Но были и еще большие неприятности, связанные с фильмом. Во время работы в местечке Павия, на плоту, оборудованном для съемок на воде, произошел несчастный случай, и оператор Грациано Алонсо упал в воду вместе с техникой, закрепленной на специальном подиуме. Спасти оператора не удалось. Он погиб, оставив съемочную группу в состоянии шока. Съемки прекратили на некоторое время, а Адриано предстал позже перед судом. Его обвинили в непреднамеренном убийстве по неосторожности, как режиссера-постановщика фильма. Только в 1977 году суд оправдал Челентано по всем пунктам, и эта трагедия была признана несчастным случаем. Тогда же, в 1974 году, после этого инцидента, потрясшего всех, Челентано сам занял место за камерой – к тому, что он занимался сценарием, был режиссером, композитором, монтажером, прибавилась и работа оператора.
Визуальный ряд фильма очень хорош. Челентано удалось снять несколько фантастических сцен, передающих очарование города на воде. Его отражение в тысяче бликах, тепло, игру солнца, замечательные кадры закатов и многочисленные виды мостов Венеции. Фильм смотрелся как нечто очень необычное и новаторское для середины семидесятых годов. К сожалению, несмотря на успех, по желанию самого Челентано фильм не выпускался позже на видеокассетах и поэтому как бы исчез вплоть до 2008 года, когда была представлена отреставрированная версия фильма на Венецианском фестивале.
Очень добрый, если не наивный фильм о любви и справедливости, о богатстве и бедности, о семейных ценностях, о трагедии маленького человека, жестокости и вере в лучшее – все это вместил в себя «Юппи-Ду». Фильм был показан в 1976 году на 28-м Каннском фестивале и получил «Серебряную ленту» за музыкальное оформление.
Еще в фильме был найден очень интересный образ гигантской птицы, который Челентано будет иногда повторять в своих последующих работах и выступлениях. Эпизод, когда герой разводит руки-крылья, как бы зависая в воздухе, – это не то распятие на кресте, не то замысловатый танец в стиле Молледжато, а может, образ человека-птицы, свидетельствующий о внутренней свободе. Челентано – художник, всегда живущий в своем мире иллюзий и понятий, парит между двумя реальностями: своей и существующей для всех. Неслучайно авторскую книгу он назвал «Рай – это белый конь, который никогда не устает», подарив еще один красивый и таинственный образ своего представления о рае – месте, где человек живет в гармонии с собой и миром.
Адриано Челентано – самобытный итальянский художник, певец и актер, режиссер и сценарист, продюсер и глава крупного музыкального концерна, оператор и монтажер фильмов, композитор и поэт, телевизионный проповедник и писатель, автор нескольких книг, общественный деятель и активный борец за сохранение окружающей среды, меценат, создатель собственного стиля движения, богатый и успешный человек, мужчина, проживший пятьдесят лет в одном браке, отец троих детей, почетный гражданин нескольких городов Италии… – такие характеристики мегаталантов во многих областях жизни и деятельности можно встретить в наше время крайне редко. Поэтому ко всему сказанному выше можно добавить: Человек – живая Легенда.
О жизни Адриано Челентано последующих лет я расскажу в другой книге. До встречи… А пока предоставим слово ему самому.
Из книги А. Челентано«Рай – это белый конь, который никогда не устает»
Улица Глюка
Улица Глюка была для меня сказочным местом, потому что я жил в крайнем доме, за которым начинались бесконечные луга. Вдалеке виднелись горы. И эту страстную, такую глубокую грусть по прошлым временам, по тому, как жили раньше, – эту травму я получил, когда должен был покинуть улицу Глюка и перебраться в центр. Это потрясло меня навсегда. Потому что именно на улице Глюка я понял какие-то вещи, ценности. Я, например, очень хорошо помню свое детство, и почти все мои воспоминания начинаются с послеобеденного сна. Это время для меня – лучшее время дня. В моей голове, и теперь тоже, эти вечные четыре часа пополудни… Итак, я помню, что там происходило, что случалось со мной. В глубине улицы Глюка находился рынок, рыбный, он сохранился до сих пор, неплохой рынок, хотя и построенный уже с учетом некоторых современных критериев. Однако он был невысоким, и мне нравился. Помню людей, останавливающихся вечером поговорить, прежде чем идти спать – на нашей улице все друг друга знали. Женщины-домохозяйки рассказывали о своих делах. И это меня очень занимало, заставляло чувствовать себя в круговороте жизни. Теперь этого не увидишь, разве только, если устроить хороший праздник, с репродукторами, но даже на таком празднике душа будет немного скучать…
Моя семья была с юга. Мама мне рассказывала, что первые два года в Милане она все время плакала и хотела вернуться на родину. И папа, видя, что она плачет, перевез всех обратно в Фоджу. Он рассказывал, что через три месяца мама принялась плакать снова: «Нет, нет, это больше не наша жизнь. Мы должны ехать в Милан, потому что именно там нам будет хорошо». Она вернулась довольная и сорок – пятьдесят лет прожила в Милане. Некоторым образом я чувствую свою принадлежность к югу, в смысле темперамента. Скажем, я бастард, полукровка, потому что, факт, конечно, что я говорю на миланском, пою на миланском, мыслю по-северному; но еще есть чувство, ностальгия по чему-то утраченному.
Без сомнения, похожее, что случилось у меня с улицей Глюка, произошло с теми южанами, которые были вынуждены уезжать в Германию на заработки. Аналогия именно такая, однако я не чувствую себя вырванным с корнем. То есть единственный раз, когда я так себя чувствовал, это когда меня лишили естественных условий, в которых я жил: дом на окраине, бесконечные луга и, в глубине, горы.
Действительно, мой взгляд обращен к северу и никогда не поворачивался к югу – всегда на север, всегда туда, где горы. То есть мне и в голову не приходит отправиться жить в Африку, к примеру, но в то же время я подумываю податься жить в сторону гор. Если я говорю: «Прогуляемся», я иду всегда к горам и никогда – в противоположную сторону. Когда я строил дом за городом, я тоже выбрал место в северном направлении, в то время как, например, Мики Дель Прете, мой друг, он тоже строил себе дом за городом, – в противоположном. Я спросил: «Чего ты строишь там? Здесь лучше». – «Почему? Лучше там». Но я знаю, что не лучше. Море тоже мне нравится, но для меня море – это море на севере. И мне известно, по какой причине. Дело не в том, что, если я сейчас поеду на море в Сицилию, это мне не понравится. То есть я еду на море в Сицилию, и мне нравится… Но если я должен выбирать себе жилище, я выбираю его около дороги, ведущей на север. Я думаю, это потому, что, когда я был маленький, я бегал играть в ту сторону, потому что южная сторона была застроена домами, а северная была стороной лугов и свободы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});