Все, что не помещалось за один раз в желудке, лисята зарывали в землю в укромных местах, снова откапывали, воровали друг у друга, опять зарывали, так что сочное мясо становилось больше похожим на ком земли. Выкопав ямку и затолкав туда добычу, лисенок, уморительно действуя мордочкой, засыпал землей свое сокровище. Ну вот, кажется, надежно спрятано… Какое там, лисенок номер два тут как тут! Подравшись всласть и найдя совершенно надежное место для мяса — в туго набитом животике, — они обычно растягивались на солнышке. Длинная шерсть создавала светящийся ореол, особенно если смотреть против солнца. И уж тут я не скупился на пленку. Как и в тех случаях, когда шла Великая Потасовка или троица придумывала какую-нибудь новую затею.
На маленьком островке лисятам негде было обучаться охоте, но в один прекрасный день вся троица перебралась вплавь на Каменный остров, а в нем больше пяти гектаров и есть луг, где временами (каждый четвертый год) водится особенно много полевок. Однако перед этим произошел случай, для лис, наверное, заурядный, для меня же весьма захватывающий.
Я сидел в домике с книгой, вдруг снаружи донесся какой-то шум. Выскочил, смотрю — лисята затеяли пляску. Все трое прыгают по кругу, делают выпады против какой-то мишени на земле, да еще успевают цапаться между собой так, словно мясо не поделили. Наконец силач Лобо оттеснил в сторонку Миккеля и Микаэлу, предоставив им наблюдать из партера предстоящий турнир. Ибо дальше развернулся поистине рыцарский турнир! Лисята обнаружили гадюку. Гадюки часто заплывают сюда с Каменного острова, где они водятся в изобилии. Передохнут — и продолжают путь к материку.
Когда наблюдаешь поведение лисы в такой ситуации — а мне потом пришлось видеть тот же спектакль в исполнении других лис, — так и кажется, что рыжая сознательно применяет изобретенную лично ею хитроумную технику. На самом же деле ее поведение в точности отвечает наследственной программе; кстати, и койот действует так же, судя по виденным мной фильмам. Итак, Лобо выполнял наследственную программу, а остальные лисята и я увлеченно следили за ним.
Змея свернулась в аккуратное кольцо, готовясь дать отпор. Голова ее все время поворачивалась в сторону Лобо, а он трусил по кругу. Остановится, посмотрит, трусит дальше. Вот совсем остановился, потянулся носом к шипящей змее. Ближе, ближе… Непозволительно близко! Змея выбросила голову вперед, но лисенок уже взвился прыжком на полметра в воздух! Маневр повторился снова и снова. Бег по кругу, приближение, выпад гадюки, промах. Этот заколдованный круг явно утомил змею, и, улучив минуту, она двинулась к воде в надежде найти там спасение. Тут-то и наступило торжество лисьей тактики. Быстрым, легким, предельно осторожным и точным движением лиса вонзила зубы в змею, и та взлетела в воздух с кровавыми ранками на своей красивой коже. Снова и снова гадюка пыталась уйти, снова и снова острые зубы впивались в нее… Силы покинули змею, и вот уже все кончено.
Лобо затеял поединок с гадюкой.
Точно выполняя наследственную программу, Лобо победил. Но тут Микаэла подкралась к трофею, схватила его и умчалась в кусты! Не могу сказать, кто же в конце концов уплел добычу, знаю только, что непрерывная потасовка длилась почти час.
Непредвиденные обстоятельства ускорили разрыв лисят со мной и переход их к полной самостоятельности.
Мне прислали четвертого лисенка, который, очевидно, попал в плен уже в таком возрасте, когда понимал, что лиса есть лиса, а человек — существо опасное! Я выпустил его на Каменном острове, и он почти не показывался. Поедал предлагаемый корм, однако ручным не стал. По вечерам издалека доносился его жалобный хриплый зов, обращенный к матери, которая скорее всего была убита, как и мать моей троицы.
Я не знал более веселой, озорной и ручной лисы, чем Микаэла. Но ее настроение переменилось в один день, нет, в одну минуту. Причина — «зов дебрей».
Этот зов был слышен и на малом островке. Лисята иногда отвечали на него, а в один прекрасный день куда-то пропали. Я поспешил к лодке. Ну, конечно: на Каменном острове меня, виляя хвостиком, встретила Микаэла, самая ручная из троицы, а там и остальные двое присоединились к нам. С неделю все было тихо-мирно. Вечером троица убегала в лес. Мои питомцы, конечно, поладили с новичком, и я рассчитывал, что они выманят его из леса. Глядишь, сделает для меня исключение из правила, гласящего, что человек — враг всех лис. Сколько раз бывало в моем комнатном лесу, что новичок, видя, как мне доверяют другие птицы, в два-три дня становился совсем ручным. Но птицы есть птицы, а у лис свои принципы. Вон ведь как успешно ведут они партизанскую войну против человека, а все благодаря великому умению сочетать отвагу с крайней осторожностью. Лиса остро реагирует на опасность, особенно в ту пору, когда только начинает выходить из норы. И слепо подчиняется присущему виду предупредительному сигналу, который узнает от матери.
Однажды, когда мы прогуливались по лугу, я заметил, как на опушке промелькнул четвертый лисенок. Окруженный веселой троицей, я осторожно направился в ту сторону. Внезапно картина нашего взаимного доверия омрачилась — так дождевая туча гасит сияние солнечного дня. «Четвертый» хрипло тявкнул, и это тявканье явно было сигналом тревоги, потому что троица разом окаменела. Все оставалось по-прежнему — луг, трава, порхающие бабочки, — и однако же произошла какая-то перемена. Лисята затрусили к незримому сигнальщику, оставив меня одного. Я окликнул их. Микаэла, с неизменно веселой мордочкой, двинулась было обратно, но на полпути между опушкой и человеком снова услышала крик дичка. Она резко остановилась, посмотрела на меня, зевнула — типичное поведение лисы в затруднительном положении — и направилась к лесу, сулящему надежное укрытие. От меня исходила опасность. Только что все трое относились ко мне с трогательным доверием, но вот им недвусмысленно, на лисьем языке сообщили, что люди вроде меня опасны. Что ж, то была истинная правда. И они сделали еще один шаг к полной независимости, подразумевающей, в частности, спасительный страх перед человеком. Именно об этом я мечтал, но уж очень быстро все произошло, до боли быстро. Словно меня обманули, предали. Естественная человеческая реакция…
С того дня я видел лисят только издали. Скажем, когда вечером на часок-другой устраивался на большом валуне возле луга. «Зов добрей» оказался чистейшей реальностью.
* * *
Главная трудность с прирученными дикими животными заключается в том, чтобы вернуть их в естественную среду. Не должно быть никакого доверия к человеку. Это прежде всего относится к лисам, барсукам и другим хищникам, в том числе к хищным птицам. Хищники — они ведь занимаются хищением. У кого? Разумеется, у охотника, ведь на его долю остается меньше зайцев и пернатой дичи. Правда, в Швеции охота как источник существования утратила экономическое значение, и остается тешить себя надеждой, что застарелая ненависть к хищникам исчезнет, уступив место разумному взгляду на природу как на великое единство, где все определяет сыгранность и равновесие. Человек — желанный гость в этом мире только как зритель, причем осторожный.