Читать интересную книгу На пороге - Юрий Никитин

Она толкнула в спину.

– Проходи дальше. Ишь, расстоялся тут, как будто тебе здесь там. Лучше на кухню, я еще по дороге велела приготовить пару бифштексов к нашему прибытию.

Я сказал с отвращением:

– Как ты живешь в такой квартире?.. У тебя гантелей на десять человек! Зачем, они же разборные! Или ты такие мелочи не замечаешь?

Она фыркнула.

– То снимать, то навешивать диски?.. Удобнее держать с разными весами наготове. Чтобы мышцы остыть не успевали.

– А штанги? Зачем тебе две?

Она посмотрела с изумлением.

– А ты не видишь разницу? Хотя бы в том, что у одной гриф прямой, а у другой изогнутый? Гриф – это не птица такая, а вот эта железная палка, на которую вешают блины!

– Блины? – переспросил я с интересом. – Здорово. Хочу посмотреть… Кстати, от бифштексов уже аромат пошел. Не пережаришь? Блины с ними как раз… С мясом?

Она фыркнула.

– Об эти блины зубы поломаешь. Вот они на штанге! Сотку жмешь?

Я пробормотал:

– Не знаю, что это, но, судя по твоему одухотворенному лицу, не выжму и полусотку. А что, надо?

Она сказала с презрением:

– Сейчас девушки отказываются встречаться с парнями, если те не жмут сотку!

– Великолепно, – сказал я с одобрением. – Главное – здоровье нации!.. Сила – мозгам могила! В здоровом теле – здоровый дух!.. Ты начинай выгружать из печки, я пока загляну в твою ванную комнату. Там ничего особо тайного?

– И не особо тоже, – ответила она. – А здоровому духу можешь сколько угодно завидовать, у тебя его никогда не будет.

Я вздохнул.

– Как бы я хотел поменять свою докторскую диссертацию на такие же великолепные мускулы!

Она сказала с ехидным удовлетворением:

– Ну вот видишь! Люблю, когда мужчины не жеманничают, а говорят правду. Неужели так трудно говорить искренне?

– Трудно, – сказал я сокрушенно, – но иногда вот удается. С тобой мне почему-то так легко, так легко. Смотрю в твои глаза и честно вот так как бы даже прямо говорю все правду. Даже правду-матку.

Сбросив одежду по-мужски, что значит, роняя ее на ходу на пол и разбрасывая на спинки стульев по пути к душевой кабине, что не кабина, а часть спальни, я прошел в душевую и там встал под тугие струи.

Еще проходя в ванную, по дороге с изумлением увидел экран на всю стену, где в разрешении 8К современный, хоть и компьютерный город, по дорогам носятся автомобили, компьютерные персонажи прогуливаются по улицам, отдыхают в парках, у пруда кормят лебедей, занимаются в тренажерных залах. Дома высятся как небоскребные, так и множество коттеджных поселков с аккуратно нарезанными квадратиками земельных участков…

– Здорово, – крикнул я. – Это Симс или Симсити?

Она ответила из кухни:

– Нет, гибрид, занял какое-то призовое место. Я не играю, это само идет. Я только инсталлировала, где-то раз в неделю вмешиваюсь, а то дураки какие-то…

– Но все-таки, – ответил я из ванной, – все-таки…

У нее, как модно в ультрасовременной планировке квартир, нет разделений не только на кухню и столовую, но вообще нет стен, единственная ниша с дверью – туалет, а душевая даже не отделена от остального пространства хотя бы стеклянной стенкой, разве что пол там не паркетный, а кафельный.

В самом деле неплохо смыть с себя эту непривычность, но вымываю только пот и грязь, хотя даже в таком вот виде и в таком месте перед глазами то и дело начинает мельтешить серая завеса из циферок и значков, из которых и слагаются компьютерные программы, хотя мне это точно не нужно.

Она крикнула:

– Что все-таки? Не стоит делать выводы, обожжешься. Игроки – это сумасшедшие, что часами не отрываются от экранов. А я только иногда подправляю, как вон ту дуреху, что снова не за того решила выйти замуж, совсем не разбирается в мужчинах, или вон того дебила, что с хулиганьем связался… Кстати, в душе горячая вода не идет, так что терпи.

– Уже поправил, – ответил я.

– Что?.. Как?

– Сбой в проге, – пояснил я. – Это легко. Достаточно постучать ногой по стенке на уровне твоего… гм… таза.

Она фыркнула.

– А твоего? У нас на одном уровне. Только живот у тебя пониже.

– Это у меня не живот, – ответил я с неудовольствием, – просто грудь слегка опустилась от усиленных умственных занятий. Могу даже не втягивать, не так уж и висит.

