А тебе не меня надо бояться.
– А кого? – холодком просквозила по спине догадка.
– Я никогда не должен был узнать о тебе, – пристально рассматривал он меня, проигнорировав вопрос. – Если бы твоя бабка не связалась перед смертью с матерью, я бы и не узнал. Но она так волновалась за тебя. И теперь лишь вопрос времени, когда и он догадается кто ты.
– Арман? – резко охрипла я. – Это картины моего отца у него в Галерее?
– Не-е-ет, – улыбнулся старый князь гаденько. – Не твоего отца. Это твои картины, девочка. Твои по закону и по праву. Почти миллиард евро, в такую сумму оценили твою коллекцию. Как думаешь, что будет, когда между Чекаевым и его миллиардом, встанешь ты?
– Кто убил моего отца? – сглотнула я.
– Это ты у Армана спроси. Если успеешь, конечно.
Он поднял с подноса на маленьком столике колокольчик и позвонил.
– Прошу вас, – пригласил меня к выходу его секретарь.
Улыбаясь, князь Романов проводил меня до двери взглядом.
– А ведь ты могла бы ему отомстить, – заставил он меня обернуться. – За нищету, в которой жила, пока он как сыр в масле катался. За слёзы, что за всю жизнь так и не выплакала твоя бабушка. За мать, которой у тебя не было. За то, что она похоронила и твоего отца, и тебя. Считаешь этого мало? Считаешь бабаня ненавидела Чеку зря?
– Вы не знаете, кто стрелял в моего отца и что на самом деле произошло, да? – смотрела я на него пристально исподлобья, как смотрел со всех фотографий мой отец.
– Может, и не знаю, – равнодушно пожал старый князь плечами.
– А ещё вы не знаете Армана, – впилась я ногтями в ладони.
– А ты знаешь? – хмыкнул он. – Твой отец был умным, хитрым и талантливым. Но сгубила его не пуля. Преданность. Он доверился кому не следует. А ты… так похожа на него.
Он махнул рукой, давая знак, чтобы меня проводили.
Но до выхода я прекрасно добралась бы и сама, без провожатых – так хотелось убраться отсюда побыстрее. Вот только его секретарь преградил мне дорогу, поспешно сунул что-то в карман пиджака и любезно подал руку, помогая спуститься по лестнице.
– Что значит, со мной Его Светлость не будет разговаривать? – возмущалась Татьяна Владимировна, когда этот зализанный блёклый господин во фраке сказал, что мы можем быть свободны и помог ей надеть пальто. – Старый пердун! Так своему князю и передайте, – гордо развернулась она, чтобы презрительно глянуть в его бледное веснушчатое лицо. – А вы молодой человек ему кто? Слуга?
– Теодор Бломберг, мадам. Маркграф Нортхеймский, к вашим услугам, – церемонно поклонился он. – Я племянник Его Светлости Николая Александровича.
– Ах, племянник, – застыла она, хлопая глазами. – Но тогда, пожалуй, про пердуна можете не передавать.
И вот теперь, дёрнув плечами, последовала к выходу.
– Можно, не сейчас? – покачала я головой, когда она стала расспрашивать.
Я свернулась калачиком на заднем сиденье машины, мечтая тихо поплакать или поспать, чтобы ни о чём сейчас не думать, так мне было плохо.
И почти заснула, когда прилетело сообщение.
«Скучаю».
«Та же хуйня», – вздохнув, ответила я Арману.
А потом вспомнила про записку маркграфа.
«Пожалуйста, позвоните. Тео». И номер, – гласила она.
Глава 23. Арман
«Матершинница! – качнул я головой, прочитав сообщение. – С кем поведёшься, понимаю. Но надо заняться твоим воспитанием. Или своим?» – улыбнулся и убрал телефон.
– Ну что, Валерик, по маленькой? – кивнул официанту, чтобы тот разлил по стопкам водку.
Губернатор далёких северных территории страны, что уже две предвыборных компании провёл на мои бабки, всем напиткам предпочитал беленькую.
– Спасибо, что пригласил. Я же сам собирался, – довольно откинулся Валерий Иванович в мягком кресле и глянул в окно, на залитый огнями парк с высоты последнего этажа «Галереи», где находился ресторан. – Хорошо тут у тебя.
– Валер, я бы тебя куда попафоснее позвал, где молодёжь тусуется, но и я не люблю, и тебе нельзя. Я ж видел, шифруешься, – кивнул я на телефон. – А в таблоиды попадёшь, увидит жена.
– Я твою «Галерею» люблю, зря извиняешься. Даже завидую по-хорошему, что так у тебя всё складно. Всё своё, всё рядом, а не эти вечные дороги, гонка, суета, – он поднял стопку. – А жена – пройденный этап. Но давай, за тебя!
– За тебя! – выдохнул, проглотил, сморщился. «Развёлся, значит», – машинально отмечал я. – Хорошо пошла. Так ты в отпуске? Ностальгия по родине? Или дела?
– А! – махнул он рукой и показал на беззвучно оживший телефон. – У нас, Арман, всегда дела. Покой нам только снится, – он закусил и перевернул телефон экраном вниз, жуя. – У меня здесь, кроме своей, ещё квартира бабкина была. Когда бабка померла, я её у родственников отсудил. Вот приехал продать после развода, а там опять с документами какая-то херня.
Сидел он расслаблено. Говорил спокойно. Жевал с аппетитом. Да и пил с удовольствием. Вроде всё как всегда.
– Разрулил?
– Почти, – смущённо поддёрнул он на коленках штаны. И я напрягся: ага! – Человек-то я теперь свободный. В общем, с женщиной познакомился. Ну, как познакомился, – откровенно заёрзал он. – Она адвокат.
– Квартирой твоей занимается? – отослал я официанта и разлил сам. Валерке побольше, себе полстопарика.
– М-м-м… да, – согласился он, словно отмахнулся. Опять заёрзал.
– Понравилась? – после второй стопки задавал я наводящие вопросы. Но он опять мялся. К слову сказать, губернатор был мужик интересный, видный, с красиво белеющим клоком седых волос у одного виска. И бабы всегда вешались на него охотно. И Воскресенской (а мы же говорим про неё? я же не ошибся?) грех жаловаться, между нами, трахал он своих баб хорошо. Но… всё же предпочитал помоложе.
– Женщина моей мечты, – улыбнулся он и вздохнул. – Кабы мне её с десяток лет назад.
– У тебя сложности какие, Валер? – нахмурился я и налил по третьей.
Он доверительно нагнулся через стол и зашептал.
– Я же на малолеток крепко подсел, – он показал, что это только между нами, и взял