Как то Петя спросил:
- А что, у тебя дома не замечают, как пропадают книги, стулья, еды в холодильники становиться меньше?
На это Катя совершенно честно ответила (впрочем, неправду она никогда не стала бы говорить - а просто бы промолчала):
- Стулья, раскладной столик - то из нашего сарайчика. Эта мебель все равно стояла без дела. Книги же - то мои любимые детские сказки - они лежат у меня в ящиках - туда никто и не заглядывает. Что же касается еды - то, в последнее время мама заметила, что я много еды беру с собой в институт. Хорошо еще, что она не спросит - ей бы я, даже ради вас, не смогла бы сказать - ей бы я всю правду рассказала...
Катя учила этих детишек грамоте, ведь выяснилось, что ни Петя, ни Машенька совсем не умеют писать. Учениками они оказались способными - да и аудитория, что не говори - была хороша... Клекот голубей, спокойные, медленно поглощающие друг друга минуты, уставший от жизни шелест лиственных облаков - даже отдаленный, кажущийся ровным гул машин - все навевало мысли на спокойный лад, на вдохновение, на учение.
Катя оказалась учительницей доброй и талантливой.
Преданные ей Петя и Машенька самозабвенно проделывали те задания, которые она им оставляли; и, зная, что это ей принесет радость - просили еще, дополнительных заданий.
Меньше чем через две недели, они уже писали под диктовку - хоть и с большим количеством ошибок, но, все же, прогресс был налицо.
Еще через несколько дней научилась читать Машенька. По слогам, прочла она "Русалку" Андерсена и, под конец расплакалась, уткнулась личиком в плечо Кати, и все повторяла:
- Бедная, маленькая русалочка! Как же она любила принца, как же печальна была ее безответная любовь... - но вот Машенька успокоилась, и с нежностью заглядывая в Катины очи, молвила. - Но, ведь, русалочка только стало облачком. Она, ведь, осталась жива, просто вознеслась к самым горам облакам. Ах, как бы я сама хотел полетать среди тех гор! Катенька, сестричка вот я вас люблю и я вас люблю, как сестру, и как маму. Но я еще совсем маленькая, а когда я выросту то, ведь, ждет меня любовь такая, какая была у Русалочки к принцу. Я даже и не знаю, и не чувствую еще, что это за любовь такая, но вы мне расскажите. Вот скажите - есть ли такой человек, которого вы любите также, как русалочка любила?
- Да - есть. - с печальным вздохом отвечала Катя.
- Как интересно! - глаза Машеньки аж засияли от любопытства. - А кто он, расскажите.
- Я знаю только то, что нам предначертано встретиться... Но сегодня я зову вас за город!
- За город. - удивился сидевший поблизости Петя. - Да что ж нам там делать, за городом то?
- Сегодня - первый день октября, погода ясная, теплая. Поедемте за город, там вас ждет новый урок.
И вот они идут по октябрьскому лесу. Небо над ясное, светло-голубое. Все ветви иль золотистые, иль света зари - и кажется, что каждая ветвь - это душа, в которой, вместе с каждым, пусть даже самым малым ветровым порывом, пульсирует сердце.
А листопад! Кругом, куда ни кинь взгляд - везде, падают, переплетаясь целуются, печально шуршат листья. И вся земля уже усеяна этим ярким ковром, который так мягко и пышно сияет в солнечных водопадах. Вокруг все в этих светло-печальных пушистых формах. Все в неспешном, древнем движении. И даже голоса птиц, летящих где-то над лесом, кажутся частью листопада...
Вот журчит, плавно изгибаясь на обточенных камнях, лесной ручеек. Вода в нем темная, холодная - но в воде этой сама жизнь - она сильна, упруга, и тоже, по своему печально. Яркими корабликами, целой флотилией маленьких человечков, плывут и плывут по темной воде листья.
Катя, Машенька и Петя уселись под древним, раскидистым кленом, спокойно роняющим свои большие, красивые листья.
Машенька долго любовалась, потом молвила:
- Я никогда не бывала в музее, только фотографии в твоей книжке видела. Но я знаю, что это: собрание чудес людьми созданных. И мне кажется теперь, что я в музей попала. Только еще лучший, нежели тот, который на фотографиях! Люди не создали бы такой красоты.
- Правильно. - кивнул Петя. - В каждом музее, какие-то свои чудеса собраны - где картины, где всякие древности; есть еще залы, где играют музыку - то тоже, как музеи - только для ушей. Но здесь же все вместе, воедино собранно. Здесь и музыка сладостная - как же листья шелестят! Не думал, что от одних звуков, так вся душа пеньем наполняться может. Здесь же, и картины - ну может ли даже самый искусный художник вдохнуть в картину такую жизнь! И здесь все древнее, древнее, как сама земля, и доброе к нам! Просто чудо... каким кажется оторванным людской город от всей этой спокойной красоты. Как здесь все непривычно сказочно и мило... А, может... Катя, как ты думаешь - может ли здесь жить Баба-яга или леший, или Кот-Баюн, или русалка... Сам то я раньше считал, что сказки - это просто выдумка, а вот сейчас задумался. В этом лесу то, наш город - этот... этот гудящий конструктор - он мне кажется совсем нереальным, просто дурным призраком, среди этих лесов возросшим. Даже и возвращаться туда не хочется - здесь то все так добро... Мне бы нарисовать все это. Я, ведь, всегда стремился к рисованию. И в том детском доме - и там я, когда мог, рисовал - жалко что тех рисунков не осталось... Хотя - нет. Все они были мрачными. А я теперь хочу рисовать все в жизни, все такое, какое оно есть - хорошее. Катя, нет ли у тебя карандаша и тетради?
Катя улыбнулась и достала из своей сумочки не только лист, но и подставку для него, но и целый набор цветных карандашей.
- Вот - это тебе. Мне Машенька как-то говорила, что ты рисуешь. Вот и подготовила на сегодняшний день.
- Ух ты! - Петины глаза засмеялись. - Целый набор карандашей! Да еще большой лист бумаги! Да подставка для него! А лес то...
Он не договорил, поцеловал вторую сестру свою Катю, и, весь сияющий, отошел в сторону; выбрал себе место, попросил, чтобы пока он не закончил, не подсматривали, да принялся рисовать.
Машенька с любовью смотрела на Катю и звонким своим голосочком говорила:
- Такая вы хорошая, Катя! Такая вы добрая, нежная... Вы так светитесь, вы такая печальная, как этот лес...
- Да - лес печален. Он чувствует долгий сон под теплым и мягким белым покрывалом...
- А что сниться зимой лесу?
- Не знаю, но, может, красавица весна? В печали вспоминает он себя молодым, влюбленным; засыпает все глубже и глубже, а потом, весною, солнышко возрождает его для новой встречи с ее возлюбленной.
- Катенька! Какая же вы хорошая сестричка! - рассмеялась Машенька и поцеловала Катю в щеку. - У вас так складно получается рассказывать! Пожалуйста, расскажите мне какую-нибудь сказку. Такую, какую я еще нигде не читала. У вас такой светлый голос - пожалуйста, расскажите.
Катя приподняла голову и, созерцая, как падают, спокойно переворачиваясь, кленовые листья - неспешно, но и неудержимо, как движение листопада, как движение темного ручья, начала рассказывать:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});