— Доказал… Что же он такого сделал?
Ману помедлил, размышляя.
— Временем… Доказал временем — он половину жизни потратил, помогая Царимиру.
Я начал выходить из себя.
— Ким, будь это Вестар или Арзу... Да кто угодно! Царимир должен знать об этом — и мы пойдем сейчас и расскажем ему все!
Ману размахнулся и со всей злостью швырнул камень вдаль.
Я непонимающе смотрел на него.
— Я должен найти письмо сам.
— Пойдешь рыться в вещах Вестара?
Я скрипнул зубами от ярости.
Царимир не поверит мне, как и Ману. Я должен, сам разоблачить Вестара. Правда, каким способом я еще не знал. Как заставить Ману молчать? Он же рискует. Я подошел ближе к Ману.
— Ты ничего не расскажешь Царимиру. Если ты будешь молчать, я сделаю все, чтобы Царимир отпустил тебя.
Ману надолго задержал на мне взгляд. Я наблюдал, как золотые радужки наливаются чернотой. Наконец он сказал:
— Хорошо, но после праздника мы обязаны рассказать.
— По рукам! — я широко улыбнулся.
Порыв ветра хлестнул нас колючим холодом. Ману согнулся и процедил сквозь стиснутые зубы:
— Блин, холодно же как!
***
Мы вернулись к обеду. В столовой было так светло, что казалось, здесь скопился весь солнечный свет со всей земли. А ведь утром было пасмурно, и когда распогодилось? Впрочем, мне было не до этого. Я настолько проголодался, что, не замечая собравшихся (а их было не много), забыл о приличиях и с жадностью накинулся на еду. Наслаждаясь вкусом сочной печеной птицы.
Май, склонившись над тарелкой, брезгливо косился в мою сторону. Марта медленно пережевывала овощной салат. Ее волосы воздушными волнами падали на плечи. В зеленом платье с длинными рукавами и рядами мелких пуговиц на манжетах и воротнике — она походила на желтую хризантему.
Я поймал ее взгляд и отметил, что ее глаза были чистыми, как у младенца. Она робко отвела глаза, вцепившись в салфетку тонкими пальцами. Я не стал больше смотреть в ее сторону, чтобы не смущать. Я вспомнил Северину, смелую и решительную. Марта ни за что бы ни полезла на забор и не доверилась бы незнакомцу.
Валемир внимательно наблюдал за нами со своего места в конце стола. Его тусклые, отуманенные глаза с интересом перекидывались то к одному, то к другому, что он позабыл о своей еде. Интересно, он хорошо видит сквозь пелену?..
После сегодняшнего утра меня вдвойне охватило волнение. С одной стороны, догадка о Вестаре не была для меня утешительной, его надо еще проверить. А с другой — я боялся за дядю.
Закончив с едой, я отставил тарелку и, неловко попросив извинения, покинул столовую.
Тело заметно отяжелело. Я сильно захотел спать. Зайдя в маленькую гостевую комнату, я плюхнулся на диван, и на меня тут же снизошел сон. Под теплыми лучами полуденного солнца я незаметно задремал.
Проснулся я от того, что меня кто-то легонько тормошил за плечо. Я приоткрыл глаза. На краю дивана сидел Арий. Его лицо было преисполнено умиротворением, а мятные глаза неподвижны и спокойны. Одет он празднично — в синюю накидку с широкими рукавами, с шеи свисала тонкая нить с серебряным амулетом полумесяца.
— Где Царимир? — спросил я, опираясь на локти, и огляделся.
Солнце за окном уже садилось — в комнате стало темнеть. Сколько же я проспал?! Наверное, все из-за вчерашних переживаний.
Арий посмотрел в сторону двери.
— Все в гостиной. Тебе лучше присоединиться к нам, — улыбнулся наставник.
Я потер глаза, сбрасывая сон. Теперь я осторожен с Арием — он может запросто считать прошлое, если вовремя не спохватиться. А мне совсем не нужно, чтобы он знал о письме. Однако же он внимательно смотрел на меня. И неожиданно в голове возник вопрос, который я никогда ему не задавал, хотя следовало.
— Арий, как ощущает солнцевей свое заклятие?
Задумчивый взгляд Ария дрогнул. Он прикрыл глаза ветхими веками. Я сначала не понял, что он искал для меня подходящий ответ.
— Словами трудно передать… — улыбнулся он, собирая в уголках глаз пучки морщин. — Если только найти нужный образ, чтобы понять… Вот есть река — движение. Вода в ней теплая и имеет плотность. Она перетекает в ладони, ты чувствуешь тепло... Оно вливается в душу. И это тепло становится светом. В какой-то момент ты осознаешь, что этот свет и ты — одно целое. Хладовеи, напротив, не могут олицетворять себя со светом, это чуждое для них состояние. Они часто прикасаются к тени. Поймать течение Силы мы способны, но использовать его не можем. Если только завладеть... Мы завоеватели и можем только поработить, подчинить и забирать. Солнцевеи — есть свет. Поэтому они могут отдавать, создавая жизнь. Они создатели. Две крайности, две противоположности. Но один не может существовать без другого — таков закон.
— А как же Царимир? Ведь он может создавать.
— Да, может. Все могут… Для этого нужно, как я уже тебе говорил много опыта и знания, и порой на это не хватает жизни, — Арий наклонился ближе. — Но скажу тебе… Если ты способен воззвать все свои высшие представления о Силе, ты сможешь стать кем угодно и чем угодно. Одно качество с рождения у тебя уже есть — дар чувствовать внутреннее состояние. Ты не замечаешь этого дара. Он так естественен, что ты почти не прилагаешь никаких усилий, чтобы воспользоваться им. Что касается остального, ты должен овладеть способностями солнцевея и развивать их, пока они не станут такими же естественными, как и твой дар. У Силы есть две противоположности. Увидеть — значит, призвать как светлое, так и темное… Ни то, ни другое — не хорошо и не плохо. Это просто есть — и все.
Арий застыл, пока я пытался собрать в целое сказанное и пропустить через себя. Наставник отпрянул.
— Нет необходимости мне учить тебя. Ты это знаешь сам, где-то в глубине своего сердца. Если ты задаешься вопросами — значит, ты готов. Значит, ты можешь. У Царимира на тебя очень большие надежды…
Сон окончательно ушел.
— Поговорим об этом потом, — Арий провел рукой по моим волосам и, шурша одеждами и опираясь рукой о колено, поднялся.
— Не задерживайся.
Он оставил меня лежать одного в комнате.
Под спокойные звуки музыки, лившиеся откуда-то из глубины замка, я размышлял, уставившись в приоткрытую дверь.
***
В Горном замке разожгли все камины — и стало по-настоящему жарко. Я был истощен и нуждался в Силе, как в воздухе. Вспыхнула мысль пойти в лес. Но она тут же потухла, как только я вспомнил про укор Вестара. Я остался. Тем более меня замучили приступы удушья.
Оставалась всего неделя до праздника и посвящения Лияны в заклинатели. А самое главное для меня — соревнования, проводившиеся каждый год в замке. По правилам участвовать мог любой. Я надеялся, что не попаду в один забег с Маем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});