Читать интересную книгу Война крыш - Леонид Словин

По закону мы должны были предоставить милиции информацию, которая касалась убийства.

Кроме того, существовали моральные обязанности бывшего мента. Я не должен был создавать на их пути дополнительные препятствия. Этого они не простили бы. Но!..

« Я вызвал «скорую» и милицию к месту происшествия, но не явился в милицию, чтобы об этом сообщить!.. Я сделал достаточно!»

— Твои проблемы, — мудро рассудил Рэмбо. — Я намекну кому надо, чтобы он особо не ставил на зеро.

К этому вопросу мы больше не возвращались.

— Что Маринины родственники?

— Их, можно сказать, нет. Только отчим. Профессор в университете в Балтиморе, в США. Еще подруга. Им сообщили. Подруга знает, что Марина последнее время работала с нами. Она разговаривала с отчимом. Он просил нас взять события под контроль.

— Что имеется в виду?

— Нам поручают содействовать милиции в поисках преступников. Завтра придут деньги. Какие у вас обязанности по возврату долгов Марине?

— Я тебе скажу… — сказал Петр. Договорной частью нашей маленькой фирмы ведал вчерашний физик. Он обращался к Рэмбо на «ты» с того дня, как я их познакомил.

Рэмбо объяснил ему с самого начала:

— В конторе я говорил «гражданин» и «вы» только тем, кого хотел посадить… С нормальными людьми я только на «ты»…

— Итак, мы должны были взыскать долг Владимира Яцена, обратив взыскание на недвижимость. Через три месяца в Кейсарии в суде твой адвокат должен был начать дело о наложении ареста на имущество…

Голос моего партнера пробился сквозь сдавленное тесным воротником горло.

Петр положил на стол бумаги.

— Однако у нас на руках только копии расписок…

— А что подлинники?

— Марина не успела передать.

Рэмбо покачал головой:

— Ксерокс суд не примет.

— Вот и я тоже об этом думаю.

Мне пришлось вмешаться:

— Возможно, завтра я смогу что-то предложить. У меня свидание с одной женщиной.

— Я понимаю, что не с мужчиной, — вздохнул Петр.

Мы с Петром стали прощаться.

Перед тем как уехать, я поинтересовался:

— У твоих ребят из наружного наблюдения утром много работы?

Рэмбо взглянул испытующе:

— Хочешь заказать?

— Я буду это знать завтра утром.

Роберт Дов, следователь полиции Иерусалимского округа, принявший в производство дело об убийстве нищего на Бар Йохай, вцепился в него сразу и намертво.

Роберт Дов остановил внимание на компании Гии. Он был опытный следователь. Его не смутило даже то, что авторитет противоборствующей группировки Макс, совладелец паба «Сицилийская мафия», хотя и несовершеннолетний, но уже дважды успел предстать перед израильским судом…

Косвенные улики против подростков с Бар Йохай показались ему весомее.

Группировка была невелика, сплоченна. Наряду с ребятами в нее входили девушки.

Вскоре, с помощью сыщика участка Катамоны Джерри, Роберт Дов имел представление о каждом, принадлежавшем к компании Гии.

Глава группировки Гия работал на стройке. Школу бросил, с домашними, матерью и младшей сестрой, находился в затяжном конфликте.

Среди сверстников пользовался непререкаемым авторитетом.

Когда рыжего Дана задержали за кражу ящика пива со склада магазина, Гия находился неподалеку, в сквере, и наверняка имел отношение к краже, но друзья его всеми способами отмазали. Гию вызывали тогда в полицию вместе с матерью. Он был предупрежден. Поставлен на учет.

Большую часть свободного времени он проводил с друзьями — на аллее, в пабах. Не учился. Имел связи со взрослыми уголовниками, прибывшими с Кавказа, — в Тель-Авиве, в Лоде, в Ашдоде…

Правой рукой его был Балабан. Он был старше Гии — кареглазый, с золотистыми патлами, с бледным нервным веснушчатым лицом; полная его противоположность — мягкий, отзывчивый. Мать Балабана, украинка, со всей семьей жила на севере страны.

Балабан, Арье и рыжий Дан жили в одном подъезде с убитым.

Амран Коэн мог открыть дверь каждому из них, не опасаясь. Они знали его образ жизни, распорядок дня, привычки. Амран Коэн знал их как облупленных. Не исключалось, что вся компания бывала у него в квартире.

Кроме того, живя по соседству, ребята имели время и возможности беспрепятственно в течение нескольких месяцев или недель спокойно подбирать ключ к двери…

Роберту Дову сообщили об интересе, проявленном Балабаном к следствию по делу уже на первом его этапе, сразу же после обнаружения трупа.

