это удалось, стал пропускать через внутреннее внимание поочередно все части тела. Ощущения разнились: в плечах он чувствовал ломоту, в ладонях легкость, в спине жар, в ногах пощипывание. Но его внимание постоянно отвлекалось из-за постоянного зуда в голове. Она чесалась, точно в волосах ползали муравьи.
Лука не смог усидеть и тихо опасаясь потревожить старика, вышел из комнаты. Он набрал из сарайчика стопку сосновых дров и направился к бане, стоявшей чуть подальше от дома рядом с прудом.
Внутри баня была обита гладкими досками. Большое окно выходило на пруд и освещало комнатку. Справа от окна находился бак с водой, под ним, печь, а напротив деревянная лавочка. В углу висели ведра, жестяной таз, медные ковшики. На полках лежало все необходимое для мытья.
Лука положил в печь несколько крупных поленьев, покрошил сверху щепок и скомкал листы старой пожелтевшей бумаги. Огонь стремительно поедал бумагу, постепенно перебрасываясь на дерево. Лука заворожено смотрел на разрастающееся пламя, пока дым не заставил его закрыть дверцу. В печке послышался треск, а из трубы повалил густой дым.
Лука подкинул в печь еще стопку дров, взял ведра, и мостик рядом с баней вывел его к пруду.
– «Доски совсем новые, наверно старик построил его недавно. Можно с него понырять», – подумал он.
Гладкая поверхность пруда навевала безмятежное состояние покоя.
Лука носил ведра, выливая воду в металлический бочок над печкой. Дрова быстро прогорели, наполнив стены бани душистым ароматом леса.
Он скинул одежду и взмостился на лавочку. Тело пощипывало от жара. Сухой пар прогревал его до костей, вызывая приятную расслабленность. Минут двадцать он сидел, неторопливо вдыхая горячий воздух, покрываясь обильным потом.
Когда жар стал невыносим, распаренный Лука выскочил на улицу, разбежался по мостику и, прыгнув в пруд, с головой ушел под воду. Когда он вынырнул, тело затряслось от ледяной воды. Она еще не успела прогреться и оставалась холодной. Взбодрившись, он вбежал обратно в баню и сразу же облился горячей водой. Несколько раз он намыливался и ополаскивался, а напоследок опять выбежал и с разбегу нырнул в пруд.
После бани Луку переполняло чувство свежести и чистоты, как будто с него сбросил старую кожу, ставшую тяжелой, и он переродился заново. Утомляемость исчезла и вместо нее в теле ощущалась свободная легкость.
Лука напился холодной воды из колодца и, вернувшись на свое место, продолжил наблюдать за ощущениями. Но уже через пару часов услышал удар колокола.
– Как твои успехи? – поинтересовался старик.
– В некоторых частях тела я ничего не чувствую…
– Сейчас твой ум распознает только поверхностные ощущения, но с практикой он будет все более успокаиваться и начнет улавливать более тонкие вибрации тела.
– Тогда ведь и боль обостриться? – испуганно спросил Лука.
– Не пытайся избежать боли. Наблюдай ее с полной отрешенностью как чужую. Сознательно задерживай внимание, на боли познавая ее суть, и не отдавайся власти приятных ощущений. Так ты уходишь от привычки слепо реагировать на внешние раздражители. Так ты становишься осознанным. Работай над этим прилежно и стойко. Со временем боль уйдет, а прекратив слепо реагировать на свои ощущения, ты обретешь свободу от страданий.
– А что если боль слишком долго не будет уходить?
– Это не важно. Важна только твоя невозмутимость перед ней.
– Как мне понять получается ли у меня или нет?
– Критерий только один – невозмутимость перед болью.
VII
Лука проснулся, не дождавшись удара колокола. Старик как обычно сидел в позе лотоса с закрытыми глазами. Лука устроился напротив него и стал концентрироваться на ощущениях в теле. Боль проявилась через час и ступни ног начали неметь. Из темноты сознания вновь появились образы Киры и Беса. Фотография, присланная Луке на телефон, точно оживала в его воображении. Они смотрели на него с насмешкой, шепчась между собой и заливаясь смехом. Луку захлестнул гнев, дыхание сделалось тяжелым и грубым. Спина горела ее, словно обжигали раскаленными углями. Злоба мешала ему сосредоточиться на дыхании и ощущениях. Чем сильнее нарастала злость, тем сильнее жар охватывал тело.
