— У тебя есть секунд тридцать, чтоб объяснить мне свои планы и успокоить. После я уже сдерживаться не смогу и начну орать на тебя, — предупредила Марфа, чувствуя, как самообладание подводит её.
За последние недели она очень устала. Каждый день ложилась спать под утро и больше трех — четырех часов поспать ей не удавалось. Плохо это или хорошо, но Марфа могла оправдать всплеск своего дурного настроения.
— Я знал, что тебе понравится, милая! — продолжал Алекс фонтанировать энергией.
Он был одним из тех людей, кто мог обидеться на лесть, вернее на её малое количество, ведь это значило, что его недооценивают. И без того немалое самомнение Лосано раздувалось, когда после очередного показа к его ногам падали новые высоты. При всём этом он не был высокомерным человеком в том значении слова, к которому мы все привыкли. Он умел делиться и оберегать то, что ему было дорого. Таких людей за всю его жизнь было немного. Марфе повезло оказать в числе избранных.
Алекс учил Марфу видеть то, что скрыто от глаз обывателей, читать между строк, мыслить и понимать желания публики, а самое главное воплощать в жизнь свои мечты и мечты тех, кто будет носить на себе результаты её трудов. Без его поддержки Марфа вряд ли бы стала той внимательной к мелочам девушкой, тонко чувствующей веянья моды и обладающей идеальным вкусом. Именно Алекс был тем ювелиром, который смог отшлифовать незаурядный алмаз в совершенный бриллиант.
— Отдай это своей ассистентке, посмеялись и хватит. Для тебя у меня кое — что другое приготовлено, — взяв Марфу под локоть он направился в сторону подсобных помещений, где гримерки располагались.
Парочка вместе усиленно готовилась к показу. За последнюю неделю Марфа переделала под свое виденье добрую половину кутюрной коллекции модного дома Лосано, несмотря на то, что официально она значилась лишь директором по дизайну, а ответственность за ведение кутюрных коллекций Алекс оставил за собой.
Они оба выглядели настолько собранными и в тоже время необремененными, что можно было подумать: всё проходит спокойно, почти без труда. Но это было не так. Было затрачено колоссальное количество времени и сил на то, чтобы всё шло как по маслу. Настолько много, что со стороны казалось, словно усилия не приложены.
Мама Марфы подлила масла и в без того кипящий котел страстей, приехав поддержать дочку в компании своего зятя.
О — о — о, то как была Марфа зла, словами не передать. Она была готова к тому, что Антон будет препятствовать скорому разводу, но то что родная мать будет стараться ей помешать к своему счастью добраться, Марфа не ожидала.
«Какого черта вокруг происходит?!» — эта мысль крутилась в голове Метели почти круглосуточно.
Когда в аэропорту она увидела Антона, держащего под руку её маму, так и вовсе в её голове «ёп» осталось самым приличным из буквенных сочетаний. Хотелось по — детски раскапризничаться и сказать, чтобы вместе летели — катились куда угодно только не в её сторону.
Антошик продолжал присылать свои слезливо — тошнотворные оправдания, дескать, на ментальном уровне связь у него была лишь с женой. А в клубе так — разрядки ради.
В голове у Марфы шестеренки усиленно крутились, пытаясь понять, неужели реально есть дуры, которые верят в любовь после предательства? Неужели мужчины и правда думают, что есть великая разница, чем он руководствовался: внезапным и безудержным приливом похоти или глубокими чувствами к первой встречной девице? В обоих случаях речь идет об отсутствии уважения к своей второй половине, своему выбору, и как следствие к себе самому. А если его — уважения нет, то о чем говорить?
— Чтобы подняться на вершину, надо постоянно бороться. И с собой, и с окружающими. Каждый твой день идя на работу, ты будешь попадать на поле боя. Надо быть во всеоружии. Надо быть сильной. Слабым тут не место. Ты меня поняла? — спросил Алекс, закончив работать над образом Марфы.
Ею он лично был занят. Он любил быть успешным, а в этот раз все ставки на Марфу были сделаны.
