— Этот что ли? — громогласно осведомился у присутствующих рослый здоровяк. — Я Стю Картер. И давно уже тебя разыскиваю, Чужак.
— Я с вами не знаком, — пробормотал Пенстивен, тупо уставившись куда-то в пространство перед собой.
— Чего это он? Пьяный, что ли? — спросил Стю Картер.
— Не похоже. Выпивкой от него не пахнет. Наверное он просто сильно устал. Да ты глянь на него. Он же еле на ногах стоит.
— Жаль, — огорчился Стю. — Вечно мне не везет. Но вы, ребята, все равно передайте ему, что я с ним ещё разберусь. Потом, после того, как он выспится!
Затем где-то у плеча Пенстивена послышался совсем другой, далекий и вкрадчивый голос.
— Сейчас без пяти три, — констатировал Док Шор, и в его голосе слышалось явное удивление. — Ты все успел?
— Я сделал полный круг, — ответил Пенстивен. — Дважды проехал по пустыне, а потом ещё через горы. Был у Хуана Оньяте…
— Да-да, я понял! — поспешно перебил его Док Шор. — Черт возьми, а ведь я все-таки оказался прав насчет тебя! Давай-ка я тебе помогу. Вот, держись за меня.
— У меня осталось немного денег, — сказал Пенстивен, чувствуя, что должен успеть разделаться с делами прежде, чем окончательно впадет в забытье. — Я истратил только пятьдесят долларов.
— Не дури, — отмахнулся Док Шор. — Все, что осталось — твое. Кстати, помимо этого тебе ещё кое-что причитается. И гораздо больше, чем ты можешь себе вообразить. Ты просто молодец. Пойдем со мной. Я отведу тебя в гостиницу. Подумать только! Ты обернулся туда обратно за какие-то двадцать четыре часа! Всего за сутки!
Затем он ещё что-то говорил о горах и о том, какие они неприступные.
Пенстивен помнил, как время от времени принимался твердить:
— Вы думаете, что я здесь, с вами, но это не так. Вы видите лишь мое тело. Остальная же часть меня умерла и осталась где-то высоко в горах, на перевале. Я даже повернул назад и стал снова карабкаться вверх. Вы думаете, что я здесь, с вами, но это те так. На самом же деле остался там, на перевале. Где-то там я умер.
— Ну да, конечно, — поддакивал Док Шор всякий раз, когда Пенстивен начинал утверждать, будто он призрак. — Я все понимаю. Конечно, ты умер. Идем со мной. Обопрись на меня. Ну конечно же ты уже умер, и теперь все в полном порядке!
Это было последнее, что сумел вспомнить Пенстивен, лежа в кровати, укрытый чистыми прохладными простынями.
Он чувствовал пустоту и необыкновенную легкость. На потолке комнаты играли блики необычного сияния, а в воздухе витал смолистый запах соснового леса.
— Я проспал до заката, — сказал он сам себе.
Однако в следующий момент Пенстивен сообразил, что вряд ли ему хватило бы столь короткого времени для того, чтобы хорошо отдохнуть. На самом же деле это должны были быть долгие часы мирного сна, протекавшие через его тело и рассудок, подобно полноводной реке, прокладывающей себе путь среди засушливой пустыни.
Было очень тихо. За окнами не было слышно ни привычного городского гомона, ни криков играющей на улице ребятни. И внезапно он понял — главным образом, по необыкновенной свежести, наполнившей комнату — что за окном уже утро!
Пенстивен встал с кровати.
Мышцы нещадно болели и не гнулись, и тогда ему пришлось прибегнуть к одной маленькой хитрости, которой он научился давным-давно. Взяв жесткое сухое полотенце он принялся сильно хлестать и растирать им тело, а после облился студеной, почти ледяной водой из огромного глиняного кувшина, стоявшего у рукомойника. Холод пробрал его до костей, но зато это был верный способ разогнать кровь в жилах.
Отряхнул одежду от пыли и оделся. Затем оглядел сапоги и был вынужден с сожалением признать, что их, пожалуй, придется выбросить. Каменные уступы и острые, словно лезвие бритвы, льдинки изодрали некогда добротную кожу в клочья. Разумеется, ноги его были тоже покрыты порезами и ссадинами. Так что ближайшие несколько дней он все равно не сможет носить никакой другой обуви, кроме шлепанцев. А о сапогах можно будет побеспокоиться и попозже.
Пенстивен влез в старые шлепанцы, а так как в этот ранний час город только-только начинал пробуждаться, и в гостиничных коридорах уже царила утренняя суета, то он собрался для начала спуститься вниз и как следует позавтракать, но тут в дверь постучали, и в комнату вошел Док Шор.
На этот раз его лицо казалось желтее, чем всегда, а бородавка на щеке стала как будто ещё больше и чернее. Остановившись у порога, он внимательно уставился на Пенстивена.
— Ну что, уже проснулся, стало быть?
— Выходит, что так, — согласился Пенстивен.
— И совсем неплохо выглядишь! Я-то уж думал, что тебе придется не меньше недели проваляться в больнице.
— Вот только ноги немного натер. А так все в порядке.
— Удивительно, что ты ими вообще ещё передвигаешь. Сильно обморозился?
— Да так, ерунда.
— Вот погоди, скоро почувствуешь, ерунда это или нет, — недовольно пообещал Шор. — А сейчас куда собрался?
— Позавтракать.
— Тогда, может, составишь мне компанию, а? Я угощаю. К тому же я должен тебе ещё кое-что. Половину получишь сейчас.
С этими словами он подошел к стоявшему посреди комнаты столу и отсчитал десять стодолларовых купюр.
— Небольшая премия, — пояснил Док Шор.
— Я рядился работать только за жалованье и оплату накладных расходов, — напомнил Пенстивен. — Ни на какие дополнительные доплаты я не рассчитывал и не прошу о них.
Ему казалось очень странно, что с ним расплачиваются наличными деньгами за уже выполненную работу!
Док Шор нахмурился, а затем кивнул.
— Понимаю, — сказал он. — Я знаю, каково тебе сейчас. Ты гнал изо всех сил, душу на этом положил. Никакие деньги на свете не способны оплатить такое усердие. Но только денежки-то я тебе плачу не из своего собственного кармана. Это они платят за все!
— Кто они? — спросил Пенстивен. — Оньяте, Эл Спикер и Кракен?
— Хм, — хмыкнул Шор. — Давай для начала спустимся вниз и позавтракаем. Я тоже что-то проголодался.
Они спустились в столовую и принялись за еду, начав трапезу с персиков со сливками, за которыми последовала овсянка, яичница с ветчиной, и бифштекс с картошкой. Шор, как и у многих людей с вечно голодными глазами, оказался поистине зверский аппетит; но Пенстивен превзошел его, заказав двойные порции всех блюд и дочиста съев все, что было на тарелке. Он едва успел расправиться с бифштексом, когда хозяин гостиницы снова подошел к ним, держа в руках блюдо, на котором аппетитно дымился огромный кусок жаренного мяса.
— Оленина, джентльмены, — шепотом объявил он, нагибаясь над столом.
И снова вышел из комнаты, то и дело оглядываясь и самодовольно улыбаясь.