она склонила голову.
— Похоже, тебе нужна помощь, — она подняла посох и склонила его в мою сторону.
Она стукнула концом по отполированному дереву моего стола, после паузы начала писать. Она начертила руны в столе, окружила книгу заклинаний. Я вяло смотрел, как магия в рунах поднимается ярким колечком, пляшет вокруг и над моими ладонями и страницами.
— Вот, — матушка Улла отошла. — Это должно тебе помочь, красавец.
Я кивнул и склонился над работой. Руны помогли — ладони уже не дрожали от боли, кровотечение уменьшилось. Шнур, который я тянул из квинсатры, все еще резал мой разум, но раны уже не проникали в физический мир.
Я мог это сделать. Я мог закончить оковы. Ради Фэррин.
22
Фэррин
Руна матушки Уллы угасала. Серебряный залп, который отлетел в носрайта, стал быстро стекать по его телу, таять. Монстр шевелился под оковами шнура, пытался вырваться.
Я быстро отпрянула, держалась подальше от лужи серебра. Крутя посох, я обвивала монстра золотым шнуром. Почти закончено, почти!
Рев вырвался из-под шнура. Часть петель двигалась, жуткое лицо выглянуло на меня. Носрайт тряхнул головой, пытался высвободить челюсть. Одна рука стала подниматься с земли, несколько петель золотого шнура порвалось.
— Нет! — завопила я. Конец был близко, я не могла проиграть! Я ощущала, что оковы были почти завершены. Выругавшись, я поймала шнур голыми руками. Боги, он был острым! Я выронила его, посмотрела на порез на ладони.
Носрайт повернулся. Шнуры на его спине лопались, горб вырвался.
Мне нужно было это остановить. Сейчас.
Я схватилась за шнур снова, закричала от боли, но направила ту боль в монстра. Я прыгнула и обвила шнуром шею носрайта, затянула петлю руками и посохом как можно плотнее. Шнур впился в мою ладонь, я закричала снова. Носрайт выл, рычал, извивался. Но не мог вырваться. Мне нужно было продержаться достаточно долго.
— Келлам! — завопила я. — Келлам, скорее!
Ужасная вспышка света наполнила мою голову изнутри. Все ощущения пропали, не осталось места ни для чего, кроме того света, такого яркого, поглощающего. Он все рос, и я уже думала, что умерла, точно умерла! Никто не мог вытерпеть такую яркость дольше секунды!
А потом…
* * *
Стало темно.
Темно и холодно.
Темно и влажно. Пахло землей.
Подавив вопль, я открыла глаза и увидела, как остатки моих рун угасли. И я ослепла. Но нет… это была не слепота. Это было просто отсутствие света.
Я глубоко вдохнула. Я знала, где была. Камера. Моя темница. Я проснулась, вышла из сна, вернулась в реальность. Лежала на боку на земле.
Я поднялась на локте. Ладонь болела: левая ладонь, которой я держала золотой шнур во сне. Странно. Я не касалась заклинания физически, так как оно меня задело? Я прижала пальцы к груди, задрожала, когда кровь пропитала платье.
— Сработало? — прошептала я. Я не была уверена. Оковы сработали? Мы остановили носрайта? Закрыв глаза во тьме, я искала мерцающее заклинание связи в голове. Оно все еще было там. Слабое, но держалось. Я коснулась нити, потянулась по ней в поисках Келлама. Я думала, что он был там, далеко, держался за конец заклинания. Я попыталась произнести его имя.
Но земля застонала в тот миг. Грязь сыпалась на меня холодными комками. Я вскрикнула, прижалась к стене камеры, раненая ладонь была прижата к груди.
Потолок открылся. Свет дня проник в брешь, золотой и мягкий, упал на пол камеры. Я моргнула от света, закрывая лицо здоровой ладонью, выглядывая туда.
Силуэт головы с короной появился надо мной.
— Доброе утро, котенок, — сказал Игендорн. — Новый день наступил.
23
Келлам
— Готово, — я бросил перо, закрыл книгу заклинаний и обмяк на стуле. Мои кровоточащие ладони свисали по бокам, дрожа от боли. Я выдохнул с дрожью, закрыл глаза и отклонил голову. — Боги! Готово. Носрайт скован.
— Уже? — матушка Улла взяла книгу заклинаний, открыла ее и посмотрела на слова, которые я написал. Последние строки были не такими аккуратными и точными, как нужно. Я был удивлен, что они сработали, что все заклинание не расплелось. Но Фэррин смогла взять, что я послал, и что-то сделать с этим. Это сработало. Это позволило мне закончить последние строки перед тем, как моя сила и воля не иссякли.
Она была чудом. Я слабо улыбнулся, несмотря на боль. Она была чудом, таких женщин не было.
Матушка Улла цокнула языком, глядя на последние страницы, а потом захлопнула книгу.
— Ты не так и бесполезен, красавец. Может, я догадываюсь, что она в тебе видит.
Она обошла мой стол, и, судя по ее кряхтению, как-то вернула книгу на полку наверху. У меня не было сил развернуться и увидеть, как она справилась.
Боги, но что мне делать с такой книгой заклинаний в моем доме, в моей библиотеке? Это было против Клятвы, и если об этом услышат… я покачал головой и посмотрел на свои ладони. К моему удивлению, боль уже угасала, порезы заживали, плоть соединялась на моих глазах. Я мог почти поверить, что мне показалось, что раны были, если бы не дыры в рукавах и мантии.
— Придется доложить, — сказала я. — Отдать книгу заклинаний Совету мифато, дать им разобраться с этим.
— И дать им лишить тебя мантии, сломать ладони и заточить тебя в камере? — матушка Улла обошла стол, качая головой. — Я бы никому не говорила, что ты связан с магией носрайта.
— Связан? — я сел прямее на стуле. — Как я связан? Я сковал монстра, не дал ему вредить!
— Да, и использовал для этого запрещенную магию, — матушка Улла пожала плечами. — Не моя вина, что вы, мифато, следуете закону. Но делай, как хочешь, конечно! Я — просто старая ведьма округа. Я не стала бы злить вас, магов-лордов.
Я смог только нахмуриться от таких слов.
— Что мне тогда делать с заклинанием, матушка?
— Отдай его мне, — ответила она. — Я знаю, куда его убрать, где оно больше никому не навредит. И лучше не спрашивай, где это, потому что я тебе не скажу, это ясно.
Я нахмурился сильнее. Я задумался, убрала ли старушка книгу на полку за мной. Может, книга была теперь в пышном платье ведьмы.
Но я лучше бы умер, чем стал бы обыскивать матушку Уллу. Я просто кивнул.
— Думаю, это к лучшему.
— Хорошо. В твоей голове есть разум, — ведьма сильно опиралась