делай так больше, хорошо? Мне больно думать о том, что тебя могут у меня отнять. Кто тогда будет рядом в любой ситуации? Как выяснилось, только ты такой человек. А я дура издевалась над тобой всю жизнь.
— Да ладно, Маш, всё в прошлом. Я всегда буду тебя защищать. И всегда будут получать те, кто поступает с тобой плохо, поняла?
Киваю. От этих слов внутри всё буквально кипит.
Я в сотый за сегодня раз стираю со щек слезы и тянусь к Ярославу, чтобы чмокнуть его в щёку с благодарностью.
Но он не ожидает этого, и поворачивается ко мне, чтобы что-то сказать, но… Но тут наши губы встречаются. Мимолетно, еле ощутимо, но мы так и зависаем оба, касаясь краешками губ и переставая дышать.
— Яр… — шепчу прямо в губы.
— Маш, я… Прости меня, ладно?
Он извиняется за то, что в следующую секунду прижимается к моим губам, сокращая то ничтожное расстояние, которое оставалось между нами. Он не целует глубоко, осторожно ласкает мою нижнюю, потом верхнюю губы, пока я сижу пораженно и не знаю, что говорить.
А потом он отстраняется.
А я встаю и дрожащими ногами ухожу в комнату. Мне нужно подумать. О многом.
Глава 16. Ярик
Я снова не сплю. Это уже похоже на бессонницу, или я просто медленно съезжаю с катушек?
Происходит какой-то лютый пиздец. Всё одним огромным снежным комом накатывается и накатывается, и ни одна из проблем решаться не спешит. Не удивлюсь, если завтра случится еще что-нибудь, что добьет меня окончательно.
Я не знаю, сколько уже времени, но примерно, думаю, часа три или четыре ночи. Я просто лежу и смотрю в потолок, думая обо всем на свете. В основном о Машке, конечно…
Вот зачем я полез? Еще и извинился перед поцелуем, правильный, чтоб меня… Как будто мое тупое извинение хоть чем-то поможет накатывающему пиздецу. Или сгладит мой тупой поступок.
Машка ушла сразу же и до сих пор я не видел ее. Она не выходила из комнаты, и это помогло мне принять окончательное решение о переезде.
Я просто поеду в свою квартиру и всё. Не думаю, что папа или Ленка расстроятся от этого. Скорее, наоборот, легче жить станет. Машке так точно. Ей достался далеко не лучший в мире братец, хочу уже спокойствия для неё.
В ночной тишине слышу негромкий скрип кровати Маши. Сначала думаю, что просто ворочается во сне, но потом слышу негромкие шаги. Напрягаюсь. Ей плохо? Почему встала ночью?
Смотрю на часы: три тридцать, как я и думал.
Она входит в ванную и закрывает за собой дверь, а мою не трогает. Видимо, думает, что я сплю и это необязательно.
Я не запрусь к ней в ванную, конечно, хотя и несомненно мне хотелось бы, но всё равно поражаюсь ее уверенности и беспечности.
Пару минут слышится какая-то возня, а после я слышу шум воды. Точно за стенкой.
Она в половину четвертого решила принять душ? Значит, не спала. Почему?
А вдруг по той же причине, что и я? Вдруг думала о нас? О том поцелуе? О наших взаимоотношениях и о том, что вообще со всем этим делать и как жить дальше.
Мне хочется, чтобы она думала обо мне, но я понимаю, что для ее же блага лучше бы об этом в целом никогда не вспоминать.
Я стараюсь не закрывать глаза, чтобы не представлять Машку в душе, потому что из-за отчетливого шума воды картинки в голове рождаются слишком яркие. Я чёртов извращенец, раз так хочу свою сестру.
Спустя минуту раздается голос. Честности ради, она неплохо поет. Но не среди ночи же! Хотя, родителей разбудить не должна, там внизу ни черта не слышно. А я… а я слушаю. Даже с удовольствием.
— Да-а-авай всё сохраним, как первый наш фотоснимок. Со мной ты непобедим, с тобой я непобедима…
Я не знаю, что это за песня, но у меня от этих слов, еще и произносимых Машей, душу выворачивает. Со мной ты непобедим… А ведь правда. Я ради её улыбки на все готов, хоть горы свернуть, хоть шею любому мудаку, что посмеет ей хоть как-то навредить. Жалко только, что наша история обречена заранее и что все мои подвиги, если их можно назвать таковыми, никакого результата не принесут.
Когда она переходит к следующему куплету, я встаю, натягиваю домашние штаны и выхожу на балкон, потому что это просто какое-то издевательство уже.
На улице прохладно, шел дождь, кажется, а я в одних штанах. Но пофиг. Остудиться даже полезно иногда.
Усаживаюсь на диванчик, у нас тут на балкончике целая гостиная под открытым небом, и достаю сигарету, подкуривая и наслаждаясь горьким дымом, проникающим в лёгкие.
Папа вечно психует на меня за эту привычку, но сигареты так круто успокаивают, что я не смогу отказаться, даже если захочу. Иначе точно съеду с катушек и отцу придется носиться со мной, как с мелким.
Выкуриваю одну, смотрю на звездное небо. Красиво. Тянусь за второй сигаретой и закуриваю снова, потому что от одной не особо удалось освободить мысли от всего этого.
Полоска света от включенной лампы в комнате Маши попадает на балкон и я жмурюсь, подавляя желание зайти к ней.
Но она меня опережает, выигрывает, как всегда. Выходит ко мне на балкон, в одном сука полотенце и с пледом в руках.
— Холодно, Ярик, — говорит негромко и усаживается рядом со мной, прикрывая нас двоих мягкой тканью. Она подтягивает колени к груди и обнимает их, на меня не смотрит, хотя сейчас я точно понимаю, что думаем мы об одном и том же.
— Почему ты не спишь? — решаюсь спросить, делая очередную затяжку и выдыхая дым в противоположную от Маши сторону, чтобы не мешать ей запахом.
— А ты почему? — отвечает вопросом на вопрос, и я усмехаюсь. Ну, теперь точно ясно. Парочка, чтоб меня… — Зачем ты куришь? Вредно же, — говорит