Марфа кивнула.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Она его понимала. Каждое слово.
Как бы тебе не улыбались в глаза, большинство из присутствующих её падению больше будут рады, чем взлету.
«На языке мед, а в душе яд» — это Марфа никогда не забывала.
Заглянув в телефон, Алекс широко улыбнулся и добавил.
— Твой мячегонятель пришел с какой-то брюнеткой. Скажи мне, милая, он и до тебя был умалишенный или это ты парню так голову вскружила? Мне определенно нравится наблюдать за вами, — подмигнув ей, он направился к выходу. Уже открывая дверь добавил. — Жду тебя у помоста. О времени не забывай, — подняв левую руку, он показал ей циферблат часов, собственного дизайна.
Вот только Игоря в компании какой-то живицы ей не хватало для полного счастья. Марфа не была такой равнодушной, как хотелось казаться. Как и всем ей было и больно, и неприятно, и страшно. Но страх был природы иной. Она боялась беспросветного одиночества, порождаемого тоской от собственной несостоятельности и невостребованности.
Марфа давно себя поняла и приняла — растворившись в ком-то и посвятив себя всецело семье, она счастливой не будет. Ей от жизни нужно было другое. Та постоянная гонка, о которой и говорил Лосано. Вот уж кто чувствовал друг друга на ментальном уровне, без слов.
К сожалению, с матерью у Марфы такой связи не выстроилось. Они были разными. Во всем. Марфа ценила заботу мамы, но знала, что мир родительницы крутился не вокруг неё, центом притяжения всегда был мужчина. Сначала папа, затем отчим. Маме всегда надо было о ком-то заботиться и ухаживать, создавать домашний уют. В этом было для нее счастье. Для Марфы все было иначе. В её картину мира, в её самый центр, не вписывался наглый парнишка с раздутым самомнением. Ни его, ни свою карьеру она разрушать не хотела. Да и на уй на ум не приходили успешные женщины модельеры — матери больших и счастливых семейств.
Мир искусства крайне эгоистичен и не терпит частичной любви к себе. Только всецелой. Будь ты балериной или поэтессой, дизайнером или моделью, блистать ты будешь только тогда, когда любовь к собственному делу будет на первом месте.
Перед тем, как вместе выйти на подиум, для открытия показа, Алекс произнес Марфе на ухо лишь одно слово:
— Выбор!
Оно говорило о многом.
Её веяния сказались на большинстве его образов, но её наряд, тот в котором она выходила, держа Алекса за руку был исполнен в его лучших традициях. Экстремальное мини спереди, роскошное макси сзади. На первый взгляд просто, но весь шарм и оригинальность были заключены в мелочах и деталях. И как вишенка на торте — total white.
Белое платье со шлейфом, вам это что-то напоминает? Да ну бросьте, вам показалось!
И надо отметить — показалось всем. И маме Марфы, и Антону, и сидящему в первом ряду, злому, как сам черт, Игорю, и толпе модных обозревателей и журналистов. А уж когда Алекс после приветствия публики занял место в первом ряду, и с расслабленным видом стал дожидаться завершения прохода Марфы, после которого она подошла к краю платформы и наклонилась, давая ему страстно поцеловать её в губы, все сомненья напрочь у присутствующих отпали.
Глава 38
Если кто-то скажет, что утонченные, холодные девушки не уходят в отрыв — не верьте. Это не так.
«Стиль», один из самых популярных модных изданий, написал о Марфе хвалебную статью и отвел десяток разворотов под фотографии девушек, облаченных в её наряды, как из коллекции совместной с Алексом, так и из её личной, представленной в прошлом году на неделе моды в Москве.
Это было официальное признание её таланта. Прошел этап, когда её узнавали лишь, как одну из талантливых учеников Лосано.
От эмоций крышу сносило.
Несмотря на вихрь из различных слухов и сплетен, зародившихся после показа, Марфа ощущала себя счастливой. Мало знать, что ты талантлив. Признание — именно его хотелось. И вот теперь стало понятно — десять лет было потрачено не зря.