Тайка — баба мудрая, по-всякому быть могет.
В ответ лишь неопределённо покачал головой.
— Ложися спать уж, нече попусту балаболить. — бросил бородокосый, заканчивая разговор.
Крестный уснул быстро. Похрапывать он начал почти сразу, едва только успел завалиться на лежак, расположенный у противоположной стены.
А вот мне сон не шел. Глядя в покрытый соломой и ветками потолок, раз за разом прокручивал в голове события прошедшего дня.
Несмотря на то, что наконец встретился с частью своего прошлого в лице четверки знакомых, особо прояснить само это прошлое им не удалось. Информации, полученной из разговоров с, так и не узнанными, старыми товарищами по оружию, было немало. Но вся она оказалась обрывочной и, будучи не подкрепленной необходимыми фрагментами из собственных воспоминаний, по большей части оставалась бесполезной. Как невозможно собрать пазл, в котором отсутствует половина деталей, так и полученные по частям новые знания не давали возможности увидеть всю картину полностью.
Ну, зато хотя бы есть конкретная цель, и дорога к ней ясно указана на карте, любезно оставленной темноволосой. К тому же, если верить её словам, в конце пути меня ждут ответы на все вопросы и полный возврат памяти. Уже один этот факт мотивирует так, что готов хоть сейчас, среди ночи, подскакивать и, сломя голову, нестись к заветной цели.
Но, бежать, конечно, никто никуда не будет, бородокосый прямым текстом дал понять, что для успеха операции торопиться не стоит.
Уже в сумерках, при неясном свете костра, успели в общих чертах обсудить предстоящий путь, сопоставляя указанный на карте маршрут с географическими познаниями крестного.
Современную карту он толком не понимал и справлялся исключительно с моей помощью, при этом не прекращал ругаться о её "неправильности" и, что у них "по-иньшему рисуют".
В итоге, после долгих расчётов и уточнений, пришли к выводу, что маршрут просчитан оптимально и, если ничего не помешает, до места доберемся максимум за пару-тройку дней.
Не знаю, сколько ещё пролежал, вспоминая и пытаясь осмыслить полученную от пришельцев информацию.
Больше всего настораживала таинственность, окружающая непонятных руководителей отряда. Что за старшие? Почему любой из участников группы, стоило разговору коснуться их загадочных покровителей, вдруг становился молчаливым и хмурым? Да и вообще, полученная информация, несмотря на её обильность, в основном оказалась неполной. Даже о самой цели всей миссии нам сказали ровно столько, чтобы хватило для выполнения отведенной нам роли. В итоге — масса полученной информации о моём прошлом, обесцененная её абсолютной неузнаваемостью. Ведь ничего из сказанного моими новыми, то есть старыми, товарищами так и не было принято, как что-то своё. Всё, включая и самих этих товарищей, казалось совершенно чужим и незнакомым.
Сколько не обдумывал новые знания, ничего, по-настоящему нового, это самое обдумывание не принесло. Единственная польза в том, что интенсивная работа мозга привела к усталости и кружащий в голове хоровод мыслей, в конце концов, начал стихать.
Организм, утомившийся после тяжелого дня и полученного ранения, с облегчением отправил сознание в глубокую бездну сновидений. Причём самих сновидений в этой бездне не оказалось. В том смысле, что это была первая ночь, в которую меня не посетили, уже ставшие привычными, сны-воспоминания.
Несмотря на вчерашние приключения и долгое засыпание, проснулся рано. К тому же на удивление бодрым и без болевых ощущений. Хотя после настолько серьёзного ранения, пусть и излеченного волшебным даром юной лекарки, ожидал болей и скованности. Но ничего такого не почувствовал. Единственное, что напоминало о развороченной вчера грудной клетке, было пятно молодой кожи на месте травмы, ну и то самое ощущение чужеродности все ещё присутствовало. Правда за время сна оно успело ослабнуть настолько, что почти не беспокоило.
Глянув в угол, где бородокосый вчера устроил себе лежак, увидел лишь ворох примятого сена. Видимо, крестный уже поднялся и отправился по своим делам. Очень надеюсь, что он пошёл завтрак готовить, а то в животе будто стая одержимых поселилась и урчит не переставая.
Набежавший за ночь туман уже почти рассеялся, обнажив контуры рыбацких построек, в том числе останки навеса, