– Дельно! Весьма дельно! – одобрил Багратион предложение подполковника, ему пришлись по душе дерзкие боевые операции в тылу врага. Князь пожал руку Давыдова и заверил его: – Нынче же пойду к Светлейшему и изложу ему суть дела.
Однако Кутузов был очень занят, обдумывая предстоящее генеральное сражение, и строго-настрого наказал никого к нему не пускать. Давыдову пришлось ожидать решения до той поры, когда Михаил Илларионович освободится и примет князя Багратиона.
А русская армия меж тем подошла к Бородину. Ахтырский гусарский полк разместился недалеко от села Семеновского. И пред Денисом Васильевичем предстали столь близкие и дорогие его сердцу места, где проскакала на лихом дончаке его светлая юность. В беседке возле ручья он некогда горячо мечтал о военной службе, с интересом читал журналы, на страницах которых рассказывалось о беспримерном Итальянском походе Суворова, о славе и победных громах русского оружия.
На том холме, где прежде Денис охотился с гончими на зайцев и лис, играл в военные игры, закладывался ныне редут генерала Раевского. В низине покойно текла и позванивала на перекатах родниковая Колоча. За нею, на противоположном берегу, колосились несжатые нивы, а среди них грозно сверкали ряды штыков. Белым парусом выглядывала из-за холмов церковь. Памятный, чуть позолоченный осенью лес за пригорком превращался в засаду. Толпы солдат с грохотом ломали избы и заборы Бородина, Семеновского, Горок для постройки биваков и разжигания костров. Дом отеческий был порушен, курился дымком.
Денис Васильевич лежал с полчаса, заложив руки под голову. Горькие его раздумья прервал окрик вестового:
– Где Давыдов? Его требует к себе князь Багратион! – Взволнованный подполковник поднялся на ноги.
– Ваше благородие требует к себе князь! – повторил вестовой.
Вскоре Давыдов предстал пред князем, штаб которого находился в Семеновском.
Поутру Багратион беседовал с Кутузовым и имел честь доложить ему о перспективах партизанской войны.
Главнокомандующий отмахнулся было от предложения Багратиона, ведь предстоящее сражение у Бородина, к которому он тщательно готовился, было, по существу, битвой за Москву, битвой за Россию! «И каков бы ни был исход этой битвы, – рассуждал Кутузов, – она должна поднять упавший воинский дух и восстановить любовь народа к армии». Седовласый полководец призадумался над рискованным предприятием о действиях партизанской партии в тылу врага.
– Ну что ж, – он медленно прошелся по избе из угла в угол и, глухо кашлянув, молвил: – Уж ежели ты, Петр Иванович, считаешь это дело необходимым и полезным, пусть Давыдов возьмет пятьдесят гусар и полторы сотни казаков. Только опасная это затея. На верную гибель обрекает он себя, бесшабашная головушка. Из огня да в полымя!
Давыдов со вниманием выслушал от Багратиона мнение Кутузова.
– Верьте, князь, – горячо поклялся он. – Ручаюсь честью, отряд будет цел. За это я берусь...
– И больно хорошо!
– Только людей мало. Дайте мне тысячу казаков, и вы увидите, что будет!
– Я бы дал тебе с первого разу три тысячи, ибо не люблю ощупью дела делать, но... – пожал плечами Багратион и, помолчав, добавил: – Светлейший сам назначил силу партии. Надобно повиноваться.
– Ежели так, иду и с этим числом... Берусь! – воскликнул подполковник. – Авось открою путь большим отрядам!
– Иного я от тебя и не ожидал, – похвалил Давыдова Багратион и поинтересовался: – Имеется ли у тебя карта Смоленской губернии?
– Нет.
– Ну, с Богом! Я на тебя надеюсь!
На прощание князь снабдил Давыдова картой Смоленской губернии.
Эта карта сохранилась в архиве пламенного гусара. На полях ее помета: «Несчастная карта, по коей я партизанил в 1812 году. Денис Давыдов».
Багратион наклонился и стал быстро писать записки генерал-майору Васильчикову и генералу Карпову с распоряжением о выделении для партизанской партии лучших гусар и казаков.
Князь вручил Давыдову собственноручно написанную инструкцию о партизанских действиях, пристально глянул ему в глаза и крепко обнял его на прощанье.
Подлинник этой инструкции Давыдов хранил в целости и сохранности как священную реликвию до последних дней жизни. Вот текст послания князя П.И. Багратиона, написанный им незадолго до смерти после тяжелого ранения в битве на поле Бородина:
«Ахтырского гусарского полка подполковнику Давыдову
По получении сего извольте взять сто пятьдесят казаков от генерал-майора Карпова и пятьдесят гусар Ахтырского гусарского полка. Предписываю вам употребить все меры, дабы беспокоить неприятеля со стороны нашего левого фланга и стараться забирать их фуражиров не с фланга его, а в середине и в тылу, расстреливать обозы и парки, ломать переправы... Словом сказать, я уверен, что, сделав вам такую важную доверенность, вы потщитесь доказать вашу расторопность и усердие, и тем оправдаете мой выбор. Впрочем, как и на словах я вам делал мои приказания, вам должно только мне обо всем рапортовать и более никому. Рапорты же ваши посылать ко мне тогда, когда будете удобный иметь случай, о движениях ваших никому не должно ведать, и старайтесь иметь их в самой непроницаемой тайности. Что же касается до продовольствия команды вашей, вы должны сами иметь о том попечение.
22 августа На позиции
Генерал от инфантерии князь Багратион».
Тщательно взвесив все «за» и «против», Кутузов расценил опорную позицию у Бородина наиболее выгодной для расположения войск на плоских местностях. Русская армия прикрывала здесь Новую и Старую Смоленскую дороги. Дороги эти имели важное стратегическое значение, ибо обе вели к Москве.
Уязвимым участком грядущего сражения фельдмаршал считал левый фланг. Но сей пробел он решил «исправить искусством», доверив его «исполнение» солдатам 2-й Западной армии под водительством опытнейшего и бесстрашного полководца князя П.И. Багратиона.
В верховьях ручья Чубаровского, в двух верстах от Семеновских флешей, лежала деревня Шевардино. Вблизи ее, на одном из высоких холмов, главнокомандующий приказал соорудить крепкое земляное артиллерийское укрепление, чтобы затруднить продвижение войск неприятеля. Тем самым полкам Багратиона представлялось время лучше подготовиться к бою на левом фланге.
Вал этого укрепления имел пятиугольную форму. Опоясанный глубоким рвом, он был рассчитан на двенадцать пушек и предназначался для круговой обороны.
Французская армия направилась к Шевардину в том же порядке, в каком она вышла из Смоленска. В правой колонне по Старой Смоленской дороге двигался корпус Понятовского.
Мюрат с четырьмя резервными кавалерийскими корпусами составил авангард колонны, следовавший по Новой Смоленской дороге.
Левой колонной двигался корпус вице-короля Итальянского.
Как только неприятель, преследуя арьергард русских после боя при Колоцком монастыре, приблизился к Валуеву, цепь стрелков, рассыпанная в оврагах и кустах правого берега Колочи, открыла огонь во фланг наступавшим колоннам.
Убедившись в крепости правого крыла нашей позиции, Наполеон приказал срочно переправить через Колочу кавалерийские корпуса Нансути, Монтебля и три пехотные дивизии Даву. Бонапарт стремился как можно скорее выбить русских из прикрытий и овладеть редутом. На Старой Смоленской дороге французов поддерживал корпус Понятовского. Дивизия Компана, следовавшая за кавалерией, свернула с большой дороги и, не доходя Валуева, переправилась через Колочу.
После ураганной канонады неприятель атаковал Доронино и близлежащие рощи. Картечь причинила большой урон нашему редуту. Утром Компан овладел Дорониным, рощею и повел свои полки на штурм левого крыла войск Неверовского. Тем часом генерал Дюпелен атаковал правое крыло.
Редут примолк. Орудия его были нацелены, ружья наклонены, и дула наставлены на врага.
Французы наступали...
Прогремел залп орудий, блеснул огонь молний – наступающие полегли. Следом – вторая, еще более мощная атака французов. Неприятель ворвался в укрепления.
Но солдаты русские не дрогнули, бросились в штыки. Завязался жестокий, кровопролитный бой. Редут несколько раз переходил из рук в руки. Однако французы взяли верх: Компан овладел-таки редутом, а Моран к восьми часам вечера занял Шевардино.
На смену изрядно поредевшим войскам Неверовского прибыли гренадеры принца Карла Мекленбургского и сводная дивизия графа Воронцова. Сам князь Багратион в огне и дыму пороховом повел в атаку своих гренадер.
В центре позиции русские войска опрокинули французов и овладели батареей, стоявшей впереди Доронина. А на правом крыле Харьковский и Черниговский драгунские полки разбили французов и захватили две пушки. Оборона редута продолжалась более десятка часов кряду.
Ночью французы предприняли ряд дерзких атак на редут. Но русские богатыри не дрогнули, они опрокинули пехоту неприятеля в ров.