уже вся страна встать, когда потребуется, «плечом к плечу».
С вопросом «кто виноват?» проще, но остался вопрос «что делать?». Один из вариантов — смена курса развития страны на социалистический. И этот сценарий рано или поздно реализуется, вопрос лишь времени. И чем раньше это произойдет, тем меньше будет жертв.
* * *
Центральный аппарат Минюста находился на улице Житной. Через забор по соседству сидели коллеги из министерства внутренних дел. В теплое время года Зигун любил выйти в обеденное время погулять на улице. Кабинетная работа его немного напрягала. Постоянно сидеть на одном месте было не для него — он любил активный образ жизни. Возможно, это впоследствии и повлияло на его будущий уход из Минюста, но это случилось потом.
Во время очередной прогулки у проходной МВД Зигун увидел своего старого товарища. Познакомился он с ним, когда тот был обычным опером в районном отделении полиции.
— Какими судьбами?! — увидев его, закричал Зигун.
— Привет! Работаем тихо-тихо, — ответил товарищ.
— И кто ты сейчас? — нетерпеливо поинтересовался Зигун.
— Старший оперуполномоченный по особо важным делам центрального аппарата МВД.
— Ух ты, круто! — воскликнул Зигун.
— Ну как-то так… — скромно ответил товарищ.
Зигун вообще его знал как скромного и порядочного полицейского. Он раньше думал, что таких не бывает, но оказалось, что такие очень даже бывают.
— Чем сейчас занимаешься? — спросил Зигун.
— Да вот… убийство расследуем, — ответил товарищ — и назвал фамилию очень известного шансонье. В свое время песни этого певца звучали из каждого окна, особенно в лихие девяностые.
— Так вроде уже сколько времени прошло. Там же уже занимались расследованием… — удивился Зигун
— Да никто, оказывается, толком и не занимался, пока мы не взялись.
— Вот те на, я думал, что убийство такого человека сразу у всех на контроле.
— Не было никакого контроля, да и убийства, собственно, не было.
— Это как?! — от удивления воскликнул слишком громко Зигун, и стоявшие неподалеку оперативники, вышедшие покурить, даже оглянулись.
— Да не кричи ты так… — товарищ взял за руку Зигуна и отвел его в сторону.
— Подожди, подожди, — не унимался Зигун. — Бандиты были?
— Были.
— Ранение было?
— Было.
— А как тогда убийства не было? — нервно спросил Зигун.
— Все было, — спокойно ответил товарищ. — Только ранение было не смертельное. Когда приехала скорая помощь, шансонье был в полном сознании. По дороге в больницу он даже к медсестре кадрился. Привезли его в больницу, а оперирующих врачей нет. А те врачи, которые были, оказались пьяными. Это же новогодние праздники были, помнишь? — спросил товарищ Зигуна.
— Ну да, на Новый год вроде, — вспомнил Зигун
— Вместо того, чтобы срочно операцию сделать, его оставили в палате до утра. В надежде, что утром кто-то трезвый придет и прооперирует. А до утра он просто не дожил, — рассказывал товарищ.
— Выходит, он умер от неоказания медпомощи? — Если известного на всю Россию человека так бросили и не смогли помочь в больнице, то что говорить о простых людях, которые лечатся в районных, да и не только в районных больничках. Опять наше пресловутое здравоохранение, смерти пациентов и отсутствие виновных в них, подумал Зигун. — А почему не сообщили, что врачи так отнеслись? — наивно поинтересовался он.
— Кому сообщать? Как докажешь, да и кому это вообще надо… — обреченно ответил товарищ и пошел к своей проходной.
Зигун еще долго стоял на месте и пытался все это осмыслить.
Больше всего его поразили даже не результаты оптимизации здравоохранения, а отношение врачей. Ведь это был всеми любимый и известный человек, но даже к нему оказалось у медперсонала такое отношение. Ладно, что сократили больницы, врачей, финансирование и остальное. Но почему же отношение врача к пациенту так изменилось?
Он вспомнил свой спор с одним из депутатов Госдумы по поводу здравоохранения. Зигун утверждал, что в советское время здравоохранение было лучше. Его оппонент возразил, что не такое уж оно было и хорошее. Но вот отношение врачей к пациентам было иное, более участливое и человечное.
Что же такое произошло с людьми, которые шли в профессию вроде бы по призванию? Это не только врачи, но и учителя, которые стали халатно относиться к своей работе. Не результат ли это всеобщей монетизации и социальной политики государства? По сути, за эту политику выдавалось разобщение общества, чтобы каждый занимался своим делом и не в коем случае не интересовался делами государства. А если уж ты пытаешься влезть в это, то будь добр играть по установленным понятиям, а не по закону. И когда человек видит, что есть закон, а есть правила жизни, которые не всегда соответствуют закону, в этот момент внутри него возникает диссонанс. И он думает, нужно ли ему это, если все равно ничего не добьешься. Результатом этого внутреннего спора является безразличие к судьбе своей страны, к политике, к выборам, к референдумам, к знаковым событиям в государстве. И это безразличие проецируется на всю жизнь и деятельность человека. Отсюда безразличие в работе, а возможно, и в семье. Это безразличие могло становиться причиной разводов при отсутствии общих норм морали на всех этапах бытия. Это же равнодушие распространялось и на желание встать всей страной плечом к плечу, если такое, не дай бог, понадобится: в разрозненном на уровне ячейки общества государстве такого не увидать. Таким образом, власти сами себе вырыли яму, оптимизируя здравоохранение, поднимая пенсионный возраст и не думая о народе.
С этими мыслями Зигун и вернулся тогда к себе в кабинет.
Глава 19
После госслужбы Зигун ушел работать в бизнес, в медицину: они с товарищем открыли медицинский центр.
У них работала девушка Зарина. Устроилась она на место помощницы, которая ушла в декрет. В ее обязанности входило начисление и выплата зарплат сотрудникам. Занималась она этим месяца три без всяких эксцессов. Но однажды Зигун приехал на работу и увидел, что Зарина вся в слезах. В причине слез она не признавалась, выскочив из кабинета.
Зигун пошел к главврачу узнать, в чем же дело. Оказывается, у Зарины в аварии погибли отец и брат. Две смерти разом в одной семье — это, конечно, было ужасно. Зигун попросил весь коллектив собрать деньги на похороны и доложил от себя еще столько же, сколько собрали другие. Деньги отдал Зарине, сказав о соболезнованиях.
Как еще помочь девушке, он не знал. Может, отпустить в отпуск, но сейчас ей, наверное, лучше отвлечься. Ну и если бы надо было, она бы попросилась в отпуск, кто бы ей отказал.
После Зарина исправно выходила на работу, но дела двигались медленно, со своими обязанностями