Читать интересную книгу Исчезнувшие без следа - Владимир Гриньков

– Да. Как только от меня отвязались, я не задержался в Москве ни на день. Даже не заехал на базу, сразу сюда. Больше ехать было некуда. Так обозлился, что даже выбросил свой значок.

Это очень серьезно. Значит, уезжал из Москвы навсегда.

– Кто же тебя так мордовал? – участливо поинтересовался Дружинин.

– Поверь, я даже не знал, что это за типы. Начальство какое-то, имели право.

В разговоре возникла пауза. Дружинин подгадывал момент, когда можно подступиться к главному, ради чего он и приехал в Петрозаводск. Марков безучастно разглядывал давно не крашенный забор.

– Расскажи мне о вашей последней операции, – решился наконец Дружинин. – Все, что ты знаешь!

– А знаю я не так уж много, – равнодушно сказал Марков. – Я – боец, мое дело было выдвинуться к объекту, захватить его, пострелять, если это требуется.

– Ты мне об этом не рассказывай, я и сам ученый, – засмеялся Дружинин, давая понять, что беседа у них пойдет вполне доверительная. – Расскажи про это воронцовское дело. С чего все началось? Когда ты услышал о нем впервые?

– Это было в прошлом году, летом. Что-то уже началось, но я до поры ни о чем даже не догадывался… – Марков рассказывал, глядя перед собой с задумчивым прищуром: вспоминал, как все было. – Первым командир новости узнает, а уж потом все остальные. Начал командир к себе раз за разом Марину вызывать…

– Марину Роншину? – уточнил Дружинин.

– Да. Через некоторое время выяснилось, что ее готовят в подставки.

– В каком смысле?

– Подставляют кого-нибудь из наших к человеку, который нас интересует. Якобы случайное знакомство, то да се.

– И к кому ее готовились подставить? К Воронцову?

– Да.

– Вы его в чем-то подозревали?

– Да на черта он нам сдался! – сказал Марков с непонятным Дружинину раздражением.

– Ты его так не любишь, да?

– Из-за него погибли все мои товарищи!

Вот в чем было дело.

– А насчет подозрений – это не для нас песня, – сказал мрачно Марков. – За нас было кому решать, а мы – лишь исполнители. Лично мне этот Воронцов был совсем ни к чему, как и всем нашим, а вот приказали им заняться – и занялись. Подослали к нему Роншину, сами сели на хвост и отслеживали все его передвижения как миленькие, потому что – работа.

– Ты хотя бы знал, почему вы им занимаетесь?

– Знать-то знал. А все равно было странно.

– Что странно? – не понял Дружинин.

– Не для нас была та работа. Не наш профиль. Мы там, где взрывы, стрельба. Где заложников захватили. А здесь – какие-то аферы. Ну при чем тут «Антитеррор»?

Марков даже пожал плечами. Он до сих пор не переставал удивляться и ничего не мог понять в событиях годичной давности. Дружинин задумчиво пощипывал бородку и терпеливо ждал продолжения.

– В общем, некоторые деляги навострились убегать с деньгами за границу. Там кошмарные деньжищи были: у одного – десять миллионов долларов, у другого – пятнадцать. Мы должны были через этого Воронцова на них выйти.

– Почему именно через Воронцова?

– Чья-то умная голова додумалась, что эти жулики не поодиночке давали деру, что кто-то все это организовывал. Мозговой трест. Понимаешь? Вот и хотели выйти на организаторов.

– Воронцова вы тоже подозревали?

– А мы всех подозревали, – спокойно сказал Марков. – Воронцов и вправду выехал за границу. Он не слишком туда рвался, насколько я знаю, но Роншина его постоянно подзуживала: поедем да поедем.

– Ей-то что за интерес? – удивился Дружинин.

– А как же! У нее – задание. Мы должны были на организаторов выйти да еще разыскать всех этих беглецов. А где их искать? Только за границей, не в Москве же. Уехали они вдвоем в Англию – Воронцов и Роншина. Мы вылетели следом. Потом им вдруг загорелось в Африку лететь. Роншина настаивала, чтобы мы не препятствовали, говорила, что надо идти до конца. – Марков сделал паузу и вздохнул. – Вот и пошли до конца.

– А в Африке что-то прояснилось? – вернул разговор в нужное русло Дружинин.

– Кажется, да.

– Почему – «кажется»?

– Потому что я до сих пор ничего толком не знаю. Прилетели мы на остров – это у побережья Гвинеи-Бисау. Высадились, нас встретила Марина. Докладывала она командиру, я даже не все расслышал. Там какая-то банда была, они все это и организовали: похищали деньги, выманивали людей. Сама Роншина держалась неплохо, хоть ей и пришлось пострелять, а вот Воронцов был ранен.

– Кем?

