Кто-то из них крикнул: «Субмарина!», и, словно завороженные, немцы уставились на медленно приближавшийся к ним перископ. Затем на поверхность всплыла маленькая субмарина, с корпуса которой ручьями стекала вода. Она находилась в 50 ярдах от «Тирпица», слишком близко, чтобы ее могло достать какое-либо из его орудий.
Часовой на шкафуте открыл огонь из винтовки, другие пустили в ход револьверы и стали бросать ручные гранаты. Вокруг свистели пули, но они не причинили лодке никакого вреда – она подходила все ближе и ближе.
Единственным среди немцев, кто знал, что надо делать, был лейтенант Лейне. Он взял с собой двух или трех матросов и бросился вниз по трапу к баркасу, стоявшему рядом, завел мотор и направил баркас к субмарине, бросая по пути гранаты. Он завел трос вокруг рубки «Х-6» и попытался оттащить ее от «Тирпица», но субмарина оказалась сильнее баркаса и потянула его за собой.
Вскоре открылся люк подлодки, и оттуда появились четыре моряка в кожаных промасленных комбинезонах. Совершенно хладнокровно они уселись в немецкий баркас. Субмарина начала погружаться, продолжая приближаться к «Тирпицу» и, наконец, скрылась из виду прямо у его борта.
Капитан Мейер, командир корабля, тут же приказал водолазам спуститься под воду и обследовать корпус линкора.
Но тут была обнаружена вторая субмарина. Прозвучал сигнал тревоги. Заработало легкое автоматическое оружие. Мини-подлодку, окруженную всплесками от пуль, видели недолго – она быстро погрузилась.
Это была «Х-7», установившая заряды под днищем «Тирпица» и шедшая назад.
Пленных из экипажа «Х-6» подняли на борт линкора и поместили во внутреннее помещение корабля и угостили кофе и шнапсом. По рассказам немцев, английские подводники часто поглядывали на часы, что было неудивительно, ведь заложенные ими заряды должны были взорваться через несколько минут. Немцы стали допрашивать английских моряков.
Первой мыслью капитана Мейера было выйти за сети во фьорд, поскольку он посчитал, что мины уже заложены. Увидев вторую субмарину, он передумал, опасаясь, что за сетями находятся другие британские подводные лодки, ждущие его выхода, и решил оставаться на месте, лишь слегка изменив позицию корабля – подняв один якорь на случай, если на дне фьорда под днищем корабля заложены мины.
В 8.12 сработали все четыре мины, каждая весом 2 тонны, а в бортовом журнале «Тирпица» появилась запись: «Два последовательных взрыва по левому борту с интервалом в 1/10 с. Корабль сильно вибрирует по вертикали и слегка раскачивается между якорями».
Неожиданно «Тирпиц» поднялся в воде на несколько футов, затем просел с легким креном. Все лампы погасли, водонепроницаемые двери заклинило, различные элементы такелажа попадали вниз, а огнетушители, сорванные с переборок, стали изрыгать пену. Всех, кто стоял на ногах, с силой подбросило в воздух; раздавался оглушительный грохот.
«Х-7», пытавшаяся уйти, запуталась в сетях. Она затратила на подход к «Тирпицу» больше времени, чем ожидалось, но все-таки ей удалось преодолеть сети и поставить мины. Теперь следовало убраться отсюда прежде, чем они взорвутся. Лодка находилась ниже перископной глубины, а ее компас все еще не работал, так что двигаться можно было только вслепую. В течение следующих 45 минут «Х-7» попадала то в одну, то в другую сеть. Лейтенант Плейс впоследствии рассказывал: «В 7.40 мы, как нам показалось, миновали последнюю сеть, однако это было не так. Как же обидно было угодить в новую сеть! Вскоре раздался сильнейший взрыв, который, видимо, выбросил нас за ее пределы. После всплытия мы с досадой увидели, что «Тирпиц» все еще на плаву».
«Х-7» всплыла недалеко от борта линкора. Плейс выбрался из подлодки на палубу и стал размахивать белым платком, давая понять, что сдается. Двум подводникам спастись не удалось – «Х-7» затонула. Только еще один член экипажа, младший лейтенант Роберт Эйткин, сумел выбраться из затонувшей через час лодки благодаря спасательному аппарату Дэвила.
После войны, вернувшись из немецкого лагеря для военнопленных, Плейс и Камерон были награждены крестом Виктории.
Немцы подняли «Х-7» с глубины 120 футов и были поражены, узнав из судовых документов, как хорошо экипажи мини-подлодок были осведомлены о «Тирпице» – его местоположении и жизни на борту. По мнению немцев, эта информация была получена от групп норвежского Сопротивления.
Атака была совершена в самый удобный момент дня, когда шла чистка орудий и многие из них были небоеспособны. Немцы решили, что время для атаки было выбрано так удачно потому, что англичане располагали подробной информацией о распорядке жизни на корабле, но в действительности это оказалось лишь удачным совпадением.
Незадолго до атаки мини-подлодок немцы получили предупреждение, что готовится нечто подобное. Эта информация пришла от одного негодяя – агента собственной безопасности разведки СС. Этот человек, Генри Риннан, сын финна и лапландки, арестовал бойца Сопротивления и, вероятно, подвергнув его пыткам, получил некоторые коды, которые использовались для связи между Норвегией и Соединенным Королевством. С их помощью он узнал о готовящейся операции в Альтен-фьорде и предупредил германское военно-морское командование.
После освобождения Норвегии Риннан пытался бежать в Швецию, но был пойман, осужден и казнен в Осло 1 февраля 1947 г.
Увидев, что «Тирпиц» после взрыва мин остался на плаву, Плейс очень расстроился. Тем не менее линкор был сильно поврежден.
Одна из турбин сошла с фундамента; артиллерийскую башню «С», весом около 2000 тонн, сместило с места взрывом, раздавшимся прямо под ней. Эту поломку невозможно было исправить без отправки в док, поскольку ни один плавучий кран не смог бы поднять этой башни. Вдобавок вышли из строя все дальномеры и приборы управления огнем. И хотя их ремонт можно было произвести на месте, это заняло бы слишком много времени.
24 сентября Дёниц сообщил Гитлеру о нападении на линкор мини-подлодок, и они решили, что не следует отправлять корабль в Германию на ремонт, частично из-за того, чтобы не подвергать его риску авиационных налетов, которые сильно повредили в аналогичной ситуации «Гнейзенау». Кроме того, Гитлер и Дёниц надеялись, что, оставив «Тирпиц» в Альтен-фьорде, они сумеют утаить от британского командования факт, что он выведен из строя, и британские корабли по-прежнему будут нацелены на борьбу с ним.
Для оказания помощи «Тирпицу» немцы послали в Альтен-фьорд ремонтный корабль «Ноймарк» вместе с бывшим лайнером «Ньюс Зорк», ходившим из Гамбурга в Америку. Нанем жили инженеры и рабочие, день и ночь занимавшиеся ремонтом корабля. Система управления была приведена в порядок, пробоины в днище заделаны, но многие шпангоуты пришлось оставить как есть, поскольку для их ремонта необходимо было поставить «Тирпиц» в сухой док, а в радиусе тысяч миль такого дока не было.
Разрушение набора корпуса означало, что «Тирпиц» больше не сможет давать полный ход, иными словами, атака мини-подлодок так сильно повредила корабль, что ему уже невозможно было вернуть былую мощь. Но англичане этого не знали и готовились окончательно покончить с «Тирпицем».
22 ноября, два месяца спустя после этой атаки, СКЛполучило от командующего военно-морской группой «Север» следующее сообщение: «В результате успешной атаки мини-подлодок на тяжелые корабли, входящие в состав боевой группы, «Тирпиц» на несколько месяцев выведен из строя»[19].
Глава 9
ПОСЛЕДНЕЕ БОЛЬШОЕ СРАЖЕНИЕ НАДВОДНЫХ КОРАБЛЕЙ
Теперь единственным крупным боеспособным кораблем Германии оставался «Шарнхорст». С приходом зимы арктические конвои возобновились. Положение немцев на Восточном фронте никогда еще не было таким плохим – русские армии подступали к границам рейха.
К середине декабря 1943 г., со времени возобновления конвоев, мимо Альтен-фьорда прошло 74 корабля в восточном и западном направлении. СКЛ стремилось хоть как-то изменить это положение. Был назначен новый командующий боевой группой – контр-адмирал Бей, поднявший свой флаг на искалеченном «Тирпице». Он временно сменил адмирала Кумметца, убывшего в длительный отпуск, поскольку сражений, в которых мог бы принять участие «Шарнхорст», в ближайшем будущем не предвиделось.
Бей создал себе имя, командуя эсминцами во время прошлогодних атак на конвои PQ; именно он возглавлял соединение, потопившее «Эдинбург». Кумметц же с тех самых пор, как в начале норвежской кампании был потоплен его флагман «Блюхер», считался неудачником.
Поколебавшись некоторое время, Дёниц дал согласие на выход «Шарнхорста» в море, обосновав это тем, что «тяжелое положение армии в России и растущая важность поставок в Россию» требовали нанесения удара по очередному конвою. Однако он поставил условие, что при появлении какого-либо крупного английского корабля «Шарнхорст» тут же вернется на базу.