её;
100. Для очищения и связи с тонким окружением
Она отбрасывает старые одежды из материи тяжелой
И, избавляясь от тисков земного притяжения, влекущего назад,
Возносит душу ввысь от мира одного к тому, что ещё выше,
Пока в эфире обнаженном пиков высочайших
105. Одна лишь духа простота святая остается -
Покров прозрачный изначальный существа извечного.
Когда дух должен к своей смертной ноше назад вернуться,
К тяжелой совокупности земного опыта,
Тогда он снова одевает те тяжелые одежды.
110. Задолго до того, как в атомарной Пустоте
Была сотворена земная твердь,
Вокруг невидимого духа, который в сущем скрыт,
Соткалась самомаскировки оболочка яркая.
Из этих ярких оболочек сработаны все царства тонкие.
115. Этот чудесный мир со всеми лучезарными своими
Дарами виденья и счастья нерушимого
Заботиться лишь только о выраженьи совершенной формы;
Незамутненный на своих вершинах, на низших планах он – опасный;
Его свет тащит к краю, где вся Природа исчезает;
120. Он придает красу и цвет ужасу бездн,
И глаз очарование – Богам опасным,
И наделяет грацией и демона, и змея.
Навязывает транс его земному миру Несознание,
Он смерти одеяние мрачное для нас сплетает
125. И – сам бессмертный – узаконивает нашу смертность.
Посредник этот служит большему Сознанию:
Вместилище сокрытого абсолютизма -
Является он тонкой почвой мира полностью материального,
Он – неизменный в своих изменчивых, непостоянных формах.
130. В изгибах памяти своей творящей
Хранит бессмертный образ он предметов бренных:
Его сошедшие могущества лежат в основе наших скудных сил;
Его мысль формирует наше разумное невежество;
И его чувства порождают рефлексы тела нашего.
135. Дыхание тайное могучей силы, неиспытанной ещё,
Неявный блеск мгновенья внутреннего ви́денья,
Его намеки тонкие – всё это есть замаскированный источник
Грёз наших ярких радужных
Об окружении обычном с оттенками преображения, идущих
140. Пока даже земная грязь не станет теплотой небес
И в том падении души не проблеснет сиянье рая.
Познанье плана тонкого для нашего неведенья – исходный пункт,
Его краса маску уродства надевает грязную,
Искусное добро его кладет начало списку наших зол.
145. Вверху он – небо истин творческих,
Посередине – космос благозвучных грёз,
Внизу – форм разлагающихся хаос, -
Теряется он погруженным в несознательной основе нашей,
И из её падения на Землю возникла наша плотная Материя.
150. Так совершалось погруженье Бога в Ночь.
Мир падший стал кормилицею душ,
В которых обитала скрытая божественность.
В бесцельной пустоте проснулось Существо и жить в нем начало,
Обширное как мир Неведенье пробилось к жизни и мышлению,
155. Из сна бессмысленного вырвалось Сознание.
Всё здесь приводится в движенье неодушевленной волей.
И Землю несознательную, падшую, инертную, тупую,
В дремоту погруженную, бездушную творить заставила
160. Страстно желающая память подсознания, которая осталась от счастья,
Умершего задолго до рождения Её, -
Чужого чуда на Её бесчувственной груди.
Болото это приютить должно и розу с орхидеей;
Из вещества его слепого и безвольного должна возникнуть красота,
165. Которая принадлежит лишь сферам более счастливым.
В этом заключена судьба, завещанная Ей,
Как если бы убитый бог оставил золотой кредит
Душе плененной и незрячей силе.
Подверженные смерти части божества бессмертного
170. Ей нужно из потерянных фрагментов воссоздать
И заменить, согласно документу, хранящемуся где-то,
Неясный титул свой на Имя божье.
Всё, что осталось от её единоличного наследства, -
Всё сущее несет она в своих бесформенных пылинках.
175. Гигантскую энергию свою, приложенную к формам ограниченным
При пробном, медленном движении силы,
Которая использует лишь хрупкий притупленный инструмент,
Она сочла приемлемой для исполнения запроса своей природы
И для работы огромной важности, возложенной на человека -
180. Труда, который невозможен для богов.
Любая жизнь, которая с трудом на поле смерти существует,
Определенно требует и для себя доли бессмертья;
Животное полусознательное тело служит средством
Разума, который должен возродить утраченное знание,
185. Хранящееся Несознаньем мира в каменных тисках,
И носит оно его, пока дух связанный бесчисленными узами Закона,
Не станет полностью царем Природы.
Могучее родство – источник этого бесстрашия.
Все мы в несовершенном этом мире пытаемся
190. Взглянуть вперед или назад, понятие о Времени отбросив,
На чистую идею и прочный неизмененный образ
В искусстве абсолютном безупречном всякого творения.
Увидеть Абсолют внутри всех бренных форм,
Запечатлеть прикосновенье вечности во всём, что время сотворило -
195. Это и есть закон всесовершенства на земле.
Один фрагмент божественного замысла был здесь осмыслен;
Иначе не смогли б мы никогда надеяться на жизнь бо́льшую,
И не могло бы быть ни райского блаженства, ни восторга.
Ведь, даже в малости земного бытия, подверженного смерти,
200. В этом узилище для внешней формы
Уже проложен через стены нечувствительные нервов и рассудка
Сверкающий проход для безошибочного Пламени,
Уже Величье Бога давит или Сила прорывается,
И, вот, тупой земной барьер на время удален,
205. Завеса несознания из наших глаз исчезла -
Теперь нас наполняет творческая мощь Небес.
Энтузиазм божественного действа пропитывает нашу жизнь,
Мы чувствуем мистический толчок души,
Страданья радость вызывает трепет в наших членах;
210. Мечта о красоте кружится в сердце,
Любая мысль из Разума извечного пододвигается вплотную к нам,
Намеки, брошенные нам Незримым,
Который пробудился от Бесконечья сна, нисходят к людям,
Как символы того, что никогда никто еще не совершал.
215. Но если плоть инертная не откликается совсем,
Тогда ослабевает сакральный всплеск блаженства,
Кипенье страсти и прилив энергии
От нас уходят, и, хотя на удивительной земле и остается
Форма яркая, воображаемая высочайшей,
220. Совсем немного из того, что значимо, здесь след какой-то оставляет.
Глаза Земли лишь вполовину видят, а её силы вполовину созидают;
Её редчайшие работы – лишь копии небесного искусства.
Сияние золотой искусственности,
Шедевр правил и приёмов ловких -
225. Земные формы то в себе скрывают, что приютили;
Они – лишь имитация упущенного чуда саморождающихся форм,
Которые живут извечно под пристальным вниманием Вечности.
Здесь, в этом сложном, наполовину завершенном мире
Осуществляется Сил подсознательных труд медленный тяжелый;
230. Здесь есть не знающий, но прорицающий ум человека,
Его рожденный на неосознающей почве гений.
Его искусство здесь – копировать земные копии.
Ибо когда он устремляется к тому, что превосходит что-либо земное,
Слишком незрело его знание, а инструменты для работы слишком грубы,
235. И очень тяжело, с сердечной болью он постигает
Мысль божественную в доме преходящем собственном,
Свой образ, как прибежище во Времени для самого Всевечного.
Всё наше существо трепещет от воспоминаний тех немыслимо далеких,
Оно бы низвело сюда их вековечный смысл,
240.