— Нет связи? — сочувственно спросила Синтия.
— Нет. Поедем в городок, о котором ты упоминала. Как там он называется?
— Безнадега. К востоку отсюда.
Стив тронул «райдер» с места.
— Будешь за штурмана, хорошо?
— Конечно. — Синтия коснулась его руки. — Нам помогут. Даже в самом маленьком городке должен быть хотя бы один коп.
Подъезжая к кемперу, Стив увидел, что дверь они оставили полуоткрытой. Он остановил грузовик, поставил ручку переключения передач в нейтральное положение и открыл дверцу.
Синтия схватила его за плечо, прежде чем он успел выпрыгнуть из кабины.
— Эй, ты куда? — Панических ноток, правда, в ее голосе не было.
— Расслабься, девушка. Через секунду вернусь.
Стив подошел к кемперу, который почему-то назвали «уэйфарером»[29], захлопнул дверь и вернулся к «райдеру».
— Ты у нас аккуратист? — спросила Синтия.
— Обычно нет. Просто мне не нравится, как эта дверь колотится на ветру. — Он помолчал, потом поднял голову и посмотрел на девушку. — Совсем как ставня в доме, где живут привидения.
— Понятно, — кивнула Синтия.
И тут вновь завыли койоты, то ли на юге, то ли на востоке, ветер мешал определить, где именно. Завыли на пять или шесть голосов. Видать, сбились в стаю. Стив забрался в кабину и захлопнул дверцу.
— Поехали. — Он выжал сцепление и решительно передвинул ручку переключения передач. — Призовем на помощь закон.
Глава 5
1
Дэвид Карвер увидел патрон, когда женщина в вылинявших джинсах и синей футболке все-таки сдалась, вжалась спиной в прутья решетки камеры для пьяных и локтями прикрыла грудь. Коп отодвинул стол, чтобы подойти к ней.
Не трогай, сынок, сказал Дэвиду седовласый мужчина после того, как женщина отбросила двустволку и она, заскользив по деревянному полу, замерла у решетки их камеры. Она разряжена, пусть себе лежит.
Дэвид послушался старика, но, помимо ружья, увидел и патрон, который подкатился к самому левому вертикальному пруту решетки. Толстый зеленый ружейный патрон, один из тех, что разлетелись в разные стороны после того, как безумный коп начал размазывать эту женщину, Мэри, по решетке спинкой кресла, чтобы заставить ее бросить ружье.
Старик дал Дэвиду дельный совет, хватать ружье не имело смысла. Даже в том случае, если бы одновременно он смог схватить и патрон. Коп не только большой, высокий, как баскетболист, и широкий, как футболист, но и очень проворный. Он бы набросился на Дэвида, который никогда в жизни не держал в руках ружья, прежде чем тот понял бы, куда вставлять патрон. Но если у него появится шанс подобрать патрон… тогда… кто знает, вдруг это пригодится?
— Ты можешь идти? — спрашивал коп женщину, которую звали Мэри, подчеркнуто участливым тоном. — Ничего не сломано?
— Какая тебе разница? — Ее голос дрожал, но Дэвид чувствовал, что дрожать ее заставляет ярость, а не страх. — Убей меня, если хочешь, и покончим с этим.
Дэвид искоса глянул на старика, с которым делил камеру, чтобы понять, заметил ли тот патрон. Вроде бы нет, хотя старик наконец-то покинул койку и подошел к решетке.
Вместо того, чтобы кричать на женщину, которая очень старалась снести ему полголовы и которую он едва не размазал по решетке, коп обнял Мэри. Совсем как близкую подругу. Этот жест искренней привязанности удивил Дэвида больше, чем все то насилие, что вершилось у него на глазах.
— Я не собираюсь убивать тебя, Мэри!
Коп огляделся, как бы спрашивая трех оставшихся в живых Карверов и седовласого старика, могут ли они поверить этой чокнутой даме. Его ярко-серые глаза встретились с синими глазами Дэвида, и мальчик непроизвольно отступил на шаг. Нахлынувшая волна ужаса разом лишила его сил. И он почувствовал себя уязвимым. Более уязвимым, чем раньше, хотя он и не мог объяснить почему. Почувствовал, и все.
