Читать интересную книгу Песни-Танцы - Алексей Ручий

 Безусловно, все старались соригинальничать и придумать тему поэкзотичнее и посложнее. Но, видимо, мышление подавляющего большинства людей так или иначе схоже либо все анекдоты построены по некоторым универсальным принципам, позволяющим ассоциировать их с любыми явлениями и персонажами – этого парня было невозможно озадачить чем-нибудь экстраординарным. Он знал анекдоты про все: начиная от политики и заканчивая космонавтами и проститутками. Мне он рассказал анекдотов пять на разные темы, и вполне заслуженно получил свою сотню на пиво.

 В общем, Думская в сознании молодого поколения нулевых была своего рода символом: она олицетворяла то, что делалось знаменем эпохи – стабильность. Каждую пятницу вы могли прийти сюда и стабильно напиться. Стабильно потанцевать или обзавестись новыми знакомствами. Поиграть в настольные игры или даже подраться. Все зависело от вас.

 Стерильная свобода: вы платили деньги и получали удовольствие от жизни, без каких бы то ни было последствий. Танцуй и отдыхай – вот девиз поколения гаджетов, как, впрочем, и их предшественников – поколения рейвов.

 Общество потребления продолжало разворачивать свою сеть, поглощая все на своем пути. Неподалеку, у Гостиного двора, постоянно проходили акции протеста, а здесь – протестовать не было смысла. Зачем протестовать против круглосуточных тусовок на выходные после скучной недели в офисе?

 Вы могли не принимать философию Думской, но, оказавшись здесь, вы вливались в ее движение. Ведь Система огромна и всесильна, а вы – вы словно спичка, которой гореть сорок секунд, тут всего сделать не успеешь. Поэтому оставалось нырнуть с головой в этот хаос и утонуть в нем. Пусть будут танцы! Сегодня. К черту думы о завтра! К черту думы вообще…

 Вот так. Улица Думская была самой бездумной в этот пятничный вечер, и мы пришли на нее, чтобы прошвырнуться по барам. Вся улица была заполнена людьми: одни приходили, другие уходили, третьи стояли, разбившись на компании, и трепались на улице.

 Первым делом зашли в «Фидель». Внутри было не протолкнуться, мы попробовали поискать свободное место, но быстро поняли, что это не принесет желаемого результата. Можно было пропустить по коктейлю у стойки, но это никого из нас не устраивало. Мы пошли дальше.

 В «Даче» ситуация повторилась. Опять куча народу, все столики, все свободные кусочки пространства заняты, кругом стоит неумолкающий шум и гам. От сигаретного дыма режет глаза. Мы не стали проталкиваться далеко вглубь – все было понятно с первого взгляда, брошенного внутрь бара от входа.

 Следующим был «Белград», и там мы наконец-то нашли свободный столик. Правда, в зале с танцполом, где вовсю грохотала музыка, но все же. В конце концов, мы не общаться пришли, а именно танцевать. Место, где можно было бы присесть, нужно было только для старта, дальше планировалось уже не садиться.

 Заказали пива и водки. Без закуски. Маша только взяла стакан сока в довесок. И понеслось:

 - Будем!

 - Будем.

 И так далее. Мы пропустили по три стопки и выпили по полкружки пива, когда Маша первой побежала на танцпол. Играл трек в стиле андеграундного техно.

 - Ну, что – присоединимся? – спросил я Геныча.

 - Давай еще по одной и присоединимся.

 - Договорились.

 Мы выпили и ринулись в пляс. Бушевавшая в нас энергия должна была вырваться наружу. Да, конечно, это был не тот рейв студенческой молодости начала нулевых, когда под влиянием химических наркотиков многие теряли реальность и себя, уносясь с танцпола в энергетическое ядро Вселенной и еще дальше, но тем не менее…

 Танец – это универсальный язык современных рабочих и среднего класса, а точнее класса офисных крыс. Именно в танце эти отчаянные души, взятые в оборот эксплуататорской финансовой системой, вырывались на волю. Именно на танцполе они реализовывались, не имеющие возможности заявить о себе напрямую. Тут эти серые винтики бездушной офисной машины становились яркими индивидуальностями. Продавцы и их покупатели – все переплетались в невидимой канве безумного танца.

 Играл какой-то безбашенный драм-н-бейс, изредка сменяемый трансовыми нотками медленных композиций. Иногда проскакивала какая-нибудь популярная композиция в танцевальной обработке. Но в основном – ушлый ритм барабанов, поддерживаемый емким эхом гулких басов, напоминающих тяжелый бомбардировщик, заходящий на посадку. Индустриальная вакханалия для офисных крыс, бессознательно истосковавшихся по шумам заводов и фабрик.

 За танцевальной музыкой будущее. Теперь мне это понятно. Она как никакая другая отражает дух времени, его бодрый пульс. Никому не интересны длинные медлительные пассажи симфонических классиков или заунывный вой стареющих рок-звезд. В наше технологичное время сердца волнуют только ухающие звуки барабанов, стоны синтезаторов, вой сирен и скрежет неведомых механических чудовищ. Бездушному миру как воздух нужна бездушная музыка. Простая, но энергичная. Тыц-тыц-тыц. Клац-клац-клац. Музыка времени гаджетов, упрощения и периферических устройств. Незачем задумываться над смыслом, которого нет. Мир не перевернется, мир будет таким же – ритмичным, клацающим. Как неврастеник.

 Размышляя о музыке и двигаясь в ритме танца, я не заметил, как появилась она. Эта девушка, которая зажигательно отплясывала рядом. Она ритмично двигалась вокруг меня, выполняя телом различные фигуры танцевального пилотажа и постепенно сужая диаметр этого круга. Я чувствовал ее дыхание и запах ее плоти. Эта плоть была возбуждена танцем, она желала жить и вдыхать эту жизнь в себя, поглощая ее и переваривая.

 Я сделал инстинктивное движение в ее сторону и приобнял за талию. Она не отшатнулась, а, наоборот, подалась навстречу. Наше знакомство завязывалось.

 Мы станцевали в паре два разбитных танца. Это был вихрь чувств, закипевших внутри наших организмов и выплеснутых на раскаленный танцпол. Они взвились горячим смерчем над нами и устремились в расцвеченный огнями светомузыки потолок. Танец жизни, танец плоти, танец опьянения и похоти – этот языческий танец, порожденный древними страхами и инстинктами, захлестнул нас с головой. Энергия сжатого до размеров четырех камер сердца космоса вырвалась наружу.

 Наша жизнь – воплощение наших страхов. Страхи переполняют тебя, меня, каждого из нас. Боги, мистические существа – все, все пылью и прахом сыплется сквозь нас. Мы – сами боги. Боги своих страхов. Мыслей…

 Мысль – что она в корне? Фобия? Воплощение недосказанного? Непроизносимого. Божество. Божество дождя; дождь – то, что очищает нас, дождь… Дождь – мысль. Капля за каплей воплощаются в нас наши страхи божествами, превращаясь в мысли, материализуясь в телесную субстанцию. В субстанцию религиозную, электрическую. Мысль – дождь страхов. А танец – хоровод освобождения от мыслей. Поток инстинктов. Инстинктивное же освобождение от страхов.

 Я не помню, как мы закончили. Эта вспышка погасла, предварительно ослепив и оглушив меня. Словно взрыв, разрывающий вселенную на части. Потом мы доплелись до оставленного столика. Выпили пива, чтобы остудить свои горячие головы.

 - Меня зовут Саша, - сказала она.

 Голос. Слегка охриплый голос, вместе с тем не лишенный какой-то внутренней легкости и нежности. Я тоже представился. С танцпола вернулись Геныч и Маша.

 - Привет, - сказали они моей новой знакомой.

 Потом мы знакомились и выпивали. Пиво мешалось с водкой и наоборот, безумие мешалось с хаосом, захватившим и поглотившим наш мир. Мне нравился этот хаос: он не имел разрушительной природы, он был потоком стремящихся в разные стороны душ, тел, частиц. Это был поток чистой энергии, освобожденной из темниц обыденности.

 - Тебе нравится танцевать? – спросил я Сашу.

 - Да. А тебе?

 - Очень.

 - Круто!

 Я закурил.

 - Знаешь, танец – это универсальный язык всего живого. Танцуя, мы разговариваем без слов, мы переворачиваем мир, не облекая свою энергию в вербальные формы.

 - Ты это о чем?

 - Так. Ни о чем. Просто размышляю.

 - У тебя есть скорость? – Саша смотрела на меня.

 - А ты теперь о чем?

 - Ты прекрасно понимаешь. О наркотиках.

 - Нет. У меня нет наркотиков. Зато есть хорошее настроение и бутылка хорошего коньяка дома. Тебя устроит?

 - Вполне.

 - Тогда еще танец или сразу поехали?

 - Еще танец!..

 И мы снова танцевали. Наркотики были нам не нужны, танец был нашим наркотиком. Мы поймали волну и свободно двигались по ней, не нуждаясь в дополнительных стимуляторах. Так бывает. Редко, но бывает. Клубная культура – это не только наркотики. Это еще и последняя попытка к бегству из опостылевшего мира отработанных технологий и обесцененных чувств.

 Мы живем в пустоте. В бессмысленной бесконечности. Мы мало умеем радоваться счастью других, ибо сами несчастны. Наша жизнь окружена знаками, но мы не умеем замечать их. Все вокруг – чудо. Чудо, суть которого жизнь. Но чудо так же бессмысленно, как и то, что занимает нас, – рутина. Мы поддаемся соблазнам, ради секундного счастья мы упускаем счастье вселенское. Мы кормим собой пустоту. Мы взращиваем и лелеем ненависть. Мы сеем хаос. Атрибуты для нас важнее смысла. Мы не смотрим внутрь, мы бросаем беглый взгляд наружу и делаем вывод.