— Давай, — приказал он. Оттащив меня от толпы, он повел меня вверх по лестнице к ложе диктора. В комнате было темно, но, когда Пакстон открыл дверь, я поняла, что это просто тонированные стекла.
— Почему здесь никого нет? — Спросила я, просовывая голову. Было темно, но на распределительном щите горел свет.
— У Джона есть только дикторы для профессиональных гонок. Обычно это бывает субботними вечерами.
— Ах, я понимаю. Обычно в такие вечера ты выходишь на ринг.
Положив руку мне на поясницу, он мягко подтолкнул меня внутрь.
— Я люблю драться больше всего на свете, поэтому я бы никогда не отказался от боя, чтобы приехать сюда.
— Что мы здесь делаем? — Я обернулась, а Пакстон запирал дверь.
— Я хочу получить свой приз, и я хочу его сейчас. Что ты об этом думаешь?
Проводя пальцем по столу, я облизала губы и улыбнулась.
— Тогда иди сюда.
— Тебе не нужно повторять мне дважды.
Грубо, я потянулась к поясу его джинсов и расстегнула их, освобождая его. Я подтолкнула его к столу и встала на колени. Кончик его члена заблестел, и я провела языком по его влажности. Он дернулся в ответ, и я улыбнулась.
Сомкнув губы вокруг его длины, я взяла его так далеко, как только смогла, и сильно пососала. Его пальцы запутались в моих волосах, и он держал, пока я мучила его своим языком. Стянув его штаны до икр, я подняла одну руку, чтобы помочь своему рту, а другой слегка потянула за его мешочки.
— Черт, — прорычал он. — Ох, блядь дерьмо, которое приятно чувствовать.
Еще несколько раз потянув его за член, я встала.
— Я больше не могу ждать.
Когда я расстегнула джинсы и спустила их до бедер, он развернул меня и толкнул через стол. С моими штанами и нижним бельем чуть ниже задницы мои ноги были плотно прижаты друг к другу.
Погрузив два пальца в мой центр, он вытащил их и распределил мои соки, делая мой вход скользким. Наклонившись надо мной, он прижал меня к столу. Его губы скользнули вниз по моей шее, а затем он укусил меня за плечо.
— Что, если кто-нибудь нас застукает? — Застонала я.
— Тогда им просто придется подождать, пока я не закончу.
Одним толчком своего члена он нашел свой приз и влетел прямо домой, застонав от дополнительной тесноты. Наши тела соприкоснулись, и стол закачался, когда он врезался в меня, беря меня так сильно, как только мог. Полностью стоя, он схватил меня за задницу и использовал это, чтобы сильнее прижать к себе. Я знала, что он близко, по звуку его стонов и хрюканья. Я больше не смогла сдерживаться. Мое тело сжалось, а живот и ноги затряслись, когда я взорвалась, доя его. После еще нескольких яростных толчков и шлепка по моей заднице Пакс жестко кончил, дергаясь надо мной.
Издав удовлетворенный звук, он поцеловал меня в спину, а затем медленно вышел. На задней стойке лежал рулон бумажных полотенец, поэтому он схватил их и помог мне вытереться, прежде чем вытерся сам. С каждым днем он поражал меня все больше и больше. Я никогда не знала никого столь обходительного и самоотверженного, как он.
К сожалению, я знала, что в нем были и плохие стороны, о которых я еще не знала. Были вещи, о которых он не хотел говорить, особенно о временах его беспокойного прошлого, когда он дружил с Кайлом. Имело ли это вообще значение? Нет, потому что все, что он делал в своем прошлом, было просто его прошлым.
Встав и повернувшись, я тихо прошептала:
— Я люблю тебя.
Взяв меня за подбородок, он наклонился и прижался своими губами к моим.
— Я тоже тебя люблю.
Мы снова натянули штаны, и пока мы их застегивали, мои мысли стали слишком громкими, и мне пришлось обратиться к ним.
— У меня есть вопрос.
Он взглянул на меня, нахмурив брови.
— Какой?
— Ты когда-нибудь собираешься рассказать о том, что ты сделал? Как ты сражался на Темной стороне?
Вздохнув, он откинул голову назад, отводя взгляд.