Глаза копа были пусты. Настолько пусты, словно он потерял сознание, а глаза при этом остались открытыми. Они напомнили Дэвиду его друга Брайена и визит к нему в больничную палату в ноябре прошлого года. Однако глаза копа отличались от глаз Брайена: в них отсутствовало сознание, но появилось что-то другое. Дэвид не знал, что именно, не понимал, как могут глаза выглядеть одновременно пустыми и непустыми. Он мог лишь сказать, что таких глаз, как у копа, видеть ему еще не доводилось.
Коп вновь посмотрел на Мэри.
— Господи, да нет же! — воскликнул он, всем своим видом показывая, что не может взять в толк, откуда у нее появились такие мысли. — Зачем мне убивать тебя, когда начинается самое интересное!
Он сунул руку в правый карман, достал связку ключей и выбрал один, совсем непохожий на ключ: квадратный, с черной поперечной полосой. Совсем как карточка-ключ в отеле. Коп вставил его в замок большой камеры и открыл дверь:
— Заходи, Мэри. Будь как дома.
Женщина словно и не услышала его, она смотрела на родителей Дэвида. Те стояли бок о бок у решетки маленькой камеры, напротив той, что занимали Дэвид и седой мистер Молчун.
— Этот человек… этот маньяк… убил моего мужа. Положил… — У нее перехватило дыхание, она шумно сглотнула, а здоровяк коп умильно смотрел на нее, как бы говоря: Давай же, Мэри, выговорись, тебе сразу полегчает. — Положил руку ему на плечо, так же, как только что положил мне, а потом четыре раза выстрелил в него.
— Он убил нашу маленькую девочку, — ответила ей Эллен Карвер, и на мгновение Дэвиду показалось, что его мать потеряла чувство реальности, что она и эта женщина, Мэри, забывшись, затеяли игру «А что вы на это скажете?». И сейчас Мэри ответит, он, мол, убил нашу собаку, а мама…
— Мы этого не знаем, — подал голос отец Дэвида. Выглядел он ужасно. Лицо распухшее, в крови, как у боксера-тяжеловеса, которого мутузили все двенадцать раундов. — Не знаем наверняка.
Он посмотрел на копа, и его изуродованное лицо осветила надежда, но коп не удостоил его даже взглядом. Для него существовала только Мэри.
— Хватит болтать. — Тон как у самого доброго в мире дедушки. — На место, Мэри-крошка. В золоченую клетку, мой маленький синеглазый попугайчик.
— Или что? Ты меня убьешь?
— Я уже сказал, что нет, — все тот же дедушкин голос, — но ты не должна забывать, что в нашем мире смерть не самое страшное. — Тон не менялся, но теперь женщина взирала на него как кролик на удава. — Я могу причинить тебе боль, такую боль, что ты будешь молить меня о смерти. Ты ведь мне веришь?
Какое-то мгновение она еще смотрела на него, потом оторвала взгляд, так, во всяком случае, показалось Дэвиду с двадцати разделявших их ярдов, оторвала, как отрывают клейкую ленту от коробки, и вошла в камеру. По телу женщины пробежала дрожь, а когда коп захлопнул за ней дверь, мужество покинуло ее. Она упала на одну из четырех коек у дальней стены, закрыла лицо руками и разрыдалась. Коп, наклонив голову, наблюдал за ней. Дэвид воспользовался моментом, чтобы взглянуть на патрон, успел подумать, а не поднять ли его. Но тут коп вскинул голову, в некотором недоумении огляделся, словно выйдя из транса, отвернулся от рыдающей женщины и направился к Дэвиду.
Седой мужчина тут же отпрянул от решетки и пятился до тех пор, пока не ударился о край койки. Ноги его согнулись, он сел и тут же закрыл руками глаза. Прежде Дэвиду казалось, будто это жест отчаяния. Теперь он понял, что мужчина панически боится взгляда копа и делает все, что в его силах, лишь бы не встретиться с ним глазами.
— Как дела, Том? — спросил коп сидящего на койке мужчину. — Еще дышим, старина?
Мистер Седые Волосы от голоса копа сжался в комок, но рук от лица не убрал. Коп еще мгновение смотрел на него, потом медленно перевел свои серые глаза на Дэвида. И Дэвид почувствовал, что не в силах отвести взгляд. Теперь его глаза не могли двинуться ни вправо, ни влево. Но этим дело не ограничилось. Он словно услышал зов.