Он промолчал, только погладил по голове и, притянув моё тельце ещё ближе, приник губами к виску.
29
САША.
Звон ключей, лязг засовов и тюремные решётки наводили панический ужас. Если бы не лежащая на моей талии сильная ладонь мужа, я бы, наверное, уже сбежала отсюда. Грузный мужчина в форме проводил нас в небольшую комнатушку с серыми обшарпанными стенами, больше напоминающую каменный мешок.
Предложив присесть за железный стол, намертво прикрученный к полу, мужчина вышел, оставляя нас одних. Алекс, подтолкнув, усадил меня на жёсткий стул, присел на соседний и успокаивающе сжал мою ладонь.
– Интересное место, – протянул он, обводя монолитные стены взглядом.
– Унылое и мрачное, что интересного ты здесь нашёл? – посмотрела я на него с изумлением.
– Не скажи. Стол, к примеру, занимательный, я бы с тобой на нём поиграл в заключённую и надзирателя. Слушай, может дать взятку, чтобы нам эту комнатушку на часок в аренду сдали? – вопросительно выгнул он бровь, словно не замечая, с каким возмущением я на него смотрю.
– Воеводин, ты морально-коррумпированный гад с извращёнными наклонностями! – сообщила я с тяжёлым вздохом.
– Зачем сразу обзываться? Ты подумай, вдруг всё-таки захочешь попробовать?
– Поцелуй меня в зад!
– Запрос мне нравится, но давай дома, сейчас на это нет времени...
Бросив на супруга злой взгляд, заметила, что он едва сдерживает смех. И тут до меня дошло: он специально меня донимает, чтобы я перестала дёргаться. Должна признать, помогло. Трястись я и правда перестала.
– Алекс, нормальные мужчины чтобы успокоить обнимают и целуют...
– В зад. Я понял. Но, как уже сказал, со временем напряжёнка, – перебил он, вызвав на моём лице улыбку. – Вот, так-то лучше! – похвалил муж, нажав указательным пальцем на кончик моего носа.
Дверь за спиной громко заскрипела. От противного звука у меня все внутренности скрутились в тугой узел. Медленно обернувшись, встретилась с мрачным, как всегда, пугающим взглядом отца, и улыбка сползла с моего лица.
Оглядев ссутулившуюся фигуру, отметила: Старцев Валерий Антонович теперь действительно старик. За те два года, что мы не виделись, он сдал лет на десять. Волосы поседели, лицо прорезали глубокие морщины, уголки губ устало опустились. Только глаза остались такими же ужасающе чёрными и смотрели на меня со смесью ненависти и голода. Сейчас я знаю, что этот взгляд означает. От омерзения к горлу подступил тошнотворный ком. Лежащую на столе руку Алекса я нащупала машинально и, будто в поисках защиты, вложила в неё свою ладошку. Заметив это, папенька напрягся всем телом и, сев напротив нас, зло прохрипел:
– Чего припёрлись? Полюбоваться тем, что вы со мной сделали, или похвастаться своим убогим счастьем?
– Куда ты дел мою сестру? – спросила, тоже забыв поздороваться.
Да, конечно, я блефовала. Видимо, у супруга научилась, но раз метод действует, почему бы им не пользоваться?
– Ты рядом с этим выродком на наркоту подсела, что ли? Какую ещё сестру? – хохотнул он презрительно, но глаза отвёл, непроизвольно показав, что я права в своих умозаключениях.
– Ту, что родилась вместе со мной. Мою близняшку. В принципе, можешь не отвечать, я и так в курсе – ты сдал её в детский дом в соседнем городишке. Мне нужны ответы на другие вопросы. Почему ты оставил только одну из нас? И... почему именно я?
– А зачем мне две? Одной подстилки вполне достаточно.
Покосившись на застывшего возле двери конвойного, старик задумался и, словно сам для себя что-то решив, вновь посмотрел мне в глаза.
– Хочешь подробностей? Что ж, слушай... Оксанку я ещё в тот день, когда о её шашнях узнал, едва не придушил. Остановила мысль, что ребёнок в ней возможно всё-таки мой. Но смертный приговор для неё я подписал ещё в тот момент. Убил бы шлюху при любом раскладе. Разве что свою дочь я бы ей выкормить позволил, молоко матери вроде как полезней. А на ваше здоровье плевать было.
В общем, нашёл не слишком принципиальную, зато очень жадную акушерку, за приличное вознаграждение она роды по-тихому приняла и исчезла. Я сразу материалы на тест ДНК отправил. Двое суток всего ждать пришлось и вот... Оксана отправилась на тот свет, а меня настолько жажда мести душила, что решил жизнь её дочурок в ад превратить. Одну в детский дом, а вторую самому воспитать так, чтобы первой завидовала. Посмотрел на вас, та, другая, орала, аж уши закладывало, а ты спокойная такая, ручки ко мне тянешь, вот так и выбрал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Оторвать бы те ручки, чтобы не тянула, куда не следует, – буркнула я чуть слышно.
– Тебя в тот же день на себя записал, а вторую своему человеку приказал в самый паршивый приют подкинуть. Знаешь, я же поначалу и не думал о возможности сделать из тебя любовницу, только когда ты подросла, заметил, что тянет меня...
– Хватит! – рявкнул Алекс. – Саша, мы уходим, всё что хотела, ты выяснила, а слушать эту хрень ни к чему.
Кивнув, я молча встала и пошла к двери. Прав был Воеводин, не надо было мне сюда приезжать. Ирина уже мертва и тут ничего не исправить. Чего я добилась своим любопытством и упёртостью? Чувства, что извалялась в грязи, и тошноты. Одно дело, когда Алекс рассказывал о том, какие планы на меня строил Старцев, или о чём я сама догадывалась. И совсем другое, если человек, которого ты считала пусть хреновым, но отцом, в глаза заявляет, что хочет тебя. Да ещё это его «подросла»... Интересно, сколько лет мне было, когда он начал слюни на меня пускать? Мерзко, противно до такой степени, что дышать тяжело.
– Саша, – уже у двери остановил меня сиплый голос. – Я умираю. Туберкулёз. Врачи не больше трёх месяцев дают.
Мне должно быть дело до этого?
– Надеюсь, в аду встретят тебя как следует, и ты не одно столетие в кипящем масле вариться будешь, – ответила, так и не повернувшись.
Из здания тюрьмы я буквально пулей вылетела и, сделав несколько шагов, согнулась, орошая землю содержимым желудка. На плечи в безмолвной поддержке опустились сильные ладони. Лишь когда приступ прошёл, Алекс обеспокоенно спросил:
– Как ты?
– Жить буду, – ответила, слабо улыбнувшись, принимая протянутый мне носовой платок.
Посмотрев в хмурое небо, глубоко вдохнула холодный воздух и попросила:
– Поехали домой. К себе. Кажется, сейчас я не против вновь спрятаться в своей золотой клетке, главное, чтобы ты рядом был. Здесь, снаружи, столько дерьма, что волей-неволей задумываешься, какого чёрта мне за твоей спиной не сиделось?
– Саш, это шок, он пройдёт и всё встанет на свои места. Вот увидишь, через пару дней ты снова затребуешь, чтобы я отпустил тебя на работу и захочешь покупать дешёвую гречку.
– А ты предложишь составить договор? – сейчас моя улыбка была намного веселей.
– Разумеется, только в этот раз подписывать его будешь ты!
Шагнув к супругу, обняла его за талию и, прижавшись щекой к груди, прошептала:
– Спасибо, что ты у меня есть.
– Я всегда рядом, Сашуль. Поехали, хватит мёрзнуть на ветру.
Спустя пять минут канарейка уже мчалась по шоссе, с каждым мгновением сильнее набирая скорость. Похоже, при всём показном спокойствии Алекс тоже был на грани и успокаивал нервы привычным способом.
30
АЛЕКС.
Въезжая в город, обеспокоенно покосился на бледную словно мел Сашку и уверенно направил канарейку в центр. Задумавшись о чём-то своём, супруга не сразу поняла, что мы едем не в ту сторону. Лишь когда освещение улиц стало ярче, покрутила головой и спросила:
– Куда мы?
– В бар. Тебе надо немного расслабиться. Пара бокалов вина или алкогольного коктейля будет весьма кстати.
– Но... Алекс, я же за всю жизнь не больше бутылки шампанского выпила. В том ночном клубе, где мы сидели с Мариной и Костиком, напиток едва пригубила.
– И?
– То, сколько ты предлагаешь употребить, для меня убойная доза, – усмехнувшись, покачала жена головой.