У нее пара видеокамер в гостиной и всего одна на кухне, я не мог удержаться от того, чтобы не просмотреть как она вообще в доме, кто приходил и чем занимались. Увы, ничего интересного, везде стандарт, а у нее еще с жестоким уклоном в фитнес, что не фитнес, а настоящее бодибилдерство на грани между женским и мужским. Все-таки ту штангу, что она в последней записи поднимает пять раз на сиськи, я вряд ли вообще сейчас оторву от пола. А если и оторву, то подниму разве что до колен.

Когда я вышел, освеженный и еще больше проголодавшийся, она еще колдует на кухне, где то пикает, то позвякивает, принимая продукты и обещая что-то там такое сделать хорошо и быстро.

– Ну где же бифштексы? – спросил я.

– Посмотрим, – ответила она.

Крышка плиты отодвинулась, мой желудок громко квакнул, услышав умопомрачительные запахи жареного мяса, уже с лучком, перчиком и горькими травами, что аппетит дразнят еще больше.

Принюхавшись, она сказала деловито:

– Еще две минуты. Должно присесть и пропитаться.

Я промолчал, а она опустилась за стол напротив, поставила руку локтем на стол. Пальцы ее раскрытой пятерни пошевелились в воздухе хищно и с вызовом.

– А давай посмотрим, – предложила она, – насколько ты крепок!

Я с опаской посмотрел на ее красиво и одновременно угрожающе вздувшиеся бицепсы и трицепсы, идеально вылепленное плечо, что есть блестящее полушарие с красивыми углублениями в нужных местах.

– Как?

– А вот так!

Она снова пошевелила пальцами и победно рассмеялась, а мышцы в ее плече чуточку переместились взад-вперед.

– Ну ладно, – сказал я, – хорошо, ты только успокойся.

– Я спокойна, – заверила она, – а вот у тебя поджилки уже трясутся, верно?

– Верно-верно, – согласился я. – Дыши ровнее, у тебя давление сейчас сто семьдесят на сто десять и пульс семьдесят восемь…

Она ухмыльнулась.

– Так точно? А если проверю?

– Проверь, – согласился я.

Она усмехнулась.

– Нет уж, не увильнешь. Давай руку!

Мы скрестили пальцы, мои все-таки чуточку крупнее, однако ее как выкованные из металла.

Она с усмешкой посмотрела мне в глаза.

– Готов?

– Теперь ко всему, – заверил я.

Она резко и с большой силой больно припечатала мою кисть к столу, рассмеялась.

– Что-то я не заметила сопротивления! Давай повторим. Только выкладывайся, понял?

– Ладно, – ответил я.

Мы снова сцепили ладони, она велела:

– Давай!

Глава 5

Я начал давить, ее рука чуть подалась, потом больше, но я ощутил, что поддается, нажал сильнее, и она с презрительным смехом повела руку в обратную сторону.

Мои мышцы вздулись сами по себе, но они мне самому напомнили дождевого червяка в мешке, в то время как ее стальные шары едва не прорывают кожу.

Ее рука неумолимо припечатала мою кисть к столешнице.

– Давай третий раз, – предложила она, – последний.

– Так все равно же твоя победа, – сказал я.

– Ну хоть не всухую, – сказала она с язвительным утешением. – Может быть.

Мы в третий раз сомкнули ладони и скрестили пальцы. Она с усмешкой взглянула мне в глаза.

– Готов?

– Может, – предложил я, – сдашься сразу?

Она засмеялась, ее мышцы красиво вздулись, а рука пошла неумолимо и ровно, как солнце на закате, нагибать мою в сторону столешницы.

В последний момент я инстинктивно воспротивился, ее рука замерла, но тут же усилила нажим и припечатала мою к поверхности стола.

– Три ноль, – сказала она с торжеством.

Я вздохнул, в самом деле как-то неловко проигрывать женщине, хотя это еще та женщина, назови ее так, обидится. Такую вот Ахилл еле-еле победил в схватке, а потом ее пояс носил, хвастаясь и доказывая, что да, одолел, вот смотрите.

Она раскраснелась, глаза блестят, даже сиськи стали крупнее, как же победа над мужчиной действует на женщин, даже сильнее, чем полный бокал шампанского. А то и бутылка.

– Ну и как себя чувствуешь?

Голос ее звучал победно, я ответил мирно:

– Да все так же…

– А как насчет поражения? – спросила она весело. – От обиды язвы желудка не будет?

Я изумился:

– Какой обиды? Что у тебя мышцы мышчастее?.. Так у слона еще слоновее. Думаю, у коровы мышечных волокон тоже больше, чем у меня. Если корова меня перекоровит… убьюсь ли о стену от великой обиды и горечи поражения?

Ее глаза разом потемнели.

– Это я корова?