Читать интересную книгу Деревенский роман (СИ) - Чадова Анелия

Старший опустил глаза, стыдливо краснея. Он и не думал, что брат помнил те случаи, когда он попадал под горячую руку пьяного папки — чисто в воспитательных целях.

И все равно не смог отпустить себя и ситуацию. Но молча и без аппетита ел. И только когда после трапезы Игнат позвал его одного на задний двор, напряжение немного спало с его плеч.

Разговор, как и все предыдущие, Игнат начал с ним, как с равным. Не юлил, не давал обещание, просто голые факты. О себе. О своей прошлой жизни. О планах на будущее. И он спрашивал его мнение. Советовался даже. Пусть по пустякам, но всё же Лёшке было приятно. А потом, как-то незаметно, напряжение окончательно ушло и осталась только уже привычная лёгкость и непринуждённость. Они болтали много и обо всём на свете. И, что удивительно, их никто не отвлекал. Будто домочадцы поняли, что именно такого общения Лёшке и не хватало все эти годы. Что ему не хватало сильного плеча и правильного примера рядом.

Кажется, всё это он нашел в Игната. Пусть ещё не совсем понятном и родном, но уже близком. Осталось только полностью избавиться от своей мнительности и привыкнуть к очередным изменениям в жизни. А ещё надеяться, что теперь их жизнь действительно изменится в лучшую сторону.

Глава 12

Ночь была душной. Открытое настежь окно не спасало. Простыня неприятно липла к телу. Подушка казалось чудовищно неудобной. А пододеяльник, который он использовал вместо одеяла, пришлось отбросить куда подальше — за ненадобностью.

Игнат переворачивался с бока на бок, пыхтел, как паровоз, возмущённо взбивая подушку, но заснуть всё не мог. В какой-то момент, плюнув на все свои старания, встал и вышел на улицу, предварительно завернув в кухню за банкой кваса. Нужно было бы взять и кружку, но лень. Прошлёпав на крыльцо, он грузно сел на верхнюю ступеньку и, отставив свою ношу, задрав голову вверх. Чёрное полотно, усеянное яркими звёздами, заворожило своей красотой, словно он увидел его впервые. Может, так и есть, если учесть, что очень давно по-настоящему не любовался ним. Кажется, в прошлой жизни он вот так сидел и просто получал непередаваемое наслаждение от летней звёздной ночи. И уже духота, что нервировала ещё несколько минут назад, не казалась такой неприятной. Всё же маленький и редкий лёгкий ветерок порой пролетал мимо, будто шепча: я есть, я рядом.

Игнат прикрыл глаза. Сделал глубокий вдох. Улыбнулся. Нет. Только что он не был предельно честным. Совсем недавно он уже любовался прекрасными ночными светилами. И делал это не один. И в ту ночь намного интересней было любоваться созвездиями, чем сегодня. И он бы был совсем не против, если бы желанная женщина оказалась рядом сейчас. Она бы положила голову ему на плечо, а он бы с удовольствием обнял её. И можно не разговаривать даже. Просто сидеть и чувствовать её в своих руках. Наслаждаться её нежностью. Удивительно, стоило ему «отпустить» себя и жить стало в радость и проще. Прав был дед: влюблённость пошла ему на пользу. А он ещё возмущался и злился на старика. Глупец…

Дед будто почувствовал, что о нём думают. Кряхтя, тоже вывалился и он. С помощью племянника плюхнулся рядом и с облегчением выдохнул:

— Здесь лучше.

— Тоже не спится? — понимающе хмыкнул Игнат.

— Доживёшь до моих лет, и ты мало будешь спать, — пренебрежительно отмахнулся Леонид Захарович.

— Дед, не прибедняйся. Ты никогда не жаловался на сон, — хохотнул он, чем заслужил укоризненный взгляд.

— Никакого уважение к старости, — сокрушительно изрёк старик. — Неудивительно, что ты Людмиле так и не приглянулся. Только из жалости кормит она тебя.

В этот раз Игнат хмыкнул про себя. Родственник ещё ничего не знал о случившихся в его отсутствии переменах по одной лишь простой причине: вернулся домой он только несколько часов назад. Привычно улыбчивый и остроумный он вскользь поинтересовался у племянника делами и уселся за стол — время было ужина. Игнат, почему-то, не стал просвещать деда о всех делах. Только о домашних: ремонт, слава Богу, подошёл к своему логическому завершению. Остались незначительные штрихи, которые должны были доделать в ближайшие два дня. И всё, спокойная жизнь без шума и гомона. А ещё теперь не стыдно будет Людмилу с пацанами приглашать в гости. Да и полноценное новоселье отметит тоже — он обещал и Демьяну, и пацанам.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Повисло закономерное молчание. И вообще хорошо было в обществе друг друга. Несмотря на разницу в возрасте и характерах, всегда было уютно вместе. Не у всех такая идиллия бывает, а им повезло.

— Дай старику квасу. Не будь жадиной, — незлобно проворчал Леонид Захарович.

Игнат просьбу выполнил, а потом как-то и забыл обратно перевести взгляд на звёзды. С исследовательским интересом принялся рассматривать старика. Он сдал. И всему виною Игнат. И вроде бы тогда не такая уж и страшная ситуация была, и он не сильно пострадал, но дед очень испугался. Буквально дневал и ночевал рядом с ним в больнице. Всех врачей успел довести до белого каления. И хоть дед был не прав, трепля нервы всем вокруг, но Игнат ему и слова поперёк не сказал. А вот на других порычать пришлось. Не все с пониманием отнеслись, хотя он и постарался им объяснить, что его родственник себя ведёт так из-за страха потерять единственного родного человека. И, на самом деле, Игнат бы не собирался уезжать насовсем на север, но деду не признавался в этом. Своей цели молчанием он достиг — расшевелил старика. Да так, что он развёл бурную деятельность.

И вот теперь, когда у них вроде бы всё устаканилось, грядут очередные изменения. В том, что они будут, эти самые изменения, Игнат не сомневался. Он не просто желал отношений с Людмилой. Он собирался стать неразрывной частью её семьи. Дед, конечно же, шёл в комплекте. Тем более сомнительно, что Людмила и пацаны будут против такого заботливого и позитивного старшего родственника. Останется только решить вопрос с жильём…

— Дед, мне кажется, что у тебя больше шансов закадрить какую-нибудь особенно бойку старушку. Может, попробуешь? — полушутя предложил он.

Старик самодовольно хмыкнул, вытер под носом «усы», что остались после кваса.

— Без «кажется». Несмотря на морщины и седину, я ещё ого-го! — сказал Леонид Захарович с гордостью. — Но ты от темы не увиливай. Мы о тебе и о Людмиле говорили. Что ж ты никак не прозреешь? Такая женщина! А ты, тьфу, — закончил он разочарованно.

Игнат улыбнулся, но промолчал. Вновь задрал голову и прикрыл глаза. Реакцию деда несложно предугадать. И он пока промолчит, лишь бы насладиться моментом.

Хорошо всё-таки летом ночью на улице. Тишина, если не считать пение птиц и лай собак. Воздух такой пьянительный. Особенно сейчас — перед рассветом, когда духота разбавилась свежестью. А ещё с речки доносится «пение» лягушек. Вот если бы ещё не комары…

— Игнат, — позвал его по имени старик. И голос прозвучал как-то задумчиво. Ну, что опять задумал его неугомонный родственник? Не даёт насладиться ночью. — Игнат, — повторил он громче.

— М-м, — лениво отозвался, так и не открыв глаза.

— Мне кажется дымом тянет, — задумчиво протянул дед.

* * *

Игнат открыл глаза и принюхался. Нахмурил брови. Дымом действительно пахло. Он выпрямился и посмотрел на деда. Тот, кажется, даже побледнел. По крайней мере, со сто процентной гарантией можно утверждать, что он выглядел обеспокоенно. И его понять можно.

— Нужно пройтись по улице и осмотреться. Вдруг, кому-то помощь нужна, — озвучил Игнат свои мысли.

Деду они явно не понравились, но, упрямо поджав губы, он промолчал. Игнат же поднялся на ноги и пошагал к калитке так быстро, насколько позволяла больная нога.

— Игнат, не ходи, — попросил совсем тихо старик, но он даже не обернулся. Только отмахнулся рукой.

Дед, сокрушительно покачав головой, поднялся и поспешил догнать его. Даже думал окликнуть, чтобы подождал, но не пришлось. Выйдя за калитку, Игнат остановился и устремил свой взор вверх по улице. Нахмурился ещё больше. А потом его сердце пропустило удар. Если бы дед видел его лицо, то заметил, как в глазах племянника поселился страх. А потом он сорвался с места. Он бежал, сильно припадая на правую ногу и матерясь сквозь зубы по этому поводу. Хотелось верить в лучшее. Хотелось, чтобы это просто была его паранойя.