«Я обелю твое имя.
Я потребую уважения к нам обеим.
Стефани не сможет разлучить меня с детьми. Я буду сражаться насмерть за то, что считаю хорошим и нужным для них.
Я буду бороться с Иветт, если потребуется.
И… Шармэн никогда не заполучит Армана. Подружка Стефани никогда не одержит верх над тобой, Колетт.
Что касается Армана…»
Решительность Кристи уступила место неуверенности.
В водоворот ее мыслей и чувств ворвался настойчивый стук в дверь. Только не сейчас! Кристи не хотелось никого видеть, ни с кем разговаривать. Тем более она не собиралась просить прощения за свое поведение. Пусть думают и говорят, что хотят. И не смеют заступать за черту, иначе снова получат отпор.
Дверь открылась. В комнату вошел Арман.
— Я не приглашала тебя, — гневно произнесла Кристи.
— Я не был уверен, что ты нашла дорогу в свою комнату, — спокойно ответил он, оглядывая ее напряженную фигуру.
— Как видишь, нашла.
Он кивнул, но не уходил — наоборот, закрыл дверь и сделал шаг к Кристи.
— Мне позвонили по поводу машины перед тем, как мы спустились к обеду. Я хотел сказать тебе об этом, но Стефани настолько вывела меня из себя, что я объявил обо всем публично до того, как смог предупредить тебя. Прости.
— Ты использовал меня. — Кристи была непримирима.
— Я не ожидал, что нападение будет столь открытым и стремительным.
— Тебе следует запомнить, что, как только ты снова решишь сделать из меня мишень, эта мишень выстрелит в ответ.
— В этом не сомневается никто — ни я, ни все присутствовавшие за обедом, — мягко пошутил Арман. — Ты обладаешь огромной убойной силой. Краска негодования залила лицо Кристи.
— Вы заслужили это. Вы все!
— Нет, не все, — поправил Арман мягко. — Люсьен всегда был добр к Колетт, хотя он мало бывал в Креси в последний год ее жизни здесь. В то время он ухаживал за Николь. Николь же едва знала Колетт. Они поженились всего пятнадцать месяцев назад.
— Жаль, что я была к ним несправедлива. — Кристи закрыла глаза и покачала головой, раскаиваясь в своей ошибке.
— Не волнуйся, и Николь, и Люсьен все поняли верно. Уверен, они на твоей стороне. — Низкий, успокаивающий голос прозвучал совсем рядом.
— Я в жизни не ударила пи одно живое существо, пока не встретила тебя и твою сестру, — с мукой в голосе произнесла Кристи. — Что вы со мной сделали?
— Мы оба больно ранили тебя, Кристи. Ты тем более ранима, что все твои чувства как бы удвоены — ты чувствуешь и действуешь за себя и за Колетт. Ты сделала то, что должна была сделать, защищая себя и ее.
Кристи поразилась проницательности Армана, тому, как глубоко он чувствует и понимает ее.
Неожиданно он оказался у нее за спиной и начал поглаживать ей обнаженные руки, немедленно покрывшиеся мурашками, хотя от его прикосновения все тело Кристи окатила жаркая волна. Она судорожно сжала в руках серебристую вечернюю сумочку.
— Ты любил ее, Арман? — Она с трудом выдавила из себя эти слова, но ей очень важно было знать правду.
Он ответил не сразу, и это были очень мучительные секунды для Кристи.
— Да. Я любил ее. Но недостаточно. Только теперь я это понял. — В его голосе слышались боль и сожаление.
Кристи промолчала. Арман убрал руки с ее плеч и заходил по комнате, мучимый воспоминаниями. Кристи осталась стоять на месте, наблюдая за ним в зеркало и интуитивно чувствуя, что сейчас он в прошлом, в той жизни, которую он делил с ее сестрой.
— Она была очень красива… В ней был какой-то неуловимый надлом… как у испуганного ребенка. — Он остановился у кровати, провел рукой по одной из шелковых подушек. — Именно это привлекло меня к ней, — пробормотал он. — Ее хотелось обнимать, защищать, баловать, бросить весь мир к ее ногам… — Арман исторг глубокий вздох, покачал голо вой и отошел от кровати. — Я создал в своем воображении какую-то романтическую идиллию, а на деле все оказалось не так. Моя ошибка состояла в том, что я пытался увидеть в Колетт то, чего в ней не было. Я буквально навязывал ей то, что Колетт было чуждо.
Кристи понимала, что сейчас Арман открывает перед ней душу. Он был предельно искренен, она не сомневалась в этом.
— В последний год… после рождения Элоизы… она стала спать отдельно. Я так и не смог преодолеть возведенную ею стену.
Неожиданно он пересек комнату и распахнул дверь, ведущую в его апартаменты. Когда он повернулся к Кристи, лицо его было искажено болью.
— Я говорил тебе, что моя дверь была всегда открыта для нее. Поверь, не я запирал ее на ключ.
И не Колетт, с грустью подумала Кристи. Злобность и интриги Стефани возвели барьеры, которые ни Арман, ни ее сестра не смогли преодолеть.
— Она не хотела меня. Она избегала моей близости, моих прикосновений. Даже детей она намеренно ставила между нами, чтобы защититься от меня. В ее глазах… был упрек, как будто я запер ее в клетке, где она задыхалась. Но, клянусь Богом, я не хотел ничего подобного! — Его голос прерывался от боли. — Говоря это, Арман подходил к Кристи все ближе. — Каждый раз, когда она так смотрела на меня, мне хотелось снести все барьеры. — Он выхватил из рук Кристи вечернюю сумочку и отбросил ее в сторону. — Мне хотелось сжать ее в объятиях и подавить всяческое сопротивление.
С этими словами он прижал к себе Кристи, и ее сердце пойманной птицей забилось у его груди. Одной рукой он крепко обнимал ее за спину, а другую запустил в ее волосы.
— Я хотел изгнать все страхи и сомнения из ее сердца, хотел, чтобы она снова поверила мне. Но каждый раз… — его взгляд впился в лицо Кристи, — меня останавливала эта аура хрупкости вокруг нее, и я отступал и ждал, ждал… — Рука Армана перестала гладить ее волосы и переместилась на щеку, за тем он взял Кристи за подбородок. — Ты говорила о проблемах и потребностях Колетт. Да, все верно. А как быть со мной, Кристи? — с неожиданной яростью спросил он. — Ведь и у меня тоже были потребности.
Кристи не знала, что сказать на это. Близость Армана была слишком ощутимой, слишком волнующей. Каждой клеткой своего тела она чувствовала его еле сдерживаемую страсть, силу, боль.
— И тут появилась ты, — продолжал Арман. Его голос стал хриплым и невероятно чувственным. Пальцы нежно и трепетно гладили ее губы. — Колетт и не Колетт. Совсем другая женщина с внешностью Колетт. В тебе есть все, что так тщетно я пытался найти в ней. И сейчас я могу думать только о том, как долго я ждал тебя, хотел тебя… Я не в силах больше ждать, Кристи!
Его рука снова зарылась в ее волосы, пальцы гладили, ласкали, пленяли, безвозвратно привязывая ее к Арману. Губы прижались к губам в страстном поцелуе, требуя немедленного ответа.