За те пять минут, что они гонялись друг за другом по зданию, офис успешной компании успел превратиться в ледовое побоище, где смешались в кучу оргтехника, компьютеры, мебель и осколки выбитого пулями стекла. Наконец медленное время закончилось — Настюха с проворством молодой пантеры выскочила на волю, следом за ней бросился гном, помешать ему пыталась Зинаида, чувствуя, что ее затылок в любой момент может стать мишенью для меткого эльфа…
Гнались они так друг за другом недолго — скоро стало понятно, что тут, на свободе, гному ничего не светит, летать он не умеет, а ведьмы если и завалят пришельцев, то половину своего личного состава потеряв. Патовая ситуация, выход из которой, прямо на ходу, предложил эльф:
— Эй, чародейка! Постой! Давай поговорим! Тупин, твою гномью! Опомнись, мы сюда не воевать прибыли!
Красный от злости, что ему так ничего и не обломилось, гном еще не окончательно вошел в боевой азарт берсерка, потому приостановился, опустил свое грозное оружие. Сплюнул.
— Вот ведь балрогство, унголиант их через моргота… Чтоб уважающий себя гном с ведьмами говорил… Сам будешь с ними болтать, ушастик, нечего на меня тут стрелку переводить!
Тем самым высказав свое отношение к волшебству в целом и волшебницам в частности, гном отошел в сторону, позволив своему эльфийскому приятелю вести дальнейшие переговоры.
Переговорить с ними была не прочь и сама Зинаида Генриховна, тем более ей только что пришло в голову, что их планы, в принципе, могут не сильно и отличаться…
— Ну давай говорить, эльф! Рыжая, а ты чего тут ждешь? А ну дуй к нашим, расскажешь, что да как — нечего тебе тут торчать!
Тем самым обезопасив Настюху, а заодно и передав предостережение остальным, З. Лобная приготовилась к долгим и утомительным переговорам.
— Присядем? — предложил эльф.
— Присядем, — согласилась ведьма.
* * *
— А еще? Где он еще бывает? — не отступала Ирэн.
— Да говорю же я, нигде! Больше нигде, я у него больше пяти лет проработал! Дом, работа, ресторан, казино, бар и две квартиры его школьных приятелей — нигде он больше не бывал! Ни в баню с девочками ни разу, ни в ночной клуб оттянуться, ни к любовнице! — в который раз повторил Артемка.
— А переговоры? Если ему надо провести ответственные переговоры, с важными людьми, которых в офисе не принято встречать…
— Ресторан. У него там свой столик, свое место — что каждый день обедает, что переговоры проводит, что взятки дает — все за тем же самым столиком! Я там иногда по десять жучков находил, говорил Леону Иосифовичу, пусть он хоть за соседний столик сядет — бесполезно! Он там привык, у него там свой стул, свое пятно от соуса на скатерти, и не дай бог не ту постелят!
— Скандал устроит? — переспросила Ирэн.
— Хуже! Расстроится, — честно признал Артемка.
— Расстроится, и будет бушевать? Побьет посуду, официантов и заявит, что больше его духу тут не будет?
— Расстроится, и весь день будет после этого грустный, смотреть жалко.
— Да… — только и нашлась Ирэн.
Тут даже ее безупречная логика, которую лучшие специалисты развивали экспериментальными методиками, пасовала. Кот Облезлый, Леон Арцхалян, был настолько прогнозируемым человеком, что когда он исчез, не было ни одной зацепки, где его искать. На работе его не было, в ресторане рядом, это первым делом проверили, тоже. Казино и бар утром не работали, у одного из приятелей, к которым он в гости ходил, телефон сломан был, второй сказал, что Леона тут нет, а появится — он обязательно даст знать. Дома его тоже, понятное дело, не наблюдалось — и где теперь искать? Ирэн Ульсара не имела ни малейшего понятия.
Сначала она думала найти, каким образом он здание покинул — не вышло. То ли тайный ход знал, то ли умел невидимым становиться, то ли летать умел, то ли и то, и другое, и третье — никаких следов, никаких даже намеков на следы. «Испарился! Значит, нужно узнать, где конденсируется», — думала Ирэн. Она так надеялась, что Артемка ей в этом поможет…
— Ты вспоминай, вспоминай! Может он Андреевский спуск любит? Там, где дом Булгакова и замок Ричарда? Или Мариинский парк, Мариинский дворец? Футбол — на футбол ходит? «Динамо, Оле-Оле-Оле», там, ну и так далее? В церковь, помолиться? В костел, синагогу, мечеть, кирху? В Бабий Яр цветы возложить, к памятнику Неизвестному Солдату? Ну хоть куда-нибудь!
Артемка только головой качал — не ходит, не бывает, не посещает.
— В лес по грибы? В Протасов Яр на лыжах покататься? Киево-Печерская Лавра, София Киевская, Михайловский Златоверхий, Кирилловская церковь, Успенский собор? ВДНХ, Сагайдачного, посидеть на открытой террасе, кофе попить? В клубы и на светские тусовки, ты говоришь, вообще никак?
— Никак, — кивнул Артемка.
— Вот черт… Ну хорошо, а сегодня? Он что-то тебе говорил? О том, куда собирается, какие планы? Да блин, Артемка, что ты все качаешь головой, он что, вообще ничего тебе сегодня не говорил?
— Вообще ничего, — подтвердил телохранитель. — Он вообще сегодня сам не свой, как вчера кольцо это проклятое нашел, так только на него и любуется, «какая прелесть» постоянно повторяет…
— А ну-ка, ну-ка, тут, если можно, поподробнее, что за кольцо, где нашел? — загорелась Ирэн.
— Да обычное, золотое, вчера от приятеля своего выходили, ночью, ну и подобрал он на земле…
В исполнении Артемки история кольца лишилась всякой романтики — по ней Кот Облезлый выходил каким-то клептоманом, который все, что плохо лежит, в карман тянет, или сорокой, которая блестки собирает и любуется потом. Ирэн каждое слово приходилось клещами вытягивать, но, в конце концов, она убедилась, что знает столько же, сколько и телохранитель, и большего от него не добиться.
Оставалось только понять, что все это может значить…
— Кольцо… Колечко, золотое кольцо, обручальное кольцо, обручение, свадьба… Его жена? Она где?
— Да дома сидит, или в салон какой пошла, или в парикмахерскую, педикюры с маникюрами подстригать, это та еще курица…
— Не то, не пойдет же он в салон красоты… Кольцо, свадьба, муж, жена, дети… Дети у него…
— Дочки-близнецы. В частной школе. За границей — их подобру-поздорову отправили, а то здесь вообще ничего не учили, дискотеки да ночные клубы…
— Не то, за границу он не поедет, не все так просто. Кольцо, свадьба, дети, родители… Родители? Есть ли у него родители?
— Нету, — горько вздохнул Артемка, — погибли они. Еще молодыми, Леону Иосифовичу тогда еще и десяти не исполнилось. Он о них иногда рассказывал, хорошие были люди, все жалел, что никак времени нет вырваться, могилку их навестить… Цветочки там принести, или что другое…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});