Читать интересную книгу Послание к Филиппийцам - Дж. Мотиер

Так Павел обрисовывает внешнее проявление внутренней природы. А теперь (ст. 15б–16а) он обращается ко второй теме, затронутой им в этих стихах: выполнение обязанности. Он говорит об окружении, в котором живет христианин (среди… в котором), о контрасте между христианином и этим окружением (сияете, как светила) и о том, чем достигается контраст (слово жизни).

«Светило» — прекрасно иллюстрирует нечто, что делает то, что должно делать, будучи тем, чем оно должно быть. Поэтому это слово употреблено очень удачно в доводах Павла. Ответственность перед окружающим миром, распространение идей, воздействие на общество, слово другим об Иисусе — ко всему этому он обращается только после того, как утверждена основа христианской личной святости. Как светила мы должны «быть», если нам надо «делать»[94].

Павел не говорит ничего конкретного о темноте мира, в котором должно сиять светило. Определение его как строптивого и развращенного (Втор. 32:5) — это общее определение людей, которые отвращаются от Господа и ищут других богов. Есть искушение отнести слово строптивый к деятельности, а развращенный, «беспорядочный», — к ценностям. Но было бы неосмотрительным слишком определенно разграничивать эти понятия: мир отбился от истинного Бога, ведя беспорядочную жизнь неверующих. Напротив, христианин и живет содержа слово жизни, подобно светильнику, хранящему в себе какой–то излучающий элемент, и дает слово жизни, так же, как яркий свет светильника рассеивает окружающую темноту[95].

Слово жизни имеет, таким образом, два отдельных аспекта. Это откровение, которое говорит нам о жизни и наделяет жизнью, о которой оно говорит. В широком смысле оно означает содержание Писания (ср. Ин. 5:39; 2 Тим. 3:15), а в особенности — «слово истины, благовествование вашего спасения» (Еф. 1:13, ср. 2 Фес. 2:13—14). Без этого животворного слова христианская личность не может существовать. И в то же время светило христианской личности — это неразгаданная притча, если мы не будем говорить о Христе. В равной мере, разговор о Христе тщетен, если наша жизнь не подкрепляет наши слова.

Важно понять, почему Павел подводит свое учение к этому моменту, говоря о светиле, чье сияние светит во тьме. Самый яркий и самый прекрасный свет был светом Иисуса, Который, несмотря на то что был образом Божьим и равным Богу, принес Свой свет в этот жалкий мир ради ничего не стоящих грешников. Животворное слово наделяет нас самой жизнью Христа. Эта жизнь должна идти своим путем, сияя среди строптивого и развращенного рода, разоблачая и вынося приговор, просвещая и преобразуя. Свидетельствование — это часть уподобления Христу.

3. Христианский стимул: день Христов

Итак, христианская жизнь — это жизнь дела, а именно: свидетельства и укрепления личности (характера) во Христе. Когда Господь Иисус жил Своей особой жизнью, Он имел поддержку в предстоящей Ему радости (Евр. 12:2), и когда мы стараемся подражать нашему Спасителю, Павел не оставляет нас без поддержки, напоминая о том, что ждет нас впереди.

Во–первых, он показывает нам внутренние ценности той жизни, которую он обрисовал. Он ссылается на жертву и служение веры вашей (ст. 17). Слово жертва указывает на наш статус как священников. Мы не приносим в качестве жертвы животных, но у нас есть жертва, назначенная Богом и угодная Ему (Рим. 12:1; Еф. 5:1). Жертва жизни — в послушании, становлении личности, святости и свидетельстве — жизни, к которой побуждает нас наша вера. Это наше священническое служение Богу.

Во–вторых, Павел поддерживает нас в следовании за Христом своим собственным апостольским одобрением такого образа жизни. Он убедительно выразил это в стихе 17. Мы должны помнить, что угроза смерти для него в это время была близкой и реальной (Флп. 1:19 и далее). Он говорит здесь о ней так: соделываюсь жертвою. Слово имеет отношение к «жертве возлияния» в Ветхом Завете. Правила в этой системе жертвоприношений не абсолютно ясны, но мы можем по крайней мере сказать, что жертва возлияния сопутствовала большей жертве; это была небольшая часть, но необходимая, дополнявшая главную жертву, доводя до окончательной завершенности (напр. Чис. 15:8 и далее). Павел говорит, что счел бы радостью то, что он трудился до усталости (так как именно это означают слова в ст. 16), если тем самым он смог «окончательно довершить» назначенную для них жертву работы, становления характера и свидетельства. Едва ли он мог бы более высоко оценить жизнь, к которой их призывает.

