Читать интересную книгу Исповедь - Сьерра Симоне

я мог сказать, что она испытывала такие же сильные чувства по отношению ко мне, как и я к ней. И я не хотел останавливаться, не хотел, чтобы наш поцелуй когда-то закончился.

Но это должно было закончиться.

Когда мы оторвались друг от друга, Поппи отступила назад и обхватила себя руками, слегка подрагивая от потока холодного воздуха кондиционера. Облака снаружи разошлись, пропуская серебристые лучи в окна, и мы оказались в сказочном бассейне, залитом сияющим лунным светом. Я все еще ощущал присутствие Бога, но вместо напряжения в воздухе оно словно просочилось в мою кровь, воспламеняя меня изнутри. Я чувствовал головокружение и опьянение от этого.

– Я устала, – сказала Поппи, хотя в ее голосе не слышалось усталости, скорее, она была ошеломлена. – Думаю, мне стоит вернуться домой.

– Я провожу тебя, – предложил я. Она кивнула, и мы вместе оставили это таинство позади, как будто, подходя к дверям церкви, мы уходили от того, что сейчас произошло.

– Это было потрясающе, – прошептала она.

– Мне говорили, что я хорошо целуюсь.

Она толкнула меня в плечо.

– Ты знаешь, что я имею в виду.

Мы вышли в притвор, но я не мог выбросить из головы образ того, как она стояла перед крестом, такая открытая и готовая принять новый опыт, который большинство людей сразу бы отвергли.

– Поппи, я должен спросить. В твоей жизни произошло что-то такое, из-за чего ты пришла в церковь? Ты ходила в нее в детстве и теперь решила вернуться?

– А что?

– Похоже, что… – я искал правильную формулировку, желая выразить, насколько хорошим, по моему мнению, был ее интерес. – Я думаю, это поразительно, насколько легко ты бросилась в этот омут с головой. Просто многие люди делают это не так.

– Я, со своей стороны, считаю, что все происходит более последовательно, – ответила она, когда мы вышли на улицу. Я старался держаться на почтительном расстоянии, пока мы спускались по каменной лестнице с холма, на котором стояла церковь. – Моя семья не религиозна – на самом деле никто из наших знакомых не был верующим. Я думаю, они всегда относились к религии с подозрением, считая все, что могло вызвать у людей такое рвение, в лучшем случае бестактным, а в худшем – опасным. Мне кажется, я всегда была более открыта для этого. В колледже почти каждую неделю ходила с подругой в ее буддийский храм, а на Гаити работала бок о бок с миссионерами. Но только в день своей первой исповеди я решила обратиться к вере самостоятельно.

– Что заставило тебя вернуться обратно после этого?

Она помолчала.

– Ты.

Я обдумывал ее слова, пока мы спускались по лестнице и вошли в лесистый парк между церковью и ее домом. Здесь было достаточно светло от близко расположенных уличных фонарей и лунного света. Я прочистил горло, раздумывая, изменит ли что-то мой вопрос, но решил все равно спросить.

– Я как священник или как мужчина?

– И то и другое. Я думаю, это-то и сбивает с толку.

Мы шли молча, рядом, но не вместе – наши мысли были заняты красотой того момента в церкви и тем поцелуем, когда наши души пылали желанием.

Черт, меня это все тоже сбивало с толку, за исключением того, что часть замешательства начала рассеиваться, это должно было прояснить ситуацию, но я переживал, что на самом деле все наоборот: я забывал то, что должен был помнить.

Например, свое обещание стать лучше.

– Я хочу взять тебя за руку прямо сейчас, – внезапно выпалил я. – Хочу обхватить тебя за талию и прижать к себе.

– Но ты не можешь, – тихо ответила она. – Кто-нибудь может увидеть.

Мы были в саду позади ее дома.

– Я не знаю, что делать дальше, – честно признался я. – Я просто…

Мне буквально больше нечего было сказать. Я понятия не имел, что мне делать, чтобы объяснить, какие чувства я к ней испытываю, а также что чувствовал по поводу своего призвания и своих обязанностей, и то, что я с готовностью отказался бы от всего этого, потому что хотел поцеловать ее снова. Я хотел, черт подери, держать ее за руку ночью в парке.

Она посмотрела на звезды.

– Я бы тоже хотела, чтобы ты мог взять меня за руку. – Она снова задрожала, и я заметил, как от вечерней прохлады ее соски превратились в маленькие твердые вершинки, просто умоляющие, чтобы их втянули в рот.

Приятные ощущения, испытанные несколько минут назад, начали объединяться с другими, более низменными, желаниями, которые будоражили кровь. Мне потребовалась каждая унция самообладания, чтобы не прижать ее к забору и не поцеловать снова, не стянуть с нее джинсы и не трахнуть прямо здесь, на улице, у всех на виду.

– Я хочу увидеться с тобой снова, – сказал я тихим голосом. В моих словах не было никакой двусмысленности, и она переступила с ноги на ногу, сжимая бедра вместе.

– Это… в смысле, должны ли мы…

– Не думаю, что меня это больше волнует, – ответил я.

– Как и меня, – прошептала она.

– Завтра.

Она замотала головой.

– Завтра мне нужно уехать в Канзас-Сити по делам клуба… Мы переходим на новое бухгалтерское программное обеспечение. Но я вернусь в четверг вечером.

Мне хотелось громко застонать, но я сумел себя остановить.

– Это же целых три дня.

Поппи ухватилась за щеколду на задней калитке.

– Заходи, – предложила она. – Давай побудем вместе сегодня вечером.

– Уже поздно, – возразил я. – И мне нужно много времени для того, что у меня на уме.

Она медленно выдохнула, и ее красные губы приоткрылись, демонстрируя мне эти два передних зуба и едва заметное движение языка.

Я огляделся, чтобы убедиться, что мы действительно одни, а затем схватил ее за руку, открыл задвижку и потащил ее в сад. Я толкнул ее под заросшую вьющимися растениями шпалеру, а затем развернул ее так, что задница оказалась прижатой ко мне, к моему эрегированному члену. Я зажал ей рот одной рукой, а другой расстегнул джинсы.

– Три дня – это долгий срок, – прошептал я ей на ухо. – Я лишь хочу позаботиться о тебе до тех пор.

А затем я скользнул пальцами по ее животу вниз, под ее шелковые трусики. Она застонала в мою руку.

– Ш-ш-ш, – предупредил я. – Будь хорошей девочкой, и я дам тебе то, что ты хочешь.

Она захныкала в ответ.

Боже, я обожал ее киску. Никогда не встречал ничего нежнее, чем кожа у нее между ног, – и, черт возьми, она была мокрой. Настолько мокрой, что я мог бы прямо там стянуть ее джинсы вниз и взять то, что хотел. Но нет, она заслуживала лучшего.

Однако это не мешало мне предаваться фантазиям об этом, пока я доставлял ей удовольствие.

Я начал ласкать ее клитор, быстрыми уверенными движениями обводя его и наслаждаясь тем, как Поппи выгибается под моей рукой. Я знал, что мои движения слишком быстрые, немного грубые и не совсем приятные, но мне также было известно, что ей нравилось получать удовольствие с крошечным намеком на боль.

– Я мог бы делать это весь день, мой ягненок, – сказал я ей. – Мне нравится запускать пальцы в твои джинсы, играть с твоей киской и доводить тебя до оргазма. Тебе это тоже нравится?

Поппи кивнула, ее дыхание участилось под моей ладонью. Она была уже близко.

– В четверг вечером, – сказал я, и мне казалось, я слышу свои слова со стороны, словно моя душа отделилась от тела. Но это меня совершенно не волновало или, точнее сказать, теперь мне не было дела до правил, которым я следовал ранее. – Я хочу быть с тобой. Хочу тебя трахнуть. Но только если ты сама этого хочешь.

Она снова кивнула, нетерпеливо и отчаянно.

– Я не могу дождаться, – мой голос звучал хрипло. – Мне не терпится оказаться в тебе. Почувствуй меня. Почувствуй, насколько одна мысль об этом возбуждает меня. – Я вжался членом ей в задницу, и Поппи содрогнулась, мои слова и мой твердый член толкнули ее через край. Она издала тихий всхлип, который я заглушил ладонью, и продолжала подрагивать под моими прикосновениями в течение долгой минуты, а потом наконец расслабилась, обмякнув на моей груди.

Какое-то время я продолжал держать руку в ее трусиках, наслаждаясь этим видом, наслаждаясь ощущениями ее гладкой киски