Критика бесновалась, множились многочисленные пародии на писательницу: «Любовные похождения м-мъ Вербицкой», «Новейшие любовные похождения мадам Вербицкой», «Отмычки счастья» и т. д. Но смоделированный Вербицкой образ «новой женщины» притягивал к себе читателей, и медички, и бестужевские курсистки, по свидетельству современников, «жадно записывались в очередь на чтение „Ключей счастья“». Это была вершина писательского успеха.
Далее последовал почти исторический роман «Иго любви», но он уже явно отстал от изменившегося «духа времени». Грянула революция. И тут начался в отношении Вербицкой «великий откат»: Наркомпрос постановил сжечь весь склад книг Вербицкой за «порнографию, юдофобство и черносотенство», несовместимые с моралью победившего пролетариата. И только благодаря защите Горького книги Вербицкой были спасены от сожжения, а специально созданная комиссия установила, что книги «безвредны», более того, роман «Дух времени» был рекомендован к переизданию.
В 20-е годы Вербицкая, понимая, что ее писательское имя одиозно, стала писать под псевдонимами, в основном для детей («Как Лютик сделался коммунистом», «Наши пионеры» и другие совершенно непримечательные полумарксистские поделки). В 1924 году Вербицкая снова попала в список запрещенных писателей, и ее книги изъяли из всех магазинов и библиотек. В журнале «На боевом посту» прошла дискуссия о творчестве и взглядах Вербицкой. И вновь у нее среди ретивых ненавистников нашелся защитник. Это был сам нарком Луначарский. Он отозвался о ней как о писательнице «по внешней форме приятной и занимательной, по своим устремлениям инициативной и прогрессивной, хотя в идеологическом отношении наивной» и высказал мнение, что «для некоторых очень отсталых слоев провинциальных читателей… чтение произведений Вербицкой было бы прогрессом и могло оставить в их душе светлый след».
У самой Анастасии Вербицкой никакого светлого следа в душе не осталось. Успех был позади. Ее постоянно унижали и критиковали молодые пролетарские идеологи от литературы. Материально жилось туго: все, что было нажито, пришлось в революционное лихолетье продать. А тут еще и болезнь сердца… Вербицкая умерла, не дожив одного месяца до 67 лет. В одном из некрологов отмечалась «бесспорная заслуга ее — в создании особого жанра выше бульварного, по типу французских романов с занимательной интригой, идеями и доступной всем эрудицией».
Что касается «Ключей счастья», то — где эти ключи? И где вообще это мифическое счастье? Вербицкая боролась за женскую независимость, за равноправие с мужчинами и за свободу выбора в любви. Спустя десятилетия российская женщина все это получила сполна, и даже возможность трудиться в самых тяжелых мужских профессиях. И что ей все это дало?..
ВОЛКОНСКИЙ
Сергей Михайлович, князь
4(16).V.1860, имение Фалль, близ Ревеля Эстляндской губернии — 25.X.1937, Ричмонд, штат Виргиния, США
Князь Сергей Волконский — не только один из ярких представителей Серебряного века, но и его выразитель, глашатай, адепт. По своим интересам он был многогранен: театральный деятель, художественный критик, прозаик, мемуарист (хотя Советская Литературная энциклопедия его начисто проигнорировала), теоретик актерской деятельности и ритмической гимнастики. А еще неутомимый путешественник. Изучая искусство, сравнивая и сопоставляя, объездив весь мир, воскликнул в ходе своей очередной итальянской поездки: «Как бедны мы красотой!» Он и внешне был примечательный человек, принесший в Серебряный век старомодную учтивость, аристократические манеры, вельможную осанку и артистизм натуры.
«О князе Сергее Волконском, — писал Александр Бенуа, — можно было бы написать целую книгу, ибо он был одной из самых характерных и блестящих фигур петербургского общества». Но, увы, в данном случае это не специальная книга, а всего лишь куцые заметки в рамках книги о Серебряном веке, поэтому естественна фрагментарность, клочковатость информации и отрывочность стиля.
Сергей Волконский — внук известного декабриста Волконского и одновременно внучатый племянник знаменитой Зинаиды Волконской. По материнской линии он — правнук небезызвестного графа Александра Бенкендорфа. В Сергее Волконском Бенкендорф и декабристы как бы встретились вновь и великодушно простили обиды друг другу.
Волконский родился в родовом имении 4 мая «в шесть часов вечера, в большой спальне… там были кретоновые занавески с пассифлорами…» — так отметил он в своих воспоминаниях. В доме Волконских жили литературными, художественными интересами, и кто здесь не бывал из знаменитостей, от Тургенева до Достоевского. Сергей Волконский в свои детские годы слышал, как читал стихи Тютчев. Классика навечно вошла в его кровь: он любил Пушкина и обожал Тютчева, в своих книгах часто цитировал А.К. Толстого, Фета и Полонского. Не принял поэзию начала XX века, сделав лишь исключение для Зинаиды Гиппиус. В своих литературных пристрастиях князь был консервативен.
Конечно, он получил блестящее образование и постоянно его пополнял за счет изучения и чтения культурных ценностей мира, за счет широкого круга знакомств с выдающимися людьми, писателями, философами, актерами. Он впитывал в себя красоту, как впитывает влагу губка, и не случайно одной из его первых работ было исследование «Художественное наслаждение и художественное творчество» (1892). В 1896 году князь Волконский отправился в США, где в ряде городов прочитал лекции о достижениях русской культуры; как выразился Владимир Соловьев, Волконский показал иностранцам «человеческое лицо» России. Под влиянием его выступлений в Гарвардском университете была основана кафедра славяноведения, то есть именно Сергей Волконский «породил» первых славистов в США. Лекции его вошли в книгу «Очерки русской истории и русской литературы» и принесли Волконскому литературный успех.
Писал Волконский и рассказы, но больше ему удавались художественно-исследовательские работы: книга «Разговоры» (1912), «Быт и бытие. Из прошлого, настоящего, вечного» (1924) и особенно книга «О декабристах. По семейным воспоминаниям» (1921). Кстати, Волконский у себя в имении в Павловске создал «музей декабриста», который, естественно, был разорен в годы революции. А в дореволюционные годы Волконский активно печатался в журналах «Аполлон», «Русская художественная летопись», «Мир искусства», «Русская мысль» и многих других. Он выступал как художественный критик, разрабатывая общефилософские и нравственные вопросы искусства.
Большое место в жизни Сергея Волконского занимал театр, который он не просто любил — обожал. С детства мечтал о сцене, играл в любительских спектаклях, позднее горел желанием стать актером в Художественном театре, но Станиславский поставил точку на актерских притязаниях и мечтаниях князя. В одном из писем к Лилиной Станиславский писал в январе 1911 года: «…Вообще кн. Волконский мне нравится. Мне его жаль — он сгорает от жажды играть, режиссировать, томится в своем обществе, а его родственнички его держат за фалды, и все прокисают от скуки в своих палаццо…»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});