Читать интересную книгу Над Кубанью Книга третья - Аркадий Первенцев

20 июня 1918 года Деникин выступил во второй кубанский поход. Над степными дорогами Сала высоко поднялась пыль. Отблескивало приготовленное к огню и рукопашной оружие. Уходили в прикаспийские степи потревоженные стада сайгаков. Снимались с гнездовий коршуны и орланы. Деникин выводил большую по тому времени армию, состоявшую из четырех дивизий. Эта армия должна была явиться тем первым комом горного снега, который влечет за собой катастрофические обвалы. Армия имела немного орудий, всего двадцать, но впереди, по маршруту, уже были намечены те артиллерийские склады, которые должны будут попасть ей в руки. Армия имела сто три пулемета, броневые автомобили, походные оружейные мастерские, инженерные части и обозы огневых припасов, растянувшиеся на двадцать два километра.

Мечетинская, как дымом пожарищ, была закрыта пылью. Покровский пропускал мимо себя кубанские кавалерийские сотни, рысисто выходящие на большак с полевой, пробитой по выгонной полыни, дороги. Покровский небрежно сидел на отличной золотисто-гнедой кобылице, приведенной ему под седло из глубинного донского зимовника. Пообок дороги карьером проносились тачанки. В голове колонны, достигавшей уже Егорлыка, ехали Алексеев, одетый в брезентовый дождевик, Романовский, Гурдай и члены кубанского правительства.

— Видите, вон едет небезызвестный вам Быч, — оказал Покровский Самойленко, — куда ни шло, Быч все же городской голова, понятно. Но что нужно Кула-бухову? Не понимаю этого попа. Ведь мучается вместе со всеми нами, грешными.

— Хочет быть царьком, ваше превосходительство, — услужливо улыбаясь, сказал Самойленко.

— А если не придется?

— Не будет царьком, будет опять попком.

— Вон как, — по лицу Покровского пробежала улыбка. — Остроумно!

— Эти слова я слышал от самого Кулабухова.

— Ишь он какой… А это что за гранд-дамы?

Покровский вгляделся в мягко покачивающуюся на рессорах пролетку. В ней, закрываясь газовым шарфом от пыли, сидела жена Романовского с какой-то миловидной девушкой.

Подскакал Марков, подгонявший колонну 1-го кубанского стрелкового полка, которым он командовал в этом походе. Заметив любопытствующий взгляд Покровского, Марков задержался.

— Хороший бы шеф вашим джигитам. Девочка что надо!

На лице Покровского, прорезанном глубокими складками, появилось суровое выражение. 

— Мы начинаем по-настоящему, без дураков, — сказал он, — мой шеф Беллона… богиня жестокой войны…

Поравнялся полковой штандарт, сопровождаемый горцами-адыге из бывшего отряда Гулыги. Генералы взяли под козырек. Горцы прошли сокращенной рысью, сдерживая горячих скакунов.

— Азия, — сказал Покровский, ни к кому не обращаясь. — Для них война — праздник. Полезно иметь таких солдат. Победит полководец более тупого войска, войска без переживаний, без нервов…

Марков был уже далеко впереди. Вскоре скрылась из глаз его белая папаха. По большаку катились повозки с корниловцами. Торчали штыки — казалось, на повозке везут больших редкоиглых ежей. Офицеры пели игривые песенки, выкрикивая и подсвистывая…

…Лучшие полки Северо-Кавказской армии красных по-прежнему были прикованы к Ростовскому фронту. Штыки кубанцев и ставропольцев, угрожающе поднявшиеся на пути оккупантов, не могли помешать Деникину.

На пятый день после мечетинского выхода Деникин захватил Торговую и Шаблиевку, где во время атаки был убит генерал Марков.

Смерть Маркова после смерти Корнилова была наиболее тяжелой потерей для Добровольческой армии. Из уст в уста передавали подробности. Ветераны «первопо-ходники» в смерти Маркова, как в свое время в смерти Корнилова, видели дурное предзнаменование. В Шабли-евке Деникин созвал старший командный состав и строго и одновременно отечески проникновенным голосом предупредил всех о вреде излишней запальчивости, простительной командиру «гренадерской роты, а не генералу». Этим он упрекал прежде всего Маркова, потерявшего жизнь из-за своей горячности. В душе Деникин был рад — Марков был слишком популярен в войсках.