— Габби, это не то, о чем я люблю говорить. Однажды я расскажу тебе, но мы зашли так далеко, и я не хочу, чтобы ты видела меня по-другому. Я больше не такой.
— Я знаю, — искренне пробормотала я. — Я просто хочу, чтобы ты знал, что ты можешь говорить со мной обо всем.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мне просто самой хотелось рассказать ему о том, что происходит, предупредить его. Он обнял меня и повел к двери.
— И я ценю это, солнышко. Теперь, почему бы нам не пойти туда, — сказал он, указывая на поле, — и повеселиться.
Он открыл дверь, и мы начали спускаться по лестнице
— Так о чем Дерек говорил с тобой? Твой дядя сказал, что он был профессиональным гонщиком?
— О да, — взволнованно ответил он. — Он хочет участвовать в гонках со мной как-нибудь вечером на следующей неделе.
— Вау, — воскликнула я. — Посмотри, как ты идешь вперед. Держу пари, это будет весело. — Надеюсь, это будет не в ночь моего последнего боя. Спускаясь к полю, мы уже почти покинули трибуны, когда я полезла в задний карман. Моего телефона там не было.
— О-о, я думаю, что мой телефон выпал из джинсов. Я скоро вернусь.
Поднимаясь по лестнице, он позвал меня:
— Ты хочешь, чтобы я пошел с тобой?
— Нет, все в порядке. Это займет всего секунду.
Дверь не была заперта, поэтому я сразу вошла и нашла свой телефон на полу. Каждый раз, когда я смотрела на него, я съеживалась, думая, что там будут сообщения от Шрама. К счастью, их не было.
Когда я вышла за дверь, Пакстон внизу снова разговаривал с Дереком. Они оба уставились на меня, и я улыбнулась. Однако эта улыбка длилась недолго, когда что-то краем глаза привлекло мое внимание. У меня по спине побежали мурашки, а волосы на шее встали дыбом. Вокруг была опасность, и я это чувствовала. На земле, зловеще глядя на меня, лежала одинокая черная роза… раздавленная, лепестки изуродованы и порваны.
Ночь прошла как в тумане, я должна была притворяться, что все в порядке. Слева и справа я оглядывалась через плечо, ощущая его присутствие, как чертову чуму. Он был там и наблюдал за мной, а я понятия не имела, кто он такой. Я была рада, когда Пакстон захотел уйти.
Как только мы вернулись к нему домой, и он был в душе, я проверила двери и сигнализацию миллион раз, чтобы убедиться, что все в порядке. Мне не нравилось чувствовать, что за мной наблюдают, и мне чертовски не нравилось, что кто-то преследует меня.
Было утро, и я наблюдала за восходом солнца, а Пакстон спал рядом со мной. Он держал меня в своих объятиях, но даже когда я лежала там, мне было страшно.
— Сколько чашек кофе ты выпила?
Кофеварка выплюнула остатки моей тыквенной приправы, и я сделала глоток.
— Три, но кто считает?
— Что за усталость? Ты выглядишь так, будто не сомкнула глаз. Ты ведь не заболела, правда?
Я зевнула и сделала еще один глоток.
— Твой рот шевелится, и все, что я слышу, это то, что я выгляжу как куча дерьма.
Пакстон усмехнулся и доделал наши яйца с беконом. Он хотел приготовить завтрак, и я с радостью позволила ему.
— Нет, ты не выглядишь дерьмово. Ты выглядишь так, будто вот-вот упадешь в обморок, даже после того, как выпила весь этот чертов кофеин. Нужно ли мне сегодня быть с тобой помягче?
— Нет, мне нужно тренироваться. Но, может быть, я смогу вздремнуть сегодня днем?
Он передал мне полную тарелку и бутылку воды.
— Я подумаю об этом. После того, как ты закончишь есть, встретимся в спортзале. Я собираюсь начать твое обучение.
Откусив пару кусочков яичницы, он сунул в рот кусочек бекона и направился к двери. Меня так и подмывало заползти обратно наверх и лечь, но я не могла сейчас расслабляться. Мне нужна была тренировка, и мой титульный бой с Элли был самым важным из всех. Как только моя еда закончилась, я помчалась наверх, почистила зубы и умыла лицо. Мои бедные глаза были опухшими, и я выглядела бледной. Я никогда не была бледной.