Читать интересную книгу Тишина в Хановер-клоуз - Энн Перри

— Понятно. — Глаза Лоретты продолжали бесстрастно изучать ее.

Странное ощущение, когда на тебя смотрят как на собственность, которую покупают или передают, не обращая внимания на манеры или чувства. И дело не в Лоретте Йорк; на ее месте так вели бы себя все. Тем не менее ее нанимают на работу, предполагающую очень близкие отношения с хозяйкой: причесывать волосы, стирать, гладить и чинить одежду, даже нижнее белье, будить по утрам, одевать для ужинов и балов, ухаживать во время болезни. Никто так хорошо не знает женщину, как ее камеристка. Даже муж.

— Ну, Амелия, я полагаю, вы умеете шить, гладить и должным образом ухаживать за одеждой — в противном случае леди Эшворд не дала бы вам рекомендацию. Говорят, она внимательно следит за модой, не опускаясь до вульгарности, хотя я не помню, чтобы мы с ней встречались.

Эмили почувствовала, как горят щеки, а затем ее охватил страх. Опасность быть узнанной появилась раньше, чем она предполагала. Но угроза миновала так же быстро, как и возникла, а когда Эмили открыла рот, чтобы поблагодарить Лоретту за комплимент, то вдруг поняла, что такой ответ толкнет ее в ту самую яму, которой она только что счастливо избежала. В ее положении какие-либо комментарии неуместны.

— Можете приступать немедленно, — продолжала Лоретта, — и если за месяц вы должным образом себя покажете, мы примем вас на постоянную работу. Вам надлежит прислуживать моей невестке. Платить вам будут восемнадцать фунтов в год, и раз в две недели вам положен выходной, если это будет удобно, но вы должны быть дома до девяти часов. Наши девушки не гуляют допоздна. Каждые три месяца вы можете брать один день отпуска, чтобы поехать домой и навестить родных.

Эмили во все глаза смотрела на нее.

— Спасибо, мэм, — поспешно поблагодарила она. Ее приняли. Дело сделано. Она испытывала противоречивые чувства: торжество и одновременно страх.

— Спасибо, мэм, — повторила Эмили и позволила облегчению отразиться на ее лице. В конце концов, ей нужно это место!

Присев в реверансе, она повернулась к двери. Когда она вышла из комнаты, на нее нахлынуло ощущение свободы — первое препятствие позади.

— Ну? — спросила кухарка, оторвавшись от яблочного пирога, который она накрывала аккуратно нарезанными полосками теста.

Эмили улыбнулась — немного шире, чем следовало.

— Меня приняли!

— Тогда отправляйся разбирать свои вещи, — доброжелательно сказала кухарка. — И не стой здесь, девочка. Ты мне без надобности! Комната экономки вторая слева. В это время дня миссис Кроуфорд обычно там. Иди к ней, и она покажет, где ты будешь спать — думаю, в комнате Далси, — и скажет Джоан, прачке, чтобы она показала тебе, где твой утюг и все такое. Должно быть, кто-нибудь познакомит тебя с Эдит — это камеристка миссис Пирс Йорк. Ты будешь прислуживать мисс Веронике.

— Да, миссис Мелроуз. — Эмили направилась в угол за сундучком.

— Не суетись! Альберт отнесет. Таскать тяжести — не твоя работа, разве что тебя попросят. Давай!

— Да, миссис Мелроуз.

Эмили подошла к комнате экономки и постучала в дверь. Резкий голос пригласил ее войти.

Маленькая комната была заставлена темной мебелью и пропитана запахом мастики, к которому примешивался сырой аромат теплицы, исходивший от горшка с лилией на жардиньерке в углу. Спинки стульев и приставной столик закрывали вышитые салфетки, а на столике стояли фотографии. На стенах образцы ручной вышивки в деревянных рамах. Еще не переступив порога, Эмили почувствовала, что ей не хватает воздуха.

Экономка миссис Кроуфорд была маленькой и худой женщиной с лицом раздражительного воробья. Седые волосы выбивались из давно вышедшей из моды прически, увенчанной белым, похожим на пену кружевом.

— Да? — недовольно спросила она. — Ты кто?

Эмили выпрямилась.

— Новая камеристка, миссис Кроуфорд. Миссис Мелроуз сказала, вы покажете, где мне спать.

— Спать! В четыре часа пополудни, девочка? Я покажу, куда поставить вещи! Я отведу тебя в прачечную, где Джоан даст тебе утюг и доску. Думаю, Эдит сейчас внизу; последнее время ей нездоровится. Познакомишься с Норой, горничной, а также с прислугой второго этажа Либби, прислугой первого этажа Бертой и помощницей горничной Фанни, совершенно бесполезной девчонкой! И конечно, с мистером Реддичем, дворецким, но с ним у тебя не будет особых дел, как, впрочем, и с лакеем Джоном, который прислуживает мистеру Йорку, и с посыльным Альбертом.

