Нынче у Алавы с Герни на руках – помимо собственных мужиков – две новеньких Двуликих. Одна из которых и вовсе иноземная Трёхликая. К ним в довесок три демона «холостяка», что достали всех нескончаемыми поисками подруг. Да парочка «новорожденных», от которых голова кругом. И от простых-то мальчишек сплошная докука, а от мелких Рааньяров порой хочется бежать на все четыре стороны.
Благо, хоть на них нашлась неожиданная управа. Почтенный господин Ашбек – которого демоны и безо всяких ритуалов почитали Трёхликим – умел урезонить мелких пакостников. Мальчишки его слушались беспрекословно. И, что важней, весьма охотно. Впрочем, старшие Рааны тоже. Дар такой у мужика – прямо диво дивное.
От чего Лис, прямо сказать, не в восторге. Однако принял свою судьбу с достоинством и волочёт на горбу с редким смирением.
Глава 13
Со всеми Раанами легче, чем с одной Двуликой – мысленно насупился Лис. И уставился на Герни преисполненным укоризны взглядом.
– Не выйдет, – ответили ему столь же укоризненной улыбкой. – Ашбек, дорогой, у меня выдалась минутка затишья. Скоро принесутся твои несносные подопечные. И мне уже не узнать, чем закончится эта книга.
– Я тебе расскажу, – глянув на переплёт, пообещал Трёхликий. – Буквально в двух словах.
– Не вздумай, – пригрозила ему пальцем Герни. – Вовек не прощу.
– Лучше бы о моём прощении позаботилась, – проворчал Лис, старательно избегая смотреть на торжествующую поганку Нанти.
Эта была дочкой обычного мелкого деревенского лавочника. Правда, необычной дочкой. С малых лет лишившись матери, шустрая говорливая рыжая малявка взялась помогать отцу в торговых делах. И в краткий срок так преуспела, что даже прославилась. Отец обожал хвастливо выставлять её напоказ перед гостями. И Нанти сражал их наповал недетскими познаниями в том, где что выгодней купить, а где перепродать. И не в собственном княжестве, а по всему Лонтферду. Память у Рыжей была таковой, что хватило бы на десяток людей, и ещё бы осталось. А уж как она считала! Троим приказчикам со счётами не угнаться.
Никаких жизненных невзгод на её долю не выпало – не считая бесконечных взрослых трудов, которые, впрочем, ей нравились. В кои-то веки женщине – а, говоря по правде, сопливой девчонке – довелось выбиться почти в купцы. На что Рыжая вполне серьёзно облизывалась, расширив торговлю отца втрое.
Да не просто мечтала, как деревенские простушки о выгодном женишке. Она упорно готовилась принять бой за будущую свободу от муженька, которого навяжет родня, стоит отцу умереть. Это он давал единственному ребёнку полную свободу, не желая обременять себя повторной женитьбой – тоже был ходок вроде князя Гертуника Плодовитого. Остальные мужики в его роду спали и видели, как по его смерти раздербанят нажитое покойничком добро, сплавив дочь замуж.
Словом, Нанти нелёгкие времена только предстояли, когда на двенадцатом году жизни её обнаружил сам Эгуаран. Отец всё больше болел и со страхом ожидал дня, когда обожаемая дочка останется один на один с роднёй. Потому и отдал её королю-демону, не дожидаясь взросления. Так вот Рыжая оказалась единственной Двуликой, что не явилась в крепость, став таковой, а выросла среди Раанов.
А потом эта высокая красивая зеленоглазая задира с огненно-рыжими косами всей душой прикипела к далеко не самому юному и прекрасному Раану. К тому же её Хатран был слишком суров и нелюдим даже для Рааньяра. Его для сей великой доли не предназначали. Нарочно не отбирали среди прочих незаурядных пацанов Лонтферда. Мальчишка-бродяга из Нотбера подвернулся случайно, когда его предшественник внезапно окончил своё существование прямо на дороге. И демон ХАТ сам нашёл себе нового Раана, притаившегося в кустах.
