Читать интересную книгу Человек, который съел «Боинг-747» - Бен Шервуд

— Слышал новость про Малька? — спросила Роза.

— Что на этот раз с ним случилось? — отозвался Уолли.

— Его, беднягу, опять с дороги сдуло. Патрульная служба штата выслала ему уведомление о том, что у него отберут удостоверение и значок, если он наконец не наберет хотя бы минимально положенный для полицейского вес.

— А, понятно, — задумчиво произнес Уолли. — То-то я удивился, когда увидел, как этот заморыш уминает третий двойной гамбургер кряду.

— Да уж, нелегко Мальку приходится. Так ведь можно и переусердствовать: не успеешь вес набрать, как копыта откинешь.

Друзья весело рассмеялись. Роза тем временем развернула открытку, которая прилагалась к последнему из букетов, принесенных посыльным. В качестве отправителя была указана известная телеведущая из Нью-Йорка. В нескольких коротких строках она сообщила, что восхищается Уолли, считает его крутым парнем и хочет «познать его внутренний мир». Далее ведущая переходила к более практическим вопросам: ее интересовало, не желает ли он съездить в Нью-Йорк (все расходы, включая перелет, естественно, за счет принимающей стороны) для того, чтобы дать ей эксклюзивное интервью.

В этот момент зазвонил телефон.

— Пожалуйста, минуточку, соединяю вас с… — прозвучало на другом конце провода так быстро, что Роза даже не запомнила названное имя. Впрочем, секунду спустя она услышала женский голос, показавшийся ей странно знакомым.

— Алло, здравствуйте, — чувственно зашептали в трубку. — С кем я говорю?

— С Розой Лофгрин.

— Я звоню из Нью-Йорка. Хочу уточнить, получил ли мистер Чабб корзину с экзотическими фруктами, которую мы ему выслали.

— Получил, получил. Вот ваша корзина, рядом со мной стоит.

— Надеюсь, эти райские плоды скрасят ему вкус самолета, — со смехом и все с тем же чувственным придыханием произнесла собеседница. — Роза, вы уж поделитесь со мной секретом: как бы мне убедить Уолли приехать к нам на передачу?

Роза сделала шаг в сторону и заглянула в проем кухонной двери. Уолли увлеченно намазывал большой сэндвич смесью арахисового масла и очередного торсиона из приводов закрылков.

— Если честно, лично мне кажется, что, по крайней мере сейчас, он ни с кем не желает разговаривать, — сообщила Роза. — Не желает он никуда ехать и ничего менять в своей жизни.

— А вы его подруга… ну, девушка? Позвольте вам позавидовать…

— Нет-нет, мне завидовать нечего, — перебила Роза и добавила: — У Уолли вообще нет девушки.

«Да, к несчастью, — пронеслось у нее в голове. — У этого горе-героя действительно никого нет. А ведь нужна, нужна ему женщина — и в доме, и вообще в жизни. Причем не просто какая-нибудь женщина, а я». По правде говоря, Роза не всегда испытывала к Уолли столь теплые чувства. В школе она, как и большинство одноклассников, считала его просто тупоголовым верзилой. Но однажды так вышло, что она села рядом с ним в церкви во время воскресной службы и услышала, как этот верзила, закрыв глаза, поет «О, благодать». Слуха у Уолли никогда не было, зато был громкий, весьма немелодичный голос. Тем не менее было в его пении что-то такое, от чего на глазах у Розы выступили слезы. В следующий раз она с умилением смотрела на него, когда во время очередного пикника, устроенного по случаю сбора одноклассников, он, сидя от всех в сторонке, в одиночку умял чуть ли не целое ведро приготовленного ею картофельного салата. Ну а потом, когда в семье у Розы начались сложности и стало понятно, что брак с Дурным Бобом не складывается, именно Уолли усадил ее за столик в «Дубине стоеросовой» и вполне убедительно обосновал свое видение ситуации, заверив Розу, что ей будет легче и спокойнее жить одной, чем мучиться, оставаясь замужем за неотесанным грубияном.

Развод научил Розу многому. В основном тому, что любовь, конечно, может начаться со случайной искры, с танца на дискотеке, но вырасти во что-либо стоящее она может только на основе полного взаимопонимания и приятия странностей и особенностей характера другого человека. Чтобы полюбить кого-то по-настоящему, нужно узнать его и понять так же, как самого себя. Так, сама того не сознавая, Роза влюбилась в Уолли: она готова была понимать и принимать его таким, какой он есть, с его безответной любовью к Вилле. Давалось ей это смирение нелегко, особенно сейчас, когда весь его дом был заставлен цветами, когда каждый присланный бутон и лепесток все больше убеждали Уолли в том, что он находится на правильном пути, а вовсе не совершает величайшую ошибку в своей жизни.

