Читать интересную книгу Вышиванка для Маугли - Игорь Судак

- Классная логика! - восхитился в ответ Вася. – Тогда, если продолжить твой ряд, то и тот мой предок, который жил десятки тысяч лет назад, тоже – мне родной? И тот убогий праязык, на котором он общался, бегая с копьем за мамонтами, тоже является моей родной мовой? Да? А крики и жесты человекообразных обезьян - как раз и есть самая-самая моя родная мова, на которой мне с тобой нужно общаться. Тогда дайте мне большую дубинку! Вот та мова, которую Любомыр хорошо понимает.

Любомыр тут же, словно, подтверждая его теорию, кинулся на Васю с перекошенным лицом. Потасовка казалась неизбежной, и только прозвучавший звонок и бросившиеся их разнимать лицеисты предотвратили их дальнейшую историко-лингвистическую дискуссию.

Вася нередко рассказывал своему дяде об этом бесноватом новичке и о его с ним спорах. Карпуха не переставал удивляться и сожалеть, что нам в 21 веке приходится тратить время и силы, чтоб доказывать очевидное - что язык ни аморальным, ни преступным быть не может по определению. Невольно вспоминался фильм, в котором один чеченский боевик, когда говорил по-русски, все время ругался матом. А на замечание ему, что его вера мат не приветствует, отвечал, что для него уже сама русская речь – сплошная грязь и ругань.

А вот лишать человека родного языка – явное преступление. Но как убедить современных людоедов, что не только кушать других людей, но даже нарушать их права нельзя? Да невозможно! С другой стороны, если не давать отпор каннибалам – значит, рано или поздно оказаться в их меню.

ЗНАК ИЗБРАННОГО

Но давать отпор Шкандыбе было не легко. Психологи утверждают, что люди, в массе своей, склонны считать правым не того, кто говорит умно, а того, кто говорит образно, и идти готовы охотней не за молчаливым мыслителем, а за тем, у кого не закрывается рот. Даже если он несет чушь. А Шкандыба пер, как слепой орущий носорог. Он нес свои полоумные идеи, как знамя, и его искусство оратора было отменным. Такой каннибал мог убедить не только своих голодных сторонников в правоте людоедства, но и убедить саму жертву нанизаться на вертел и дать себя обсыпать специями - ради чужой великой идеи. Или, в крайнем случае, отрезать свой язык и бросить в общий котел, что и происходило с некоторыми русскоязычными лицеистами. Они постепенно начинали поддаваться.

Особенно после того, как Любомыр, задрав вышиванку, показал у себя на спине родимое пятно – почти идеально напоминающее украинский трезуб. «Он - избранный», - поползли по лицею слухи. И это был второй знак, причем еще более мощный и легкопроверяемый, чем то, что он родился в рубашке с элементами украинского орнамента. Третий знак это были его родители, оба работавшие в Министерстве образования.

Откуда у Любомыра такие идеи - стало ясно, когда однажды, оба Шкандыбы-старшие неожиданно явились в лицей с проверкой и устроили такой прочухон всем, от директора до уборщицы, что их громогласные крики и поучения еще с неделю эхом гуляли по этажам и аудиториям. Во всяком случае, так утверждал впечатлительный ночной сторож. Отец Любомыра рассказал, что он сейчас пробивает в Министерстве создание Отдела искоренения русского языка и, судя по его нахрапистости, открытие отдела - не за горами. Мать тоже не отставала. Она планировала добавить к официальным символам государства - вышиванку, а насмешливое и неуважительное к ней отношение приравнять к оскорблению украинского народа.

После такого родительского десанта к выступлениям их отпрыска нельзя уже было относиться спустя рукава. На еженедельном часе лицея Любомыр толкал пронзительные спичи, явно указывавшие, что у всех на глазах рождается новый лидер.

- Хватит нам вкрадчиво, шаг за шагом, словно извиняясь, помогать людям переходить на их ридну мову! – пламенно говорил он, обращаясь ко всем. - Мы возвращаем гражданам Украины их утраченное, возвращаем то, что у них насильно забрали: у кого – триста, у кого – сто, а кого – тридцать лет назад. Так чего же мы такие, будто виноватые? Ведь когда вы, например, возвращаете человеку сворованный кем-то кошелек, вы разве извиняетесь??? Нет! Вы возвращаете его, гордо подняв голову, а принимающий должен кланяться и всячески благодарить. А мы что видим вокруг – глухое сопротивление и недовольство?

- Так разве мову можно с кошельком сравнить? - спросил кто-то.

- Конечно, нельзя. Мова не кошелек. Мова - это душа и память прошлого. И долг перед дедами и прадедами – перед сотнями поколений, живших до нас и говоривших на мове. Мы, многие, просто забыли про свои корни. Но теперь мы всё восстановим. Спасибо моим родителям, давшим мне такое замечательное воспитание, и всем тем поколениям пращуров-украинцев, которые меня создали. Я чувствую их всех в себе, я слышу их певучие голоса!

