дым от дешевых сигар.
Промотав до копейки все семейное достояние и превратив в пшик даже сам родовой Дар, его светлость все-таки сохранил последнее богатство: княжеский титул, за который отчаянно цеплялся в попытках хоть как-то удержаться на плаву. Уж не знаю, пополняли ли такие вот карточные вечера его прохудившийся карман — но хотя бы кое-как латали самолюбие.
Выбираясь из “Чайки” на утоптанный снег, я никак не мог отделаться от какого-то странного гадливого ощущения. Словно само пребывание здесь, у жалкой полуразвалившейся усадьбы то ли пачкало меня, то ли заставляло задумываться о неприятном.
К примеру — о том, на что была бы похожа моя жизнь, окажись мои отец и дед такими же бездарными вырожденцами, как предшественники нынешнего князя Долгорукова.
Но я пришел сюда не для того, чтобы размышлять о тяготах бытия.
Захлопнув дверцу, я на всякий случай покосился вправо, проверяя, все ли на месте. Еще одна “Чайка” — только черная, “Волга” Андрея Георгиевича, здоровенный бронированный АМО деда, какой-то “американец”, “мерседес” и еще пара машин с охраной. Мой отряд… А с учетом совместной силы собравшихся здесь Одаренных — пожалуй, даже маленькая армия. Не то, чтобы мы ожидали подвоха или особого сопротивления, но если вдруг в усадьбе каким-то чудом окажется полноразмерная мощная “глушилка” — десяток стволов точно не окажутся лишними.
Но все же лучше справиться без них.
Я шел первым. Сначала к воротам усадьбы и потом дальше — к ступенькам. Не торопясь и не скрываясь. Настолько вальяжно и ровно, что местная охрана, похоже сначала приняла меня за одного из завсегдатаев-картежников.
И только когда я дошел уже чуть ли не до самого дома, дорогу мне перегородил усатый мужик в солдатской шинели со споротыми погонами.
— Доброго дня, ваше благородие, — поклонился он. — Как изволите…
— Пошел вон. — Я даже не замедлил шаг. — Покалечу.
— Ваше благородие, не велено…
Предупреждать второй раз я не стал — поднял руку, и охранника отшвырнуло метров на семь и впечатало спиной в стену усадьбы с такой силой, что во все стороны полетела пыль, щепки и ошметки высохшей краски. Его коллега схватился за кобуру на поясе, но не успел даже расстегнуть. Я хлестнул магией наотмашь: жестко, до тут же задымившейся на холоде кровавой борозды наискосок через бушлат и бороду. Закрыв раненое лицо руками, бедняга повалился в снег.
Как и предупреждал, я изувечил обоих — зато жизнь, пожалуй, спас. Вздумай хоть один направить оружие в мою сторону, шагавший следом Андрей Георгиевич просто сжег бы их заживо.
Третьего, выбежавшего навстречу, я вколотил обратно в прихожую Булавой. И для пущей убедительности тут же разнес дверь в щепки — даже до того, как шагнул на нижнюю ступеньку.
Еще вчера все эти магические выкрутасы — особенно защитные плетения в три слоя — стоили бы мне немалых усилий, но сейчас я вообще не почувствовал усталости — скорее наоборот, только разогрелся. Словно разом подпрыгнул на два или три класса. Резерв не то, что моментально восполнился, а будто и вовсе не просел даже на мгновение — столько внутри бурлило энергии.
Правда, похоже, чужой.
Странный прилив сил я почувствовал еще по дороге, в машине. Дед явно начал “накачивать” и заворачивать меня в магическую броню заранее, и к Куоккале уже почти завершил дело. То ли поделился своей собственной силой Дара, то ли каким-то образом втрое раскочегарил мою. А может, и вовсе замкнул на меня всю мощь родового Источника — в таких хитросплетениях высшей магии я пока еще не разбирался.
Не хватало ни знаний, ни опыта — зато силы теперь было в избытке.
Поднимаясь по ступенькам в усадьбу, я ощущал, как старый камень с жалобным хрустом трескается под ногами. Полноценные усиленные Латы увеличивали мой вес, но все же не настолько, чтобы переставал выдерживать пол. Скорее дело было в избытке мощи, которая рвалась в бой и сама по себе понемногу крушила все вокруг.
Охранник, прижимая к груди сломанную руку, отполз куда-то в сторону, а я зашагал по лестнице на второй этаж — туда, где собрались картежники. Когда я входил в усадьбу, откуда-то сверху еще доносился встревоженный галдеж — но теперь все стихло.
Ждали.
Где-то впереди мелькнул белый передник. Девчонка лет пятнадцати — то ли кухарка, то ли горничная, с оханьем скользнула куда-то в коридор справа и исчезла.
— Выведите ее, — негромко приказал я, чуть повернув голову назад, — чтобы под руку не попалась.
Где-то на середине лестницы ступеньки предастельски хрустнули, но все-таки выдержали. Только ветхие перила по бокам трескались, как спички. Дверь в карточный зал была прямо напротив — к ней я и направился.
Негоже заставлять его светлость ждать.
Сложив ладонь горстью, я чуть вытянул руку вперед и тут же вернул обратно, будто зачерпывая. Тонкие операции — не придуманные кем-то заклятия вроде Булавы, Серпа или Горыныча, а работа с чистой энергией Дара — пока удавались на троечку, но в целом вышло неплохо. Доски жалобно застонали, выгнулись мне навстечу — и лопнули, срываясь с петель. Разлетелись на части, в щепки. Часть обломков упали на пол, а остальные просто сгорели в труху за считанные мгновения.
Дедова защита исправно страховала меня даже от таких мелочей.
— Что… Это немыслимо, сударь! Потрудитесь объясниться, или…
Офицер в мундире Преображенского полка заступил было мне дорогу, но я тут же смел его в сторону. Осторожно, даже уважительно — но так, чтобы остальным гостям Долгорукова даже в голову не пришло вмешаться. Около пятнадцати человек картежников повскакивали из-за стола, загремели падающими стульями и креслами, и рассыпались по сторонам, прижимаясь к стенам. Только сам хозяин почему-то так и остался сидеть.
Мне уже приходилось видеть его светлость на фотографиях — но вживую мы встретились впервые. Долгоруков оказался довольно рослым. Чем-то он напоминал Джеймса Бонда — то ли прической, то ли породистым красивым лицом… а может, каким-то особенным лоском, присущим высшему сословию.
Даже его не самым выдающимся представителям.
Но только на первый взгляд. Стоило присмотреться чуть внимательнее — и его светлость тут же оказался весьма неприятным типом с мутными глазкам. Плечистым — но каким-то обрюзгшим, слишком рыхлым, и бледным. Уже начавшим стареть, хоть ему и едва ли исполнилось многим больше сорока лет. И расплывчатым: изрядное брюшко не скрадывал даже рост — и уже не мог скрыть крой пиджака.
— Что такое?.. — пробормотал он. — Как вы…
Булава врезалась Долгорукову в грудь. Расколола Щит — если князь вообще успел прикрыться — и опрокинула его светлость на