Читать интересную книгу Тайна машины Штирлица (Седой и Три ботфорта - 3) - Алексей Биргер

- Хм... Не совсем история Дон Кихота получается, - заметил я.

Отец пожал плечами.

- Все равно достойная история, ведь, если так, Дашин папа защищал честь, спокойствие и репутацию женщины, перед которой преклонялся, которую глубоко уважал. - Да, конечно, - кивнула мама. - Ты говоришь, что он "преклонялся", "уважал". А я думаю, он был просто влюблен. Влюблен безумно. Все его поступки - это поступки влюбленного человека. И ещё одно... - мама наморщила лоб. - Ты говоришь, он женился на Дашиной матери в довольно солидном возрасте, так? И до того никогда женат не был? Не очень похоже на романтика, согласись. Романтики влюбчивы. И не из-за того ли он очень долго избегал брака, что всю жизнь любил женщину своей мечты - далекую, недоступную, и при этом такую, с которой его что-то связывало, какое-то общее дело? Моя женская интуиция подсказывает мне, что именно в этом собака зарыта...

- Да, очень вероятно, - согласился отец. - По всем воспоминаниям, редкий мужик не влюблялся в Ольгу Чехову. А он, к тому же, был связан с ней смертельно рискованной работой... Чувство риска подогревает влюбленность, так? А главное, что он всю жизнь служил ей - служил по-рыцарски, служил, как своей Прекрасной Даме. Если его "опель" был подарком Ольги Чеховой, а не "благодарностью государства", то понятно, почему он его так берег. Память об Ольге Чеховой - прекрасная разгадка тайны "опеля", и лучшей разгадки не надо. Впрочем, повторяю, очень многого в этой истории мы никогда не узнаем. Тот случай, когда истина темна. Хотя... Мне кажется, я знаю окончательный ответ, что произошло.Смотрите. Крамаренко фотографии сжег, а не сдал в архив КГБ или куда-нибудь... Чем больше я над этим думаю, тем больше убеждаюсь: сжигать фотографии стоило только в том случае, если это были фотографии Ольги Чеховой, фотографии любых других людей к семьдесят третьему году уже "выдохлись" бы, утратили бы свою убойную силу... И не надо забывать, что в поимке Эйхмана он в самом деле поучаствовал, рискуя при этом не только карьерой, но и головой. Они странные были люди, это поколение. Верность идеалам рыцарской чести уживалась в них с верностью партбилету, и иногда такая мешанина получалась... Словом, если суммировать все странности, то получается такая картина. Да, на Каслинга поставили ловушку, узнав, что он становится слишком опасен. Но Дашин отец в этой ловушке не участвовал, Каслинга заманили в Москву от имени Крамаренко, но без его ведома. Когда Каслинг вылез из своего логова в Южной Америке, пошла какая-то волна. Не получилось у него пересечь Европу совсем незамеченным. Его след взяли люди Симона Визенталя - и поняли, куда направляется Каслинг! Поскольку один раз Дашин отец им помог, во время охоты за Эйхманом (то ли имея негласное "добро" своего начальства, то ли по личной инициативе, мы никогда не узнаем - но я рискну предположить, что, скорее, имея это "добро"), они рискнули обратиться к нему и предостеречь, что происходит. Их цель была в том, чтобы поймать Каслинга и предать международному суду. Цель наших была в том, чтобы уничтожить Каслинга без всякого суда - ведь на суде он мог натрепать лишнего! К тому же, центр Симона Визенталя опасался за жизнь человека, который некогда оказал ему огромную услугу - оказал по-рыцарски, в духе мушкетеров былых времен. Открыто человек Симона Визенталя действовать не мог: к семьдесят третьему году отношения советских властей с центром Симона Визенталя окончательно испортились, потому что в конце шестидесятых годов неугомонный Визенталь разоблачил бывших нацистов в нескольких ведущих журналистах партийной прессы ГДР. Как бы то ни было, человеку Симона Визенталя удалось связаться с Крамаренко, предупредить его, что происходит, и договориться о встрече. На этой встрече они, я так полагаю, должны были обсудить, как предать Каслинга законному международному суду, обнародовав данные, что он находится в Москве, и тем принудив наши власти его арестовать. Тут произошла ещё одна вещь... Когда наши эмиссары, действующие от имени Крамаренко, выманивали Каслинга на фотографии, то сами они считали эти фотографии выдумкой, мифом! Но нежданно-негаданно они попали в точку фотографии действительно существовали!.. Какие-то редчайшие фотографии Ольги Чеховой, определенно доказывающие, что она была советской разведчицей. Только о них никто не знал - Крамаренко сумел утаить эти фотографии от всех, даже от своего ведомства. Возможно, эти фотографии были с надписями от Ольги Чеховой, и можно себе представить, что пережил Крамаренко, когда понял, что эти дорогие ему фотографии, которые он берег тридцать лет, будто величайшее сокровище, необходимо немедленно уничтожить! Он, вероятно, ещё колебался, но тут выясняется, что время не ждет. Ему звонят из комитета и велят срочно спуститься к машине с символикой ипподрома, и одно из самых редких ружей при этом захватить. Он понимает, что происходит - а времени у него практически нет! Он еле успевает сжечь фотографии, тут неожиданно возвращается его дочь, от которой ему приходится прятаться, он даже не успевает налить воды в вазочку, которую ставит на окно: сигнал для человека Симона Визенталя, что обстоятельства изменились, что Каслинг, по всей видимости, вот-вот будет уничтожен, и что человеку Симона Визенталя лучше всего побыстрее уносить ноги... И еле-еле умудряется выскользнуть из квартиры перед тем, как его дочь возвращается со своими друзьями - то есть, с нами. Куда его везут, на ипподром или нет, сказать сложно. Возможно, его привозят в здание Высшей школы КГБ, которое находилось - и находится, только теперь называется по-другому - прямо рядом с ипподромом, оставляют его там, а какие-то люди отбывают на ипподром с его ружьем и убивают Каслинга.

- Так дуэли не было? - разочарованно спросил Ванька.

- Не было, - ответил отец. - Если только не... Если только не сам Дашин отец нажал на курок. Помните, возникало имя его немецкого друга, Иоганна Штульмана? Так вот, в одной из книг по истории немецкого антифашисткого подполья я нашел упоминание о том, что Иоганн Штульман не погиб под бомбежками, как можно было понять Крамаренко: он был замучен в гестапо, и его палачом был как раз Каслинг. Если Крамаренко захотел лично свести счеты с убийцей своего друга - то ничего удивительного.

- Но если дуэли не было, то, выходит, Седой ошибся? - продолжал настаивать Ванька. - Так и не понял... ну, эту, как её, последнюю истину? Выходит, и Седой не до всего додумывался и не все понимал?

- Не переживай за Седого, - усмехнулся отец. - Мне-то кажется, Седой все понял, но на словах предпочел показать, что принимает версию дуэли. По нескольким причинам. Во-первых, слишком опасно было демонстрировать, что тебе известно, что произошло на самом деле. Во-вторых, не стоило посвящать в это дело нас - для нас это тоже могло бы стать слишком опасным. Да, Седой знал, что мы умеем держать язык за зубами, но, при всем при том, мы были тогда ещё мальчишками, всего лишь мальчишками, и, сболтни случайно лишнее кто-нибудь из нас, могло бы не поздоровиться очень многим людям, включая и наших родителей, и самого Седого, и Крамаренко. Ведь сами понимаете, интересы какого ведомства задевало разглашение истины. В-третьих, эта версия, которой Седой молчаливо решил придерживаться, избавляла Дашиного отца от всякой ответственности: ведь, согласно ей, он действовал в пределах необходимой самообороны. И в-четвертых... В-четвертых, я берусь утверждать, что Седой догадался об истине хотя бы потому, что понял: Крамаренко надо искать не в Измайловском или каком-нибудь другом парке, а в районе ипподрома. Согласитесь, опора на песенку Высоцкого - слишком слабый довод, чтобы всерьез на него ссылаться. Да, благодаря этой песенке он впервые припомнил про ипподром, но, конечно, дальше им двигали более серьезные соображения.

- То есть? - недопоняли мы.

- Ну, во-первых, то, о чем я уже упоминал: непосредственная близость огромного комплекса Высшей школы КГБ - отличного опорного пункта для спецоперации. Во-вторых, среди мальчишеских баек, гулявших в те годы по Москве, была и "страшилка" про несколько трупов, найденных в окрестностях ипподрома, и что, мол, считается, будто их, современным языком говоря "замочила тотализаторная мафия" за слишком крупные выигрыши, а на самом деле это КГБ от ненужных людей так избавлялось. Не знаю, сколько правды было в этой байке, но Седой её, конечно, знал - и учитывал. И, в-третьих, если надо найти такое место, в котором ничто не помешает убить человека, но чтобы при этом труп быстро нашли, то ипподром, с его пространствами и путаными закоулками, подходит намного больше парков. Ну, и ещё кое-что... Словом, если Каслинга было решено убрать так, чтобы списать убийство на Крамаренко, но при этом избавить Крамаренко от ответственности, признав, что он действовал в пределах самообороны, то ипподром подходил больше всего. И Седой не помчался бы на ипподром, если бы не догадался об этом.

- Но зачем, в таком случае, он помчался? - спросил я. - Разве все не было решено и без него?