы пировали, болтая, точно старые друзья.
Мы пили кофе из термоса, предусмотрительно прихваченного Адель и Люси, как вдруг на тропе, проходившей по скалистому гребню метрах в двухстах от нас, словно из ниоткуда показалась вереница туристов.
Увиденное напомнило мне фильм, который я смотрел пару лет назад в школьном киноклубе и который произвел на меня большое впечатление: «Пикник у Висячей скалы». Это экранизация реальной истории о группе австралийских школьниц, которые в тысяча девятисотом году отправились на экскурсию, рискнули забраться на крутой обрыв и заблудились. Найти удалось только одну из девушек, но она потеряла память и не могла объяснить, что же произошло.
Эта поэтическая и волнующая кинолента рассказывала о судьбе и загадках жизни, юности и смерти. Все начинается и заканчивается в надлежащее время и в надлежащем месте, как сказала главная героиня Миранда, девушка неземной красоты, которая много дней не выходила у меня из головы.
Едва я вспомнил эту фразу, один из туристов на тропе, по-видимому, неловко поставил ногу и рухнул с гравийного откоса. Он покатился вниз и чудом остановился почти на самом краю обрыва, возвышавшегося на полсотни метров над уровнем моря.
Мне стало страшно. Мужчина пытался подняться, но откос был слишком крутым, а остальные туристы, казалось, не знали, как помочь своему товарищу. Они что-то кричали, но я не мог расслышать, что именно.
Я с ужасом подумал, что вот-вот стану свидетелем смерти человека. Природа вокруг оставалась такой же безмолвной и прекрасной, какой была минуту назад и какой будет минутой позже.
Не отрываясь, я наблюдал за спасением упавшего туриста. Другие бросили ему веревку, затем осторожно, стараясь не упасть следом, вытянули его обратно на тропу. Судя по всему, он не пострадал, потому что вскоре туристы в полном составе снова отправились в путь и скрылись из виду.
Адель взяла еще одну сигарету. Люси и мой отец последовали ее примеру. Все трое курили молча, никто был не в состоянии разговаривать. Их сигареты еще тлели, когда в бухту вошел корабль, на котором мы должны были вернуться в город.
— Что ж, нам пора, — произнес отец, вставая.
— Куда вы? — спросила Адель.
— Приплыл наш корабль.
— Останьтесь, сейчас самое чудесное время.
— Мы бы с удовольствием, но не знаем, как вернуться.
— Мы вас отвезем, наша машина в поселке. Домчим прямо к отелю!
Я хотел сразу же ответить «да», но промолчал, не желая выглядеть ребячески. Папа, кажется, тоже был готов согласиться немедленно, однако тоже сдерживал себя. Он повернулся ко мне и спросил:
— Что скажешь?
— Давай останемся. Нам ведь до завтрашнего утра некуда торопиться.
Мы провели в бухте еще часа два, разговаривая о том о сем (Адель была очень впечатлена, узнав, что папа математик), пили кофе, купались и смотрели, как солнце постепенно клонится к закату, а белые скалы меняют цвет на желтый, охристый и серый.
Люси на ломаном итальянском сказала мне, что я похож на одного молодого актера из «Комеди Франсез». Она назвала имя, которого я никогда не слышал и потому быстро забыл. Пока я размышлял над ответом, Адель расхохоталась и заявила, что Люси сделала мне отменный комплимент, потому что этот актер — ослепительно красивый мужчина.
Часов в шесть вечера мы сели в машину Адель и Люси и вернулись в город по Шеман-де-Моржиу —