Это были воины ваилеа, с которыми Калле давно хотел разделаться. Вместе с королем Науливоу и частью команды "Хантера" он предпринял марш в глубь острова к главной деревне племени. Потомки сохранили описание событий этой драматичной экспедиции в глубинные районы Вити-Леву, ибо один из ее участников, ирландец Питер Диллон, позднее написал книгу о своих приключениях, где подробно рассказал о печальном конце короля Карла Свирепого.
Километрах в двадцати от побережья Калле и его воины попали в засаду. Они находились на пересеченной местности, покрытой высокой травой в человеческий рост, где трудно пользоваться ружьем, и в этот момент сотни вооруженных дубинками воинов ваилеа с оглушительными воплями выскочили из кустов и врезались в строй воинской дружины шведа. Король Науливоу, который, как рассказывают, завидовал Калле, тут же обратился в бегство. Его примеру последовали воины Лебау, и белые моряки остались одни. Какое-то время они сдерживали атаку, но вскоре один за другим погибли. Тем, кто еще уцелел, не оставалось иного выхода, как искать убежища на высоком камне, откуда они могли следить за противником. Поскольку у нападающих не было огнестрельного оружия, положение еще было терпимо, но патронов слишком мало - бульшую часть унесли с собой воины Мбау. Один из помощников Калле, англичанин Теренс Данн, прыгнул с камня и попытался огнем проложить путь сквозь боевые порядки островитян, чтобы привести подкрепление со стоящего на якоре корабля. Но не успел он преодолеть и ста метров, как дубинка размозжила ему голову. Воины ваилеа набросились на убитого и принялись натирать свои голые тела его кровью.
Просидев на возвышении несколько часов и вдоволь наслушавшись восторженных криков противника о том, как они приготовят белых людей себе на ужин, Калле потерял терпение и крикнул вождю, что, если тот обещает ему безопасность, он, Калле, спустится для переговоров.
- Я обещаю только, что кровь Карла Свирепого не прольется, пока он жив, - ответил вождь.
Едва Калле оказался в стане врага, как его схватили и отнесли к реке, где окунули головой в воду и держали так до тех пор, пока он не захлебнулся. Вот так вождь сдержал свое слово относительно кровопролития.
Оставшиеся в живых с ужасом наблюдали за тем, как великого белого вождя из Мбау делят на части и жарят в яме.
Питер Диллон и остальные моряки понимали, что вскоре наступит их черед, и решились на отчаянный шаг. Когда шаман-островитянин подошел слишком близко к их укрытию, двое из осажденных прыгнули в траву, приставили к его груди ружейные стволы и закричали, что убьют его, если им не позволят пройти к берегу. Преследуемые ревущей ордой, они все-таки достигли лагуны, бросились в воду и изо всех сил поплыли к судну, которое, к счастью, стояло на месте. Но Калле Свенссона с ними уже не было.
Позднее король Науливоу приказал убить всех сыновей Калле, но дочерей пощадил. Их потомками являются рату Кама и Мереони Кула.
5
Как и любое другое место на нашей планете, острова Фиджи имеют свой особый аромат, и тот, кто думает, будто селения среди мерно качающихся кокосовых пальм, где белый песок омывается волнами прибоя, пахнут только соленой водой и цветами, тот ошибается. Над деревнями стоит сладковатый, приторный, временами удушливо тяжелый, отдающий рыбьим жиром запах. Это первое, что встречает вас, когда вы сходите на берег, и последнее, что преследует обоняние, когда вы снова оказываетесь в море, если только назойливый аромат не следует за вами от острова к острову - на большинстве шхун также пахнет копрой, которая и служит источником зловония.
Недалеко от домика рату Камы свалены горы копры - это, если так можно выразиться, сберегательная касса жителей Мбау. Их нужду в деньгах сразу можно определить по запасам копры - ее в таких случаях остается немного. Но стоит им выручить определенную сумму за сахарный тростник и табак, как остров пропитывается специфическим запахом, а горы копры растут, ибо никто из островитян не помышляет о продаже орехов.
Когда на Мбау родится ребенок, то, согласно обычаю, отец должен посадить одну-две кокосовые пальмы. Этим деревьям присваивают имя ребенка, но ему они не принадлежат, а являются частью коллективной плантации. Примерно лет через девять они обычно начинают плодоносить, первое время не обильно, по прошествии же 15-16 лет с момента посадки пальмы достигают высоты 10-15 метров и плодоносят на протяжении 40 с лишним лет. На Мбау до сих пор растут и продолжают давать орехи пальмы времен Калле Свенссона.
Собирать кокосовые орехи - дело немудреное. Жителям Мбау принадлежат вереницы пальм на берегу соседнего островка, и обычно они попросту ждут, пока орехи созреют и сами упадут с деревьев. На одной пальме растут как зеленые, так и уже созревшие плоды. Но когда орех созревает настолько, что сам падает на землю, молоко его не имеет никакой ценности - молоко следует пить из незрелых плодов, тогда оно обладает совсем иным вкусом, чем кокосовое молоко, которое известно нам по ввозимым в Европу орехам.
* * *
Мы разожгли костер, чтобы поджарить пару цыплят, а тем временем одного из местных жителей послали в глубь острова за кокосовыми орехами. Вата, старший сын Камы, взобрался на дерево в поисках питья. Прежде чем отсечь верхушку плода таким образом, чтобы скорлупу можно было затем использовать вместо чаши, он поиграл орехом, как мячиком, но не тряс его, а лишь вертел в разные стороны. После этого он протянул орех мне. Молоко кокосового ореха по вкусу напоминает охлажденное шампанское, это изумительный напиток, утоляющий и жажду и голод.
Обгладывая цыпленка, Кама рассказывает:
- Ореховое молоко находит у нас разное применение. Можно, например, дать ему забродить, и тогда получается вино, очень крепкое. Но вино на Мбау готовят редко. Обычно же ореховое молоко получают младенцы, если у матери не хватает грудного молока.
В одном месте жители повалили кокосовую пальму. Это отняло у них более полугода, однако сказанное не означает, что все это время люди ежедневно занимались рубкой. Они выкопали вокруг дерева канаву и тем самым лишили корни источника питания, а природа довершила остальное. Сейчас огромное дерево распласталось на берегу, погрузив крону в ил лагуны.
- Мы используем каждый листик, каждый стебелек пальмы, - с гордостью говорит Кама. - Ствол идет на топливо, из него также делают небольшие столы без ножек. Часть длинных веток мы освобождаем от листьев, ставим из них изгородь и вплетаем между ними листья. Из бахромы, в которой висят орехи, делаем веревки и вяжем из них коврики на стены или на пол - их кладут, когда в доме бывает холодно. Ветками, сплетенными с листьями пандануса, кроют крыши. Из недозрелых орехов вынимают сердцевину и делают черпаки и лампы, а сердцевина идет на изготовление масла для ламп. Листья молодой пальмы, мягкие и шелковистые, наши дочери и жены вплетают в волосы как украшения. Со временем листья вырастают, но еще несколько лет сохраняют гибкость, и тогда рыбаки могут делать из них сети и корзины.
К перечислению Камы я мог бы добавить еще целый список. Из пальмовых листьев делают сандалии, шляпы, веера и сумки, из ореховой бахромы изоляционные плиты, дверные циновки, ершики для мытья бутылок, из сердцевины готовят блюдо, которое подают повсюду на Востоке, а в последнее время оно завоевывает популярность и в Скандинавии. Но все это меркнет по сравнению с тем значением, какое имеет копра.
Копра - это высушенная сердцевина спелого ореха. Кама и другие сборщики подбирают упавшие орехи и сносят их под навес, где разрезают каждый орех на четыре части и оставляют в тени. Позднее из этих четвертушек вынимают сердцевину и сушат ее на солнце. Эта дурно пахнущая масса, которая остается после сушки, и есть копра. Когда набирается 60-70 килограммов копры, ее грузят на каноэ и доставляют в торговый центр - при условии, что жители деревни нуждаются в деньгах. Цены сильно колеблются, сейчас, например, они резко упали: так, если в январе 1960 года одна тонна копры стоила 201 датскую крону, то в декабре ее цена составляла всего 124 кроны.