Читать интересную книгу Крылья страха - Анна Данилова

– Похоже, мне придется делить пиццу с тобой, – он слегка приобнял Юлю и чмокнул ее в щеку.

– От пиццы толстеют, – слабо улыбнувшись, ответила Юля и тоже клюнула Игоря в щеку. – Я обойдусь чашкой чаю. Если ты устал, мы можем обсудить все чуть позже.

– Да хватит вам, – подала голос Надя, которая тоже почему-то выглядела довольно уставшей. – У меня в холодильнике еще три пиццы, на всех хватит, даже на Крымова, если тот соизволит приехать.

– Его что, опять нет?

– Уехал сразу же после тебя. Садись. – Надя поставила на стол перед Шубиным большую тарелку с дымящейся аппетитной пиццей – оранжевая корочка подрумянившегося сыра, ломтики грибов, помидоров, зелень в круглой рамке запеченного теста – и керамическую красную кружку кофе с молоком. После чего метнулась к холодильнику и, достав оттуда еще одну пиццу, сунула ее в печь. – А ты, Юлечка, подожди несколько минут, пойди вымой руки, отдохни.

– В общем, так, – с набитым ртом начал Шубин. Он уже не улыбался, лицо его было сосредоточенно, а взгляд устремлен в пространство, – отец Риты Басс, Михаил Яковлевич Каиль, умер ровно год тому назад – 30 сентября 1996 года. Инфаркт. Я был в больнице, где он умер, опрашивал врачей и сестер, не помнят ли они, был ли этот сердечный приступ чем-то спровоцирован. Никто ничего не знает. Тогда я попросил представить мне список соседей по палате Каиля с адресами и телефонами. Так вот. Трое: Спицын, Травин и Барышников подтвердили, что Каиля привезли в больницу ДО инфаркта, просто чтобы подлечиться, поскольку Михаил Яковлевич постоянно жаловался на боли в груди, и только сделав кардиограмму, понял, что у него больное сердце. Все трое отметили, что Каиль казался чем-то расстроенным, был неразговорчив и постоянно ходил звонить. На вопросы соседей он отвечал, что звонит домой, что очень редко лежал в больницах и никак не может привыкнуть к окружающей обстановке. Он пролежал всего три дня, после чего поздно вечером у него случился инфаркт, и он умер. Но за пару часов до смерти он снова звонил домой, и Спицын случайно – а может, и не случайно – подслушал его разговор, судя по всему, с женой.

– Его никто не навещал в больнице? – спросила Юля, перед которой Надюша тоже поставила блюдо с пиццей и чашку кофе.

– Представь себе, навещали. Брат, дядя, кажется, но не жена и не теща.

– Но у них дружная семья. Этого не может быть.

– Правильно. Слушай дальше. Так вот, Спицын подслушал разговор, вернее, часть его. Каиль спрашивал жену о дочери, он постоянно произносил имя Рита, как у нее здоровье, ест ли она, нет ли у нее температуры и НЕ ЗНАЕТ ЛИ кто о том, что произошло.

– Вот теперь все встает на свои места: очевидно, с Ритой что-то произошло, к примеру, она была больна, и Марта не могла оставить ее. А Эльвира Борисовна последнее время и вовсе не выходит из дома. Вместо них больного навещали их родные, носили передачки.

– Тебя это не насторожило? – спросил Шубин, отправляя в рот большущий кусок сочной пиццы.

– Что именно?

– То, что Рита была настолько больна, что ее нельзя было оставить на пару часов одну?

– Это же можно выяснить.

– Чем я и занимался весь день. Ездил в районную поликлинику, просил показать мне медицинскую карточку Риты Басс.

– Неужели дали?

– Мне, и не дадут? Да ты что, меня не знаешь? Я еще утром купил две коробки конфет.

– Понятно. И что же дальше?

– А то, что Рита была совершенно здорова.

– Что-то в последнее время я имею дело только с СОВЕРШЕННО ЗДОРОВЫМИ людьми вроде Лоры Садовниковой. Вот она тоже была совершенно здорова, только… – Юля замолчала, чтобы не проговориться раньше времени и не разрушить собственный план действий.

– У нее не было даже ОРЗ. Рита вообще редко болела. И тогда я поехал в школу и попросил найти мне прошлогодний классный журнал, чтобы убедиться в том, что Рита 30 сентября 1996 года была в школе. Так вот: начиная со среды 25 сентября и кончая 31 октября 1996 года семиклассница Маргарита Басс ОТСУТСТВОВАЛА. Сплошные «н». Тогда я встретился с классной руководительницей Риты. Мы поговорили с ней всего десять минут, ей надо было идти на урок. Она сказала, что очень хорошо помнит сентябрь прошлого года. Да, действительно, Риты не было больше месяца, ей, кажется, вырывали гланды. Я тогда поднялся в медицинский кабинет, чтобы поговорить со школьным врачом, и попросил показать мне справку за прошлый год, в которой говорилось бы о том, что Рите Басс в сентябре прошлого года удалили гланды. И я эту справку НАШЕЛ. Но таких справок можно наклепать миллион. Вместо подписи какая-то закорючка. Несерьезный документ.