- А если у кого в роду одни греки или болгары? – спросил Вася Забродов.

- А с инородцами вообще отдельный разговор. Если у кого-то все предки неукраинцы, то что, скажите, он в Украине делает? Почему не едет на родину? Его разве не тянет? Он не слышит генетический зов предков? Можно ли такому ущербному доверять? Наш генокод состоит из сочетания тысяч половых клеток наших предков. Мы - их продукт жизнедеятельности!

После таких выступлений с каждым разом всё более дружные аплодисменты заглушали его речь. У многих на глазах всё чаще появлялись слезы умиления. А одна девочка (которая, кстати, нравилась Васе Забродову) однажды так расчувствовалась, что стала просто рыдать. Вася Забродов видел, что Любомыр берет верх и что Васины доводы, даже вместе с доводами Карпухи, тут были бессильны. На Украину дохнуло холодом средневековья.

КНУТ И ПРЯНИКИ

Противостояние Васи и Любомыра набирало обороты и было в самом разгаре, когда вдруг наступила неожиданная развязка.

Утром у Карпухи дома зазвонил телефон.

- Привет, дядя Карпуха, это - Вася.

- Привет, Вася. Как там твои дела? Что такой голос взволнованный? Всё, небось, с Любомыром воюешь?

- Нет уже – отвоевался, - усмехнулся Вася. - Карпуха, ты упадешь - Любомыровских родителей арестовали!

- Как арестовали? - Карпуха от удивления чуть не поперхнулся яблоком. - За что? Неужели за этнический экстремизм?

- Не-а. Совсем за другое… Тут такая история – весь лицей на ушах. Они, оказывается, вовсе не его родители, они его выкрали, когда Любомыру был один год? Давай я сейчас приеду расскажу.

Через полчаса Вася сидел у Карпухи, пил, обжигаясь, крепкий чай и сбивчиво рассказывал. Из Васиного рассказа Карпуха понял, что 15 лет назад молодые супруги Шкандыбы, отчаявшись заиметь собственного ребенка, попросту стырили из коляски чужого младенца и заныкались с ним в своем селе на Львивщине. Правдами–неправдами оформили через кума, работавшего в местном загсе, свидетельство о рождении и всё – героям слава!

- Ничего себе история, - удивился охреневший от услышанного Карпуха. – А как же это обнаружилось?

- Как всегда, случайно. Его настоящие родители, гостили здесь месяц назад у своих бывших студенческих друзей. И поехали с ними на Днепр на пикник. А Любомыр со своими пластунами там спортом занимались, бегали с голым торсом. Вот его настоящая мама и признала по родимому пятну на спине. По гусиной лапке, как она сказала. Ну а дальнейшее – дело техники. Полузабытое дело о краже ребенка подняли, генетическую экспертизу провели, лжеродителей задержали и доставили в КПЗ.

- Мексиканский сериал… - только и смог сказать Карпуха. - А кто же его настоящие родители?

- А это вообще капец! - ответил Вася. – Ребеночка-то они украли в Москве, когда проездом с заработков возвращались. А биологические его родители оказались не хухры-мухры, а Шереметьевы, из давнего дворянского рода, - очень интеллигентные русские люди. Вот и всё.

- Как «всё»? – Карпуха был просто потрясен услышанным. – А что сам-то Любомыр?

- Не знаю. Сперва, как только всё началось, посмеивался над свихнувшимися москалями. Совсем, говорил, они там с глузду посъезжали – избытками газа надышались. Ну не верил, короче. А потом, когда результаты экспертизы ДНК однозначно всё подтвердили, он уже три дня как на занятиях не появляется.

- Офигеть! - сказал Карпуха, - Вот жизнь… Даже жалко парня. Такая драма…

- Вот-вот, и слезы и смех, - подтвердил Вася. – И как это Любомыр не почувствовал в себе язык настоящих предков!

- А потому и не почувствовал, - ответил Карпуха, - что генетика передает только будущие черты характера и предрасположенность к чему-либо, а все остальное приобретается уже после первого крика. Генеалогическое дерево это, как древесина для мастера. Можно сделать скрипку или икону, а можно выстрогать дубину. Не повезло Любомыру – лучше б его волки воспитали, чем националисты. Там всё сразу ясно - стал бы зверем. А так он – куда опасней, чем маугли.

- Неужто он таким и останется? – спросил Вася.

- Ты знаешь, - задумчиво сказал Карпуха, - когда сама жизнь лупит кнутом, наотмашь да с оттяжкой, это, конечно, покруче пряников любых уговоров и доводов. Люди, обычно, меняются. Но, боюсь, не в этом случае… Слишком поздно.