Читать интересную книгу Конец цепи - Фредрик Олссон

Словно он сам не мог согласиться с тем, до чего додумался.

Он смотрел на зеркало перед собой. На длинные ряды цифр, которые сам написал ночью два дня назад. С левой стороны находилась кодированная последовательность, а рядом сумбурный набор формул и стрелочек, ставший результатом его попыток превратить его в последовательность с открытым текстом, расположенную с правой стороны.

За красными надписями он видел самого себя, смотрел в собственные глаза.

Его кожа была ярко-красной после дезинфекции.

К высохшим после душа волосам еще не прикасалась расческа.

Но Вильяма удивил, прежде всего, собственный сосредоточенный взгляд, энергия, желание в глазах. Последний раз он видел себя таким столь давно, что уже забыл, когда это было.

Подобное представлялось странным сейчас, когда он, вероятно, находился во власти смертельного вируса. И пока он стоял и смотрел на себя, его постоянно преследовало чувство, что он не здоров.

Вильям покачал головой. Боялся потерять мысли, внезапно посетившие его. Заставлял себя отвести взгляд от собственного лица, сконцентрироваться на стекле.

Ему требовалось видеть написанное там. Со всей ясностью. Он снял колпачок с маркера, переводил взгляд с одних цифр на другие.

Стер все нули. Поменял на А.

Продолжил с единицами. Поменял на С.

Двойки и тройки соответственно на G и Т, и в конце концов не осталось уже никаких цифр, чтобы их менять.

На том он закончил.

И сейчас смотрел на результат.

Это было столь же естественно, как и очевидно, но ему требовалось видеть все именно так, во всей красе перед собой и тем самым действительно убедиться, что его мысли не рассеялись как дым и нашли свое логичное продолжение.

Но ничего особенного не случилось.

Передним на зеркале красовалась только длинная, беспорядочная вереница А, С, G и Т.

Цепочка ДНК.

Вероятно, так все и было. Именно это Жанин пыталась рассказать.

Шифр, который ему требовалось расколоть, был спрятан в ДНК.

В вирусе? Все говорило за то. В смертельно заразном вирусе.

Это выглядело чистым безумием.

Он встретился с самим собой взглядом, прямо сквозь буквы. Не слишком ли это абсурдно? Неужели кто-то написал шумерский текст, превратил его в пиксели и сохранил в зашифрованной форме в геноме вируса?

Почему? Почему, черт побери?

И кто?

Да. Это выглядело слишком абсурдным.

Вильям дернул к себе полотенце, принялся стирать все написанное, тщательно, пока не осталось ни малейшего намека, чтобы никто не смог бы увидеть, к чему он пришел. Бросил полотенце в ванну, прислонил лоб к покрытой кафелем стене, надеясь с помощью ее прохлады заставить мозг придумать нечто поумнее.

Он хотел поговорить с Жанин снова.

У него накопилась тысяча вопросов, о которых он и понятия не имел, когда они стояли вместе на террасе. И внезапно ему пришло в голову, что он не знает, куда они ее забрали. Пожалуй, она сидела в своей комнате, точно как он (наверняка ведь у нее имелась такая), и, пожалуй, как и он, ждала сообщения о том, заражена она или нет.

Но скорее всего, она находилась совсем в другом месте. Пожалуй, на допросе. Или того хуже. Наверное, они сейчас любыми средствами старались выяснить, о чем она рассказала ему, что ей удалось узнать помимо разрешенного ей минимума, пожалуй, они использовали против нее недозволенные методы, о которых никто не смог бы узнать по ту сторону этих толстых стен. По-видимому, то же самое ожидало и его. Он знал слишком много сейчас, а она еще больше, и, наверное, поэтому его предшественница исчезла, и, вероятно, его и Жанин ждала та же участь.

Снова. Поскольку кто-то ведь узнает, что он исчез? Это ведь уже случилось с ним однажды.

Вильям взял себя в руки.

Поводил головой по кафелю, слева направо и обратно. Попытался остудить свои мысли.

Тексты. Сказала она.

Жанин получила шумерские тексты для перевода, и еще они дали ей другие, не имевшие к первым никакого отношения, причем в неправильном порядке, с целью запутать ее. Но что-то она поняла.

Что же?

Вильям начал все сначала.

Что ему известно?

Текст на языке, умершем много тысяч лет назад.

Отлично.

Который кто-то превратил в черно-белые матрицы.

Отлично.

Матрицы, которые спрятали с помощью шифра с четырехзначной основой.

И который потом…

Стоп! Стоп!

Он остановился.

Перевел дух, запыхавшись без всякой на то причины.