– Получается, что Рите удалили гланды, даже не заглядывая в ее медицинскую карточку? Но такая заботливая мамаша, как Марта, не могла положить свою дочь в больницу, предварительно не посоветовавшись с участковым терапевтом.

– Правильно, и я снова пошел в поликлинику, благо, что участковая только что вернулась с вызовов. Она сказала, что очень хорошо знакома с семьей Бассов, что знает Риту, но гланды ей удаляли еще в детсадовском возрасте и что ничего подобного в сентябре прошлого года не было.

– Может, Рита где-нибудь гостила?

– Может быть. И тогда я поехал к Марте.

– Ты все-таки поехал туда? И как тебя встретили?

– У них на лице был написан страх. Просто животный страх, и больше ничего, видимо, они думали, что я принес плохие вести. Но я их успокоил и сказал, что мы ищем, что находимся на верном пути.

– На верном… – Юля отодвинула от себя тарелку с крошками и пустую чашку и, достав из сумочки платок, вытерла губы.

– Какой красивый носовой платок… С вышивкой? – Надя оценила этот миниатюрный элемент роскоши, но не решилась попросить взять его в руки.

– Нравится? – просияла Юля. – Чудесный платок. А я, представь, вытерла им губы.

– Да это же ручная работа. Фиалки, что ли?

– Фиалки или анютины глазки. У меня таких шесть. И все разные. С бабочками, цветами, пчелками. Кажется, английские.

– Вы долго еще будете болтать о носовых платках или все-таки послушаете меня?

– Послушаем тебя. Как Марта объяснила тебе школьные пропуски?

– Она сказала, что Рита простыла, кроме того, у нее начался процесс полового созревания, и девочку решили временно освободить от школы. Она была чрезмерно сонлива, много ела и еще что-то в таком духе.

– Вполне возможно. А я-то думала, что…

– Но у меня есть и еще кое-какие мысли на этот счет. Да только времени не хватает, чтобы утрясти все окончательно. Кроме того, я проголодался как черт. Сейчас поеду к Володе Сотникову, с ним еще побеседую.

– Ты разговаривал с классной руководительницей, что она рассказала тебе о Рите?

– Она сказала так: развитая девочка. Умненькая, ответственная, просто идеальная. Но в последнее время стала дерзить, опаздывать на уроки, а то и вовсе их пропускать, но это никак не отразилось на ее успеваемости: Рита училась легко.

– А про ее отношения с Сотниковым ничего не говорила?

– Сотников, кажется, влюблен в Риту. И хотя в классе уже знают о том, что Рита пропала, Володя не выглядит особенно подавленным. Он по природе молчун, поэтому трудно определить, что происходит в его душе.

– А как он учится?

– Средне. Но троек почти нет. Вообще-то классная назвала его «маленьким мужчиной».

– Интересно, что она хотела этим сказать?

– Думаю, объяснить это довольно сложно. Должно быть, на него можно во всем положиться.

– Это она так сказала?

– Нет, это я так понял. Потому что про меня так говорили еще в детском саду.

Юля рассказала Шубину и Наде о своем визите к Чайкину и Мазановой. Достала копию заключения экспертизы и отдала ее на изучение Шубину.

– Значит, ты назвала им десять тысяч в качестве аванса?

– Думаю, что для них это не деньги. Они на Садовникове сделали много больше. Кроме того, мне кажется, что они собираются играть с нами в поддавки.

– Ты думаешь, что они нам кого-нибудь подсунут?

– Просто уверена. Кто угодно мог нанять нас, но только не эти учредители. Хотя, быть может, я и ошибаюсь. Но согласитесь, что куда естественнее выглядело бы обращение в частное сыскное агентство Арсиньевича, ведь если убили его шефа, то, глядишь, подстрелят и его самого. Но он нахамил мне.

– Это еще вопрос, кто кому нахамил, – засмеялся Шубин. – Но в принципе ты права. А что там с Лориной сестрой?

– С Лизой? Не знаю, надо звонить, договариваться о встрече. Вот сейчас немного полежу в кресле, подремлю минутку-другую и помчусь к ней.

– Насколько я тебя понял, мне надо собрать сведения о здоровье Садовниковых? Не обращалась ли Лора к психиатру? Не лечилась ли в психиатрической лечебнице?

– Знаешь, только оставь мне гинеколога, подружку Диановой, я хочу сама с ней поговорить.

– Ты попытаешься взять ее на пушку?

– Думаю, что теперь, когда Лоры нет, она и сама мне все расскажет.

– Кроме того, надо узнать, не пропадали ли женщины, похожие на Лору, причем не только в нашем городе, но и в области. Надо взять у Крымова фотографии Лоры и размножить их. Еще надо выяснить девичью фамилию Лоры, это просто кровь из носа. Что случилось с ее родителями: они погибли или умерли своей смертью? Теперь список драгоценностей. Надо бы узнать, нет ли этих вещей сейчас в скупке или комиссионных ювелирных. Вот, держи. И еще, Игорь, если Крымов не объявится, то я буду просить тебя сопровождать меня ночью на квартиру Садовниковых. Ведь теперь мне точно известно, где проведет ночь единственная живая родственница Лоры.