– А, та самая буква Ч, которая следует за Алоизием?
– Да. Насколько я понимаю, это его настоящее имя, второе он взял позже, чтобы больше походить на американца. Я очень старалась не доводить его до крайностей, но совершенно потеряла голову от страха, когда он позавчера объявил мне, что мы уезжаем через день, то есть сегодня, в Саутгемптон, где сядем на пароход. Я ничего ему не ответила, я просто онемела от ужаса. Чтобы успокоиться, я пошла прогуляться в парк. Наверное, подсознательно думала о бегстве. Вот тогда ко мне подошел Агостино. Он сказал, что я должна уехать, потому что в Америке со мной случится несчастье, я же ответила, что ничего другого и не желаю, однако не знаю, как это сделать. Он сообщил, что Чезаре будет отсутствовать до полудня, а потом спросил, умею ли я грести...
– Вероятно, у обитателей Оксфорда это вторая натура? – с улыбкой вставил Морозини.
Она несмело улыбнулась в ответ.
– К счастью, я умею, потому что родилась у моря. На следующее утро, когда Риччи уехал, Агостино посадил меня в лодку, которую ночью подогнал к границе парка. Я оделась так, как вы видите, потому что он посоветовал мне ничего не брать с собой, кроме сумки. Но я выбрала самую большую, чтобы спрятать небольшую шляпку. Агостино дал мне немного денег, и я спустилась на веслах по Темзе до Оксфорда, где бросила лодку и взяла билет на поезд...
– Почему, черт возьми, он это сделал?
– Я его об этом спросила. Он ответил, что делает это ради матери, которая была француженкой, как я. И еще он повторял, что не хочет для меня такой судьбы, как у других, но больше ничего не сказал. Впрочем, для разговоров момент был неподходящий. Я поблагодарила его и села в лодку.
Жаклин умолкла, чтобы воздать должное жаркому из ягненка, которое поставили перед ней. Альдо к своей порции не притронулся. Этот Риччи тревожил его все больше и больше. Предостережение камердинера, пусть и весьма загадочное, бросало дополнительный мрачный отсвет на портрет, который в черной краске, похоже, не нуждался. И, вспомнив про портрет, он спросил девушку:
– Если Риччи назначил отъезд на столь близкое время, каким образом сумел бы Болдини написать ваш портрет? Значит, ему пришлось бы задержаться в Париже?
– Вовсе нет! Он предложил бы художнику поехать в Оксфорд, а в случае отказа увез бы его силой. Он на это вполне способен.
– Ну, не стоит преувеличивать! Поднялся бы страшный шум, ведь я был свидетелем предложения. Я даже спрашиваю себя, зачем он его сделал?
– Не знаю!
– Ладно, пока оставим это! Теперь надо решить, что мне делать с вами... Ваш Дэвид, как вы мне сказали, будет отсутствовать несколько дней? Вы не знаете, когда он вернется?
– Нет. Я была так расстроена, так упала духом, что забыла даже спросить об этом.
– Ну, это мы уладим! Телефон у него, полагаю, есть?
– Разумеется!
Она вынула из сумочки визитную карточку и протянула ее Морозини.
– Подождите меня! – сказал Альдо, вставая.
Он направился в холл, попросил швейцара набрать номер, напечатанный на бристольском картоне, и занял место в самой удаленной кабинке. Через мгновение он услышал хорошо поставленный голос слуги, попросил позвать к телефону мистера Феннера и, получив ожидаемый ответ, воскликнул:
– Экая досада! Мне нужно увидеться с ним как можно скорее. Вы не могли бы сообщить мне, когда он вернется?
– Мне он сказал, что вернется в пятницу. Что-нибудь передать ему?
– Да, будьте добры, попросите его, чтобы он срочно позвонил в отель «Ритц». Князю Морозини!
Фамилия и титул произвели свой обычный эффект. Слуга клятвенно заверил, что выполнит поручение, и довольный Альдо вернулся в зал ресторана: сегодня была среда, значит, ждать осталось всего два дня. С учетом всех обстоятельств это неплохо: он воспользуется этой паузой, чтобы раскрыть тайну отношений Адальбера с дочерью невыносимой Авы Астор.
– Все складывается удачно, – весело объявил он своей спутнице. – Ваш приятель возвращается в пятницу вечером и сразу по приезде позвонит мне.
Сверкнувшая в глазах девушки радость мгновенно померкла.
– Но я же не смогу ждать его до пятницы!
– Прекрасным образом сможете. Вы теперь моя гостья: у вас будет комната в этом отеле, где вы благоразумно дождетесь субботы. Ради вашей безопасности еду вам будут подавать в номер, но сейчас вам, наверное, хочется что-нибудь купить? Предметы туалета, к примеру, ночную рубашку, сменное белье. Здесь недалеко есть нужный вам магазин, на противоположной стороне улицы, за Грин-Парк...
Она ошеломленно смотрела на него:
– Но почему вы это делаете? Это слишком... Успокоительным жестом он быстро накрыл своей ладонью руку девушки:
– По той же причине, что Агостино: моя мать была француженкой, и мне очень не нравится господин Риччи. Поверьте, для меня большая радость – вырвать из его когтей такую очаровательную девушку, как вы. И не думайте, что я питаю какие-то сомнительные намерения: я буду вам как брат!
Девушка покраснела, и глаза ее наполнились слезами.
– Как мне вас отблагодарить? – прошептала она, но в голосе ее прозвучала легкая настороженность, которую Альдо уловил на лету.
Он засмеялся:
– Понимаю! Вы по горькому опыту научились не доверять людям, которые норовят сделать вас членом семьи. После отца – брат? Не тревожьтесь, я женат, очень люблю свою супругу и детей, которых она мне подарила. Давайте покончим с десертом, выпьем кофе и примемся за дело!
Через полчаса Жаклин получила комнату, не слишком удаленную от номера Альдо, и, проникшись теперь полным доверием к нему, согласилась взять несколько банкнот на самые насущные покупки. В порыве радостной признательности она звучно чмокнула его в щеку – не слишком изысканно, но зато искренне – и устремилась на оживленные тротуары Пиккадилли. Предоставленный самому себе, Альдо задумался о том, что ему следует сделать, и решил наконец вызвать такси, чтобы поехать к Адальберу. Он направился со своей просьбой к швейцару ровно в тот момент, когда с улицы донесся ужасающий скрип тормозов, затем послышались крики и восклицания, а посреди мостовой тут же возникла толпа.
– Что случилось? – спросил он у служащего в украшенном галунами мундире, который сбегал на место происшествия и теперь поспешно возвращался на свой пост. – Несчастный случай?
– Я бы сказал, скорее убийство, сэр! Молодую даму сбила машина, которая не остановилась и умчалась прочь. Какой позор!
Морозини ощутил ледяной холод в позвоночнике, это было нечто вроде предчувствия.
– Молодая женщина, говорите вы?
– Да. И пяти минут не прошло, как она вышла из отеля. Если господин желает такси...
– Не сейчас, спасибо. Я пойду взглянуть...