Его посетило то же самое чувство, во второй раз за одно утро. Пьянящее ощущение удовлетворения собой, когда ты обнаруживаешь нечто, все время лежавшее на поверхности, точно как имя актера, женатого на актрисе, снимавшейся в таком-то фильме, которое вспоминаешь, когда перестаешь думать о нем.

Матрицы.

Вот оно!

Вильям стоял абсолютно неподвижно, прижимая лицо к кафелю. Глаза закрыл, чтобы удержать мысль, прежде чем она исчезнет снова.

Внезапно он понял. Структура пикселированных картинок. Он знал, где видел ее раньше. Это было столь же абсурдно, как и естественно.

И столь же внезапно он осознал, что предложенная ему для решения задача более невероятная, чем он предполагал сначала.

– Мои поздравления.

Голос, неожиданно прозвучавший за спиной Вильяма, заставил его резко вздрогнуть от испуга, повернуться и спросить самого себя, как долго он стоял, прижав голову к кафелю, и как долго кто-то мог наблюдать за ним, оставаясь незамеченным для него.

Это был Коннорс. Он стоял, непринужденно прислонившись к открытой двери, припав к ней щекой и держась руками за ручку. И даже если его расслабленная поза вкупе с почти дружеской миной на лице удивили Вильяма, не они, прежде всего, привлекли его внимание. Ему сразу бросилось в глаза, что на Коннорсе униформа.

Только она. Никакого защитного наряда, маски или перчаток. Только униформа.

– Ты не заражен, – сообщил он.

– Это радует меня, – сказал Вильям. А потом: – И чем, если быть более точным?

Коннорс улыбнулся. Не ответил.

– Как чувствует себя девушка?

– Так же как и ты. Она отдыхает, но в полном здравии. Мы не хотели, чтобы вы разговаривали друг с другом.

– Мы заметили это.

Пауза.

– И о чем мы не можем разговаривать?

Коннорс стоял молча еще пару секунд. Слегка прищурившись, словно давал себе последний шанс изменить решение, которое уже принял. А потом спросил:

– Какой у тебя опыт обращения с конфиденциальными материалами?

– Я думаю, ты в курсе.

Коннорс кивнул. Естественно. Они знали всю его подноготную, и не было никакой причины не доверять ему.

Если бы не тяжесть ноши, лежавшей на их плечах. С какой бы щекотливой информацией Вильяму Сандбергу ни приходилось иметь дело в своей жизни, все это выглядело сущей безделицей по сравнению с тем, что ему предстояло узнать в ближайшем будущем.

– Расскажи мне.

Коннорс покачал головой:

– Пришло время тебе познакомиться со всем воочию.

С этими словами он отпустил дверь и жестом предложил Вильяму следовать за ним.

14

Вильяму Сандбергу было семнадцать лет, когда он впервые услышал о послании Аресибо, что не помешало ему составить собственное мнение о нем. И в его понятии это был самый глупый проект, когда-либо реализованный людьми во имя науки.

16 ноября 1974 года с крупнейшего в мире радиотелескопа, который в целях той же науки построили в Аресибо в Пуэрто-Рико для наблюдения за звездным небом и для того, чтобы больше узнать о происхождении Вселенной, физических законах и еще бог знает о чем, в космос отправили радиосообщение, предназначенное поведать иным цивилизациям о нашем существовании.

Именно об этом шла речь.

Уже подростком Вильям Сандберг не испытывал особого восторга от своих соседей. Он давно на собственном опыте убедился, что те, с кем ты живешь через стенку или вместе подстригаешь одну и ту же изгородь каждый со своей стороны, не обязательно являются твоими друзьями. Они скорее больше мешают, постоянно лезут со своими нравоучениями или идиотскими точками зрения по вопросам, в которых ничего не смыслят. Основываясь на этих умозаключениях, он абсолютно не понимал, почему у ученых возникло желание связаться с какими-то возможными соседями по Вселенной, о которых мы даже не знали, кто они такие и как могут отнестись к нам. Не лучше ли продолжать спокойно жить каждый сам по себе?

Именно так считал Вильям.

И все равно не это в первую очередь не понравилось ему в семнадцать лет.

А сообщение само по себе.

Впервые Вильяму представилась возможность изучить его в деталях, когда оно попалось ему на глаза в одной из научно-популярных газет, которые, рассортированные по годам и датам, лежали стопками в его комнате. И первой его мыслью после знакомства с ним стало, что создатель данной белиберды явно накурился чего-то неслыханно неприличного, прежде чем взялся за дело.

Послание, которое человечество решило отправить в космос, представляло собой картинку.