– Не знаю. Кем-то из той банды, наверное. Там, на острове, я ничего толком не узнал, а потом, уже когда с Воронцовым в Москву летели, не спрашивал его ни о чем. У меня какое-то отношение к нему было…

Марков замолчал, задумался.

– Да просто я не знал, как к нему относиться. Для нас он был почти враг, за врага мы его и держали. А когда я его, раненого, с острова вывозил, мне сказали, что он вроде как бы нам помог. Поди разберись. В общем, я от него держался подальше. Мое дело – его сопровождать, а остальное – не мои заботы.

– А деньги нашлись?

– Какие деньги?

– Пятнадцать миллионов долларов, которые Воронцов переправил за границу.

– Почем мне знать? – сказал Марков. – Я на острове пробыл всего минут двадцать, да и то рядом с вертолетом. Что там было, что нашли, чего не нашли – я и тогда не знал, и сейчас не знаю.

– И Воронцов ничего об этом не говорил?

– Я с ним не разговаривал, – напомнил Марков.

Дружинин вздохнул.

– И о Кочемасове ты ничего не слышал? – поинтересовался он.

– Ничего.

Не так уж много нового, если разобраться.

– Ты сказал по телефону, что с Воронцовым расстался в аэропорту.

– Мы прилетели на Чкаловский аэродром. Воронцова вывели из самолета первым, посадили в «Волгу» и увезли.

– Кто были эти люди?

– Я не знаю.

– Ну хотя бы предположить можешь?

– Ну откуда мне знать!

С ним больше не о чем было разговаривать. Рассказал обо всем, что знал. Дружинин спрятал в карманы куртки озябшие руки. Стал накрапывать дождик, мелкий, почти неощутимый.

– Нравится тебе здесь? – спросил Дружинин и повел взглядом по сторонам.

– А что ж, – ответил бесцветным голосом Марков. – Привык.

– Кем работаешь?

– Кем придется. По кухне помочь или ремонтом заняться. Еще грузчиком могу, зимой – истопником…

Он перечислял свои многочисленные профессии с необъяснимым равнодушием, и это было удивительно для Дружинина. Позади у Маркова была служба в «Антитерроре», стрельба и кровь, и ту суматошную жизнь он бросил в одночасье, променяв ее без сожаления на работу грузчика и истопника. Те люди, которые вынудили его это сделать, были жестоки. Извели своими беседами-допросами и выбросили за ненадобностью.

– Они тебя о Воронцове расспрашивали? – негромко спросил Дружинин.

– Кто? – вскинул голову Марков.

– Люди, которые тобой занимались по возвращении из Африки. Ведь так?

– Да.

Качали информацию – так это называется.

Где-то далеко, за деревьями, закричали дети. Потом раздался смех.

– А ты знал, откуда ребята в ваш «Антитеррор» приходили? – закинул удочку Дружинин. – Я слышал, что было много детдомовских.

Смотрел на Маркова во все глаза. Будто ожидал, что тот ему наконец раскроет эту тайну.

– Все почти были детдомовские, – сказал Марков. – Кто откуда.

– И Крамаренко?

– И Крамаренко тоже.

– А ты не помнишь, из какого он был детдома?

– Он калининский, кажется.

Все та же песня. Дружинин едва сдержал вздох разочарования.

– А о ранениях Крамаренко ты мне не можешь рассказать? У него вот здесь, на щеке, – Дружинин показал, – был шрам.

– Это его на Новом Арбате зацепило, – вспомнил Марков. – Как раз перед нашим отлетом в Африку. Какой-то доходяга из своей машины принялся прохожих обстреливать из карабина, из «сайги». «Сайгу» знаешь?

– Знаю, – кивнул Дружинин.

– Припарковал машину к тротуару, открыл окошко – и пиф-паф. Один убит, двое ранены. К тому времени, как мы приехали, там уже всех прохожих разогнали, все оцепили, а мы должны были его брать. Сашка подполз к самой машине, а мы этого психа с другой стороны отвлекали выстрелами. Все нормально идет, и вдруг он ни с того ни с сего оборачивается, видит Сашку и стреляет ему прямо в лицо. Хорошо, что по касательной, только кожу поцарапало. Из-за этого ранения Сашка и в Африку не полетел – повезло, можно сказать.

Обо всем этом Дружинин знал, и его больше интересовала другая рана.

– А вот здесь, – он показал на грудь, – у него еще один след от пули. Это тоже «антитерроровская» рана?

– Нет, – качнул головой Марков.

Сейчас скажет о детском доме, обреченно подумал Дружинин.

– Это ему на память о детдоме, – сказал Марков. – Проткнули его железякой.

– У него там огнестрельная рана! – не выдержал Дружинин. – Ты видел?

– Видел, – спокойно ответил Марков.

– Что ж ты – не можешь огнестрельную отличить?

– Мне Шурик сам рассказывал, откуда она у него взялась. Почему я должен ему не верить?