Перед его внутренним взором предстал Долгов, со звериным оскалом забивающий насмерть Марка. Он видел плачущую и кричащую в бешеном исступлении мать. Промелькнул взгляд отца за секунду до того как он навсегда переступил порог их дома. Образы, словно слайды, сменяли друг друга в его воображении, и вскоре он чувствовал, как огонь пожирал каждую клеточку тела.
Весь день тянулся в мучениях адской агонии.
С наступлением вечера старик поинтересовался у него, о том, как продвигаются дела.
– Целый день я злился и не мог собраться. Наверное, есть какое-то особое наслаждение в том, чтобы упиваться своим печалями? Я чувствую, что крепко связан ненавистью и не знаю, как мне отпустить прошлые обиды.
– Люди эмоционально хрупки, самолюбивы и не замечают боли причиненной другим. Их уязвленное самолюбие само находит себе беды, а поглощенное внимание на себе не дает понять страданий ближнего. Своими же мыслями и делами люди сеют ненависть, а когда приходит время собирать плоды, сетуют на то, что жизнь к ним несправедлива. В погоне за счастьем ложными путями сами обрекают себя на существование без того что им так необходимо. При этом обвиняя в своих неудачах всех вокруг, тогда как корень их страданий в невежестве.
– В чем оно выражается?
– В вывихнутом мировоззрении: есть «я» и есть «другие», а значит они мои враги. Такой человек живет и дышит ненавистью, сея ненависть вокруг. Она делается неотъемлемой частью его реальности, и он не может дать миру ничего, кроме своей ненависти. Подобно животным такие люди лебезят перед сильными и безжалостно пожирают слабых. Это те, кто оценивают по одежде, и постоянно желают во всем обойти своего ближнего. Они всегда осуждают и всем недовольны.
– Мне кажется, что Вы и сами не очень-то довольны людьми. Скорее всего, и в лес ушли, потому что не любите их.
– Я отошел от них, потому что не хочу жить в обществе, где люди изо дня в день порождают пустоту в умах и сердцах друг друга. В то же время я готов предоставить помощь каждому из них, если они будут готовы принять ее.
– Что вообще может быть плохого в зацикленности на себе?
– Один философ древности сказал «если я жив, то мир есть. Если меня нет, то и мира не существует». Присмотрись внимательней к его словам и увидишь циничное утверждение ни во что не верящего человека зацикленного на себе. Если следовать его мысли, то реален только он, а все остальное иллюзия. Для человека с таким мировоззрением нет зла, ему позволено делать все, что вздумается с людьми, как поступал Калигула. Мир для него игровая площадка, где другие люди просто плод воображения и не более чем материал для игры. Это путь ненависти.
– Как от неё избавиться?
– Старайся понять мысли своего обидчика и посмотреть на мир его глазами. Каждый из нас живет в своей собственной реальности, попытайся увидеть его мир. Тогда тебе будет легче простить его. Когда простишь его, ты перестаешь сжигать свои жизненные силы и сможешь пустить их на реализацию своего потенциала.
– Это не так-то просто. Мне кажется, что я сам себя предам, если прощу обидчика.
– Прощая кого-то, ты делаешь свободным в первую очередь себя. Ведь твоему обидчику без разницы, думаешь ты о нем или нет. Наоборот, в большинстве случаев он будет рад, что уже ничего тебе не делает, а ты до сих пор не можешь спать по ночам и сжигаешь себя в ненависти.
– Мне думается, что простив его, я дам свое согласие на то, что его действия были оправданы.
– Прощение не значит, что ты миришься с несправедливым поступком. Ты можешь осуждать поступок, но не человека.
– Я попытаюсь сделать, как Вы говорите. Но я не знаю, как можно по-настоящему, не лицемеря, простить того, кто заставил испытать сильнейшую боль?
– Боль облагораживает, закаляя душу. Если чувствуешь ее, значит