Тем не менее Павел говорит о еще более высокой ценности христианской жизни. Поскольку, в–третьих, поощряя нас на нашем пути, он показывает, что жизнь в подражании Христу будет одобрена перед лицом Самого Христа в день Его прихода. Павел предвкушает радость, когда вернется Христос (ст. 16), если, конечно, его филиппийцы будут держаться направления, которое он для них обозначил. Мог бы он радоваться, если бы Христу пришлось упрекать их при Своем возвращении, если бы не было сказано: «Хорошо» (Мф. 25:21; Лк. 19:17)? Но как велика будет его радость, когда он увидит благосклонность Христа к ним и Его одобрение! И путь, ведущий к этому дню и к радостной встрече с Христом при Его явлении, — это путь смиренной работы, настойчивого стремления к святости личности и яркого свидетельства невежественному миру.

2:19–30 14. Подлинные христиане

Надеюсь же в Господе Иисусе вскоре послать к вам Тимофея, дабы и я, узнав о ваших обстоятельствах, утешился духом.

20 Ибо я не имею никого равно усердного, кто бы столь искренно заботился о вас;

21 потому что все ищут своего, а не того, что угодно Иисусу Христу.

22 А его верность вам известна, потому что он, как сын отцу, служил мне в благовествовании.

23 Итак я надеюсь послать его тотчас же, как скоро узнаю, что будет со мною.

24 Я уверен в Господе, что и сам скоро приду к вам.

25 Впрочем я почел нужным послать к вам Епафродита, брата и сотрудника и сподвижника моего, а вашего посланника и служителя в нужде моей,

26 потому что он сильно желал видеть всех вас и тяжко скорбел о том, что до вас дошел слух о его болезни.

27 Ибо он был болен при смерти; но Бог помиловал его, и не его только, но и меня, чтобы не прибавилась мне печаль к печали.

28 Посему я скорее послал его, чтобы вы, увидев его снова, возрадовались, и я был менее печален.

29 Примите же его в Господе со всякою радостью, и таких имейте в уважении,

30 ибо он за дело Христово был близок к смерти, подвергая опасности жизнь, дабы восполнить недостаток ваших услуг мне.

Не перестаешь удивляться многоплановости Библии! Мы переходим от глубокого и благоговейного изображения Господа Иисуса Христа, с которого начинается 2 глава Послания к Филиппийцам, к скромному портрету трех выдающихся христиан, которым она завершается: Павла, раскрывающего себя косвенно, а также Тимофея и Епафродита, которых он характеризует в общих чертах, когда рекомендует их церкви. Однако начало и окончание главы, несмотря на этот контраст, имеют между собой глубокую связь. В заключительной части главы мы видим людей, всерьез воспринявших пример Господа. Господь настолько посвятил Себя послушному служению Богу, что принес Себя в жертву ради блага других. А они настолько посвятили себя Богу, что их собственная личность и жизнь были подчинены служению другим христианам. Господь — это образец, пример для христианина, они — образцовые, подлинные христиане.

1. Павел и Тимофей: отец и сын во Христе

Эти стихи — раскрытое окно в сердце Павла. Он был сложным человеком. Мы знаем, что при необходимости он мог держаться с подобающим достоинством как Апостол Христа, и в этом случае он не потерпел бы никаких возражений и не позволил бы принизить свой авторитет. Однако в Послании к Филиппийцам мы находим не другого Павла, а иную грань его личности. Присущие ему достоинство и авторитет Апостола, который мог сказать: «Я прославляю служение мое» (Рим. 11:13), не имеют ничего общего с самонадеянным высокомерием. В его гармоничной личности соединились достоинство и величие звания со смирением и самозабвением человека, подражающего Иисусу Христу (1 Кор. 11:1).

В стихе 22 один поворот мысли хорошо раскрывает это. Павел говорит о Тимофее и предлагает доказательство его достоинства как христианина. Вместе они как отец и сын. Если бы мы могли на мгновение забыть написанное здесь и попытались предсказать, чего требует такое сравнение, то вышло бы примерно так: «Так как сын служит отцу, то он служил мне». Вместе они были отцом и сыном. Один был естественным лидером, другой — естественным подчиненным. Однако Павел не говорит: «Поэтому он служил мне». Это значило бы возвеличить себя, представить себя человеком, которому другие должны повиноваться. Павел заканчивает иначе: «Потому что он служил мне». Мы были «вместе рабами».