— То есть как это — у него нет подруги? Но насколько я знаю… — Телеведущая на другом конце провода даже сбилась с привычной скороговорки, явно озадаченная этим противоречием.

— Я добавлю ваше имя в список заявок, — воспользовавшись паузой, сказала Роза.

При этом она действительно занесла звонившую в длинный список тех, кто жаждал встречи с Уолли. Телеведущая заняла свое место вслед за Тедом Коппелем и Джеральдо Риверой.

— А что, сегодня кто-то уже звонил? — поинтересовалась нью-йоркская дама.

— У него телефон вообще не смолкает.

— Может быть, мне просто сесть в самолет да и прилететь к вам? Я могла бы пригласить его куда-нибудь на ужин, посидели бы в тихой спокойной обстановке… — Голос женщины зазвучал еще более чувственно и игриво.

— Не думаю, что в этом есть смысл, — отрезала Роза. — Да и еду, которую подают в наших ресторанах, вы вряд ли оцените.

— Ладно, тогда передайте ему самое главное: я готова на все, лишь бы он согласился участвовать в моей передаче.

— Хорошо, я ему передам. — С этими словами Роза повесила трубку.

— Кто звонил? — поинтересовался Уолли, войдя в гостиную.

— Да так, журналистка очередная.

— А Вилла не звонила?

— Нет, — ответила Роза. — Вилла не звонила.

— Ты ее видела?

— Нет. — Роза прекрасно понимала, что отвечать на вопросы в таком «телеграфном» стиле невежливо, но ничего не могла с собой поделать.

— Эй, что-то случилось? — До Уолли стало наконец доходить, что с Розой что-то не так.

— Все в порядке. Просто устала немного. Я ведь целый день здесь у тебя проторчала, ни на секунду не присела. Каждые десять минут — звонок в дверь. То тебе цветы шлют, то шоколад, и все не просто кто попало, а самые настоящие знаменитости. А между звонками в дверь — телефон. Откуда тебе сегодня только не звонили! Подожди, дай вспомню. Бразилия, Япония, Германия… В общем, притомилась я что-то. А мне ведь еще на работу: ночное дежурство.

— Спасибо за помощь, — сказал Уолли, положив тяжелую руку на плечо Розы. — Часть цветов не хочешь забрать?

— Нет, — ответила та. — Твои цветы мне не нужны.

Роза надела форменную куртку с эмблемой скорой помощи и машинально застегнула ее под самое горло. «Бесполезно, — размышляла она. — Что бы я ни делала, как бы о нем ни заботилась, какие бы пироги ни пекла, он меня все равно не замечает. А если и замечает, то как женщину явно не воспринимает. Я для него — невидимка. И ничего тут не поделаешь».

— Ладно, пойду я. — Привстав на цыпочки, Роза привычно чмокнула Уолли в щеку. От него пахло влажной землей, а на небритом подбородке была, как всегда, колючая щетина.

С таким же успехом можно было бы поцеловать Арфа.

Приоткрыв окно в машине, Вилла медленно проехала по Третьей Восточной улице мимо здания, где находилась редакция ее газеты. У входа в офис «Экспресса» собралась целая толпа. Молодежь, которая обычно проводила время в кафетерии у заправочной станции или в забегаловке у проходной элеватора Веббера, перебазировалась на тротуары под окнами редакции, чтобы не пропустить редкое зрелище: многочисленные газетные и телевизионные репортеры пытались подкараулить у входа избранницу претендента на мировой рекорд. Все шло именно так, как предполагала Вилла: жители Супериора, наивные и простодушные, принимали проявляемое к ним внимание за чистую монету и не замечали, что приезжие журналисты просто нагло пользуются ими.

Вилла всегда гордилась своей профессией. Журналистика казалась ей благородным делом. Но сегодня ее собратья по ремеслу слетелись в маленький городок, как коршуны на добычу. Вилла прекрасно понимала, что они не остановятся ни перед чем и не уедут отсюда, пока не оставят от своей жертвы рожки да ножки. Этим людям плевать на то, что будет после их отъезда с городком и его жителями. Они просто делают свою работу. Как могут, выживают в этом жестоком мире. «Что ж, у каждого свое дело, — подумала Вилла. — Вот только помогать вам я не собираюсь».

Не доехав до квартала, в котором располагалась редакция, Вилла обогнула здание с тыльной стороны, припарковала машину и по узкому переулку подошла к тому месту между домами, откуда, оставаясь незамеченной, она могла видеть и слышать все, что происходит перед входом в ее офис. Цирковое представление было в самом разгаре. Очередной номер исполняла какая-то плохо крашенная блондинка с микрофоном в руке. Глядя в камеру, она показывала рукой в сторону таблички с логотипом «Экспресса» и говорила: