отступился дядя, продолжая безуспешные попытки встать на ноги. – Заглатывание людей проводниками – это злостное нарушение! Прямая угроза моей жизни, физическому и душевному здоровью. Я требую, чтобы эта пигалица ответила по всей строгости закона.
– Раз удачные и неудачные покушения наказуемы одинаково, – возмутилась я, – то давайте я еще раз попробую, чего терять-то?
Шуша согласно зарычала. У Якова сразу получилось вскочить с асфальта и даже отбежать от меня на пару метров – к Виктору и его машине.
– Видите? – вопросил этот пострадавший. – Она мне угрожает!
– Допустим, – невозмутимо сказал предполагаемый инквизитор, и я порядком струхнула.
Сомневаюсь, что Шуша осилит сожрать двоих, чтобы я сумела дать деру. Да и закусывать такими красивыми мужчинами вредно для генофонда планеты. А я всегда чувствовала, что пора начинать заботиться о планете. Например, сейчас…
– Можете подать жалобу, – продолжил Виктор, – письменно, по почте. Она будет рассмотрена в приемные часы.
Яков решительно вздернул подбородок с намеком, что бюрократия ему не помеха. Стало обидно, особенно за притихшую на моих руках Шушу. Его ведь могли и не выплевывать. Как бы он тогда жалобы строчил, гад? Добро наказуемо, вот точно! Но творить зло я что-то стесняюсь.
– Заглатывание людей проводниками – это действительно ужасно, – выбрала я мирное решение конфликта вкупе с обезоруживающей честностью. – Бедной Шуше за эти пару часов жутко нездоровилось, а что было бы, начни он в ней растворяться? Я против негуманного отношения к нашим потусторонним помощникам, поэтому не совершала никакого покушения: нечего кушать что попало, еще и невкусное. К тому же убивать собственного дядю мне нет смысла. Что нам делить? Все и так мое.
– Не твое! – побагровел Яков.
На лице Виктора, готова поклясться, на миг промелькнула улыбка – странная, насмешливая и будто бы довольная. Ну правда же на моей стороне. Он лично видел, что Шуша предпочитает торты, а неаппетитные хамы в ее рацион не входят. Мы вчера после рабочего дня всех сотрудников досчитались. Стас и тот выжил!
– А я вижу, что вам есть смысл избавляться от дяди, – категорично высказался Варнавский, – он оспаривает ваше наследство.
Руки опустились, и я чуть не выронила Шушу. Подумать только, этот человек мне нравился! Возможно, даже больше, чем нравился. А он…
– Такие споры, согласно своду законов, могут быть решены выяснением того, кто сильнее, – закончил неожиданным образом, – а это зачастую заканчивается летальным исходом для проигравшего. Выясняйте прямо сейчас, я разрешаю.
Шуша резво спрыгнула на землю, раскрыла нешироко свою аномальную пасть, демонстрируя готовность глотать Якова не целиком, а частями и тут же выплевывать.
– Вы чего?! – встрепенулся он. – Я не в форме! И мой проводник не здесь!
– Да, не повезло, – не проникся Виктор и вновь обратился ко мне: – Согласие обоих участников не обязательно.
– Хм, – обронила я, глядя в его хитрые глаза. – С одной стороны, смерти дяди я не хочу, с другой – бездыханные противники не пишут жалоб…
– Я и так не буду, – пошел на попятную Яков. – Подтверждаю в присутствии уполномоченного лица, что не имею к любимой племяннице ни малейших претензий! Это всё внутрисемейное недоразумение, мы разберемся.
Виктор выразительно усмехнулся – мол, конечно, разберетесь. Уж как-нибудь. Кивнув нам на прощанье, направился с парковки к дому. Глядя в его удаляющуюся спину, я почему-то ждала, что он обернется. Но нет, остановился недалеко от единственного подъезда и вроде как достал телефон. Не знаю, кто Варнавский на самом деле… Но явно неспроста выдает повелителям тьмы разрешения и считается неким уполномоченным лицом. Получается, он мне дважды начальник? Вот же!
Шуша отряхнулась, воинственно взъерошив и без того стоящую дыбом шерсть. Яков поджал босую ногу и зыркнул на меня исподлобья.
– Дорогой дядя, – укоризненно покачала я головой, – а вы, оказывается, ябеда.
– Убери от меня свое чудовище!
– Не обзывайте Шушеньку. Или по-хорошему разбираться не будем?
– Ненавижу… – взвыл он в нервно подрагивающие усы.
– Меня? – уточнила я.
– Ее! – крикнул Яков и прежде, чем я успела подумать на Шушу, практически разревелся: – Как она могла?! Ты мой единственный внук, мой наследник, учись, старайся, соответствуй… Старался! А ей всегда мало, плохо и всё не то! В нашу встречу последнюю сказала: у-у-у, стыдоба и позорище, не справишься… Выгнала с криками, что лучше отдаст книгу кому попало, нежели мне!.. И померла, карга, отдав ее тебе! Как я теперь докажу, что она была не права-а-а…
Оу. Агата сочла внука недостойным и вычеркнула из завещания, что после ее смерти стало для него сюрпризом? Верилось: Яков тут ни при чем. Какой-то он жалкий для коварного злодея, а для будущего захватчика мира подавно. Но по-прежнему непонятно, почему наследство досталось именно мне и без каких-либо объяснений.
Я подняла с земли тапку и, всучив Якову вместе с ключами, велела:
– Топайте в квартиру, приведите себя в порядок. В таком виде вас ни одно такси домой не повезет.
– Не повезет, – грустно согласился он. – Мне в принципе не везет… Нигде и ни в чем!
Ключи с неохотой, но взял, нацепил тапку. Кажется, дядя становится разговорчивее на глазах. На мои вопросы непременно ответит. Только не тут. Нечего мерзнуть в домашней одежде на мартовской холодине.
– Идите, – повторила я, – примите горячий душ. Я позже подойду.
Не проходить же мимо одиноко стоящего у подъезда Варнавского, упустив возможность перекинуться с ним парой слов. До послезавтра я не дотерплю! А он как раз телефон убрал и никуда не идет. Наверняка меня ждет, намереваясь получить положенную спасителю признательность.
Зазывать Якова настойчивее не потребовалось. Он стряхнул со штанов кашу и, гордо подняв голову, пошуровал к дому.
– Шуша, проследи, – попросила я, поскольку не очень-то ему доверяла, – чтобы наш гость не заблудился, и вообще…
Вилки там из дома не попропадали или чего. Та определенно поняла меня без лишних слов и потрусила за ним. Не сомневаюсь, что позаботится о сохранении нашего имущества. Выждав, пока они оба исчезнут в подъезде, я подлетела к Виктору на всех парах. С благодарной улыбкой и от всего трепещущего сердца выпалила:
– Спасибо! Вы меня спасли!
– Не заблуждайтесь, – холодно отозвался он, и улыбка сползла с моего лица. – Просто ваш дядя на редкость мерзкий тип и