Лонты с нотбами воевали, сколько себя помнили. И это, несомненно, отложилось в детском неокрепшем умишке. Впрочем, как раз умом-то Создатель оделил его щедро. И почти сразу Хатбер стал своим: Рааньярам без разницы, из какого народа ты вышел. Но как был бирюком, так и остался, что не мешало Нанти чувствовать себя счастливейшей из женщин. А Хатрану следовать у неё на поводу, как телку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Однако с товарками норовистая Рыжая в ссоры не вступала. Куда им ещё и ссориться, когда во всём белом свете у Двуликих, кроме них самих, никогошеньки нет. Рааны не в счёт. А прочий народ не слишком-то с ними знается по-людски, по-простому. В этом смысле для Нанти так ничего и не изменилось: как была отщепенкой, так и осталась.
Лис в безнадёге повесил голову. А Рыжая плотоядно ухмыльнулась, потирая руки.
Разменявшая уже полвека девушка – с виду не старше Ринды – оторвалась от книги, которую читала, валяясь на привезённом с юга диване в глубине горницы. И сердобольно предложила:
– Хочешь, я с тобой сыграю?
– Конечно, не хочу, – проворчал Лис. – Прости, Вайби, но ты сказочно паршиво играешь.
– Спасибо, – Двуликая облегчённо выдохнула и снова уткнулась в книгу.
Она терпеть не могла подобные развлечения. Скромная дочь мастера кожевенника росла в строгости. И той свободы, какой хлебнули в отрочестве прочие Двуликие, сроду не знавала. Она и свою диковинную судьбу-то встретила прямо посреди столицы, когда думать не думала, что судьба её так подловит.
Отец привёз товар на большую столичную ярмарку из близлежащей деревни, где испокон жил его род. Подумывал он и подыскать своей засидевшейся в девках дочке жениха. Той стукнуло восемнадцать – почти перестарок – но выдавать её за своего деревенского честолюбивому мастеру не хотелось. Он и приданое Вайби скопил по деревенским меркам невиданное – никто не скажет, будто сбыл дочь задарма. По приданному и жених – твердил он жене, не дозволяя той хлопотать, дабы пристроить дочку поближе к себе.
Как и Алава, красотой Вайби не блистала. К тому же невыгодно отличалась излишней долговязой худобой. Не в коня корм – ворчал отец и понуждал мать чаще кормить дочку. Деревенские парни заглядывались не на невесту, а на приданное, что зажиточный мастер мог отвалить. А сам мастер заглядывался на столичных женихов
О том, что случилось дальше, и помышлять не мог. Наткнувшись посреди людной торговой улицы на Раана, мастер, понятное дело, склонился в низком поклоне. А когда разогнулся, его негодящая дочь-невеста уже прилипла к демону, как банный лист. И вот же диво: тот смотрел на деревенскую простушку так, словно перед ним высокородная красавица из наипервейших.
Сама Вайби не могла надышаться на молодого высокого могучего красавца, который жаждал получить её согласие стать его Двуликой. А едва она – не чуя под собой ног – проблеяла, что согласна, Алеаран безо всяких затей подхватил свою добычу на руки и был таков. Отец поражённо раззявленного рта захлопнуть не успел, как выдал дочку замуж. И безо всякого приданого.
Создатель воистину тот ещё затейник – говорили после деревенские, поминая скромную невзрачную дылду, что нынче слыла одной из самых могущественных женщин на всём белом свете. Вот оно как бывает. И смех, и грех.
– Итак? – вожделенно мурлыкнула Нанти, подплывая к столу белой павой.
– Садись, – обречённо прошипел Лис и задрал вверх палец: – Но, у нас новое правило. И оно принимается без возражений.
– Какое? – беззаботно осведомилась Двуликая, моментально оседлав своё кресло.
– Мошенник без разговоров получает доской в лоб!
– Я согласна, – обворожительно улыбнулась ему Рыжая.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Отлично, – потёр застывшие руки Лис и двинул давно облюбованную фишку.
Семейный вечер в верхних покоях крепости Рааньяров – что торчала на скалистом берегу моря и подставляла свои пустые окна всем ветрам – грозил окончиться мирным ужином. А затем традиционными проводами Двуликих на ночное купание. После чего Лис мог забраться в свой личный уголок из трёх комнат и посидеть с Аки у единственного в господских покоях камина. Их тихие семейные вечера были отрадой в череде шумных забот, что наваливались, едва он просыпался.