После Шаблиевки объединенными силами деникинцев и подошедших красновцев была взята станция Великокняжеская — центр степного Сала. Добровольческая армия круто повернула на Тихорецкую — Екатеринодар. Краснов же устремился к Волге, последовательно занимая станции Двойную, Куберле, Зимовники. Тесня сальскую группу, Краснов выходил для флангового удара по войскам красных, атакованным Мамонтовым на предцарицынских оборонительных рубежах, лежащих на уровне левобережья донской луки и устья реки Чира. Таким образом, отрезав царицынские войска от Северо-Кавказской армии, Краснов и Деникин разошлись, чтобы обрушиться на красных по стратегическим направлениям, соответствующим основным замыслам.

Деникин спешил на Кубань. В конце июня была захвачена первая кубанская станица — Новопокровская. В Новопокровской Деникиным был подписан приказ № 11 о мобилизации казаков первых четырех очередей — восемнадцатого, семнадцатого, шестнадцатого и пятнадцатого годов присяги. Мобилизация проводилась на ходу, без соблюдения принципа распределения по отделам и полковым округам. Сводные кубанские полки получали номерное наименование и сейчас же вводились в бой. Это делалось, чтобы сохранить офицерские части.

Деникину, располагавшему отличной информацией, было известно о провале в Царицыне агентуры белых, действовавшей на Волге еще по почину Корнилова. Приходилось на время отказаться от взрыва большевиков изнутри и надеяться лишь на успехи непосредственных боевых операций. Но на царицынском направлении активизировался Ворошилов, прославившийся беспримерным выводом из окружения шахтерско-солдатской армии Донбасса. Ворошилов мог помешать Деникину. Поэтому Деникин надеялся на Краснова, который должен был принять на себя удар царицынской боевой группы, тем более что Краснов уже располагал многочисленной кавалерией и пехотой, стремительно отмобилизованной на Дону.

Добровольческая армия не могла вести длительных операций без значительного увеличения своей численности, что могло быть достигнуто расширением территории и использованием войсковых ресурсов казачьих станиц. Деникин понимал ошибку Корнилова, стоившую прежнему командующему жизни, и поэтому тщательно закреплял захваченную территорию, насаждая в станицах военно-полевые суды и гарнизоны под начальством преданных офицеров.

К Незамаевской и Калниболотской станицам, взятым вслед за Новопокровской, подошла первая группа линейной казачьей кавалерии под командой новорождественского хорунжего Ермоленко, вооруженная и подготовленная к измене Советской власти эмиссарами Романовского и Алексеева, работавшими в военкоматах Кавказского отдела.

Поступали сведения о мерах, предпринятых красными для наступления на южном участке. Деникин торопился и 13 июля с боем овладел крупным железнодорожным узлом — Тихорецкой, неожиданно разгромив многочисленную, но неорганизованную армию латыша Калнина. Полки белых, одушевленные победами, потекли тремя потоками на Екатеринодар, имея в авангарде активную горско-кубанскую конницу Покровского и Эрдели.

Но в тылу было неспокойно. По сообщению порученцев Краснова, прилетевших на самолете в Тихорецкую, Ворошилов снова взял Куберле, выручил осажденный возле слободы Мартыновки отряд Ковалева и угрожал тыловым участкам Добровольческой армии. После длительного совещания штаб армии рекомендовал Краснову отвлечь Ворошилова решительным наступлением на северные участки Миронова — Сиверса — Киквидзе. Краснов так и сделал. Спасая северные участки предцарицынского плацдарма, Ворошилов вынужден был остановить свое продвижение на Тихорецкую.

Северо-Кавказская армия, атакованная Деникиным, безусловно, могла бы задержать и даже разгромить противника. Но в штабе армии, умело используя еще не позабытые трения между главкомом Автономовым и членами Кубано-Черноморского исполкома, па пост главкома выдвинулся казачий офицер Иван Сорокин, известный в войсках как человек большой личной храбрости.

Утвержденный на пост главкома Сорокин через тринадцать дней после своего назначения, почти без боя, сдал Екатеринодар. Наполовину деморализованная армия ушла за Кубань. Героические части красной Тамани, предводительствуемые прославленным матросом Матвеевым, были брошены в окружении повстанческих станиц и Добровольческой армии.

* * *

Под колокольный звон входили в Екатеринодар казачьи и офицерские полки.

Город, безуспешно атакованный Корниловым в марте месяце, пал в августе. Полки белых вливались в город по Екатерининской улице, по которой в 1916 году торжествеино проследовал последний император России, в предчувствии грядущих бурь искавший успокоения и поддержки на территории верных трону казачьих окраин. Теперь сюда пришли его генералы во главе мятежных дивизий.