Борька Балабан был в числе наиболее подозрительных.

Крутого Арье Роберт Дов в качестве убийцы всерьез не рассматривал. Высокий, с темным плоским лицом, с маленькими косившими глазками, Арье работал на заводе пластмасс подсобным рабочим.

Информаторы докладывали Джерри.

Прибегал с работы, падал в койку. Спал. Выгуливал собаку, слушал радио. Бежал на работу.

«Пахарь»! У этого две ценности в жизни.

Первая — транзистор «Сони», был набит современными музыкальными композициями седьмого канала — радиостанции, объявившей войну налоговому управлению и вещавшей с корабля, стоявшего вне израильских территориальных вод.

Вторая — выбракованный альбинос-бульдог Блинки.

Ближайшим напарником Арье был рыжий Дан, харьковчанин, с того же завода пластмасс…

Оба в ночь совершения преступления были на заводе, и у них имелось твердое алиби.

Непосредственное участие в убийстве могли принять Гия и Балабан.

«А может, и Боаз…»

Роберт Дов держал в ящике стола фотографии членов компании.

На всех снимках охранник, проверявший сумки при входе в офисах, в магазинах, — пухлый, смешной — был в белой форменке с синими погончиками, такого же цвета клапанами на карманах и галстуком. Ремень врезался глубоко под толстый, навыкате живот.

«Нет… Этот не может!»

«Страх» — было огромными буквами написано у Боаза на лице. Надпись невозможно было не заметить…

Остальные были девицы.

Про подружку Гии Вику Роберту Дову было известно мало: её ничего не интересовало, кроме самого Гии. Красивые спокойные глаза овцы. Крепкие ноги и бедра.

Следователь знал этот тип, распространенный и тут тоже.

«Судьба окрестных кобелей. Постоянно задранный хвост…»

Лена — хавера Балабана.

На её счет у Роберта Дова было точное мнение.

«Девица нервничает!..»

Сыщик участка Катамоны Джерри оказался идеальным помощником Роберту Дову.

И идеальным слушателем.

Готовившийся в офицеры полиции питомец бригады «Гивати» — старательный, не расстающийся с записной книжкой, куда он записывал даваемые ему задания, — Джерри обещал в будущем стать хорошим профессионалом.

— Знаешь, почему эта девчонка так нервничала? Я про Лену… Что заставляло её это делать, знаешь?

— Нет, мефахед.

Джерри величал его то по имени, то — командир.

— Она хотела отличиться перед парнями! Доказать, что ей можно доверять! Она что-то знает или догадывается! И вот она лезет из кожи, чтобы убедить их! Согласен?

— Наверное, ты прав.

— Если все пойдет, как я рассчитываю — я выдеру ее, как козу… Обещаю, Джерри! Ты заметил? Расколоть — это как трахнуть…

Он выразил мысль предельно просто.

В иврите не было непроизносимых слов. Все прилично. Все слова есть в ТаНаХе.

— Тут тоже все средства хороши, если ты мужик! Знаешь что, Джерри!..

— Да?

— У меня такое предчувствие, что мы с тобой это убийство нищего уже раскрыли…

Начинать с Ленки было нельзя.

Идеальным вариантом была Мали — подруга Боаза.

Роберт Дов, услышав её характеристику от Джерри, сразу понял:

«Эта владеет информацией. Болтлива. Не оценена сверстниками. Она будет говорить…»

Мали сидела напротив стола социальной работницы — в майке, в мятых шортах, расставив широко белые большие колени, крупная не по возрасту, жидкая, с пышной, без намека на упругость грудью.

Социальная работница участка Катамоны, дама лет тридцати пяти, худая, костлявая, отрекомендовалась, как принято, по имени:

— Илана.

Демократичность на Мали не произвела впечатления.

«У вас своя свадьба, у нас — своя».

Она не испытывала ни смущения, ни страха.

Эти чувства ей заменяло любопытство.

«От рядового до начальника — вы все с посетителями на „ты“ и только по именам — Мошэ, Эли, Барух! Обольщаться этим не приходится…»

Илана формулировала вопросы вежливо-жестко. Русская речь её была с завыванием.

«Рижанка…»

Бабы-прибалты все были сухие и плоские. И завывали.

— Почему ты бросила учиться?

«Опять двадцать пять! Суки! Сколько раз им говорить!..»

— А чего я понимала на уроках?! Языка не знаю. Кто обещал изучение иврита при школе, ульпан… Сидеть, как попка?! Извиняюсь!