— Да, миссис Кроуфорд.

— И еще ты должна познакомиться с помощницей кухарки Мэри и Прим, прислугой из буфетной. В общем, это всё. Другие слуги — грумы и все остальные — тебя не касаются. И ты не должна иметь никаких дел вне дома, если только миссис Йорк не отправит тебя с поручением. В воскресенье утром можешь ходить в церковь. Питаться будешь в столовой для слуг вместе со всеми. — Она скептически посмотрела на платье Эмили. — Чепцы и фартуки у тебя, конечно, есть? Должны быть. Если мисс Вероника захочет, чтобы их сменили, она тебе скажет. Надеюсь, мне нет нужды напоминать тебе, что у тебя не должно быть ухажеров и к тебе не должны приходить мужчины, за исключением отца или брата, но и в этом случае требуется испросить разрешение, чтобы им позволили увидеться с тобой в удобное время.

— Спасибо, мэм. — Эмили казалось, что стены смыкаются вокруг нее, словно тюрьма. Ни визитеров, ни поклонников и всего полдня выходных за две недели! Как же она будет поддерживать связь с Шарлоттой и Джеком?

— У нас не принято бездельничать, девочка! — Миссис Кроуфорд встала и резким движением разгладила фартук, так что зазвенела связка ключей у нее на поясе; затем вышла из комнаты мелкими суетливыми шажками, похожая на маленького грызуна.

В прачечной экономка прикасалась к разным предметам, показывая Эмили котлы для кипячения постельного белья, корзины с мылом, крахмал, гладильные доски, утюги и рейки для сушки, все время неодобрительно прищелкивая языком из-за отсутствия Джоан.

Наверху Эмили показали спальню Вероники Йорк. Комната была декорирована в холодных зеленых тонах с вкраплениями белого и желтого, словно весенний луг, а в гардеробной стояли шкафы с одеждой, модной и превосходного качества — ничего розового там не обнаружилось, не говоря уже о пурпурном.

На этаже для слуг ее отвели в маленькую комнату, раз в пять меньше, чем спальня у нее дома. Здесь стояла железная кровать с обтянутым тиком матрасом, одеялами серого цвета и подушкой, маленький буфет, столик с тазиком для умывания, но без кувшина. Под кроватью простой ночной горшок из белого фарфора. Потолок скошенный, так что выпрямиться во весь рост можно только в одной половине комнаты, а на слуховом окне коричневые занавески, тонкие и неподшитые. Линолеум на полу на ощупь напоминал лед, но рядом с кроватью лежал маленький коврик. Сердце Эмили упало. Тут было чисто, холодно и очень мрачно по сравнению с домом. Сколько девушек точно так же стояли в этих дверях, сдерживая слезы и понимая, что бежать некуда и это лучшее, на что они могут надеяться?

— Спасибо, миссис Кроуфорд, — хрипло проговорила она.

— Альберт принесет сюда твой сундучок. Распакуешь вещи, а когда позвонит мисс Вероника, — экономка указала на звонок, который Эмили не заметила, — спустишься вниз и поможешь ей одеться к ужину. Теперь ее нет дома, а то я бы привела тебя к ней.

— Да, миссис Кроуфорд.

Через минуту Эмили осталась одна. Ее охватил ужас. Все, что у нее есть, — это сундучок с одеждой, кровать, узкая и жесткая, как доска, и три одеяла, чтобы согреться. У нее нет воды, кроме той, что она принесет сама и нальет в тазик; у нее нет света, если не считать одной свечи в подсвечнике с отколотой эмалью. И она должна быть на побегушках у женщины, которую даже не видела. Джек был прав: наверное, она сошла с ума. Почему он не запретил ей, почему тетя Веспасия не упросила ее не делать этого?

Но Джека беспокоило вовсе не ее одиночество, голый пол, холодная постель, ночной горшок, тазик для умывания или необходимость повиноваться звонку. Он боялся потому, что в этом доме кто-то совершил убийство — дважды, — а Эмили была незваным гостем, который пришел для того, чтобы попытаться поймать убийцу.

Почувствовав, что у нее дрожат колени, Эмили села на кровать. Пружины скрипнули. Ей было холодно, а в горле першило от сдерживаемых слез. «Я здесь для того, чтобы найти убийцу, — убеждала она себя. — Роберта Йорка убили, а Далси вытолкнули из окна, потому что она видела женщину в пурпурном платье и рассказала об этом Томасу. В этом доме есть что-то нехорошее, и я выясню, что это. Тысячи девушек, десятки тысяч по всей стране живут точно так же. Если они могут, значит, и я смогу. Я не трусиха. Я не сбегу, потому что мне страшно, и уж точно не потому, что эти люди мне неприятны. Они не одержат надо мной верх еще до того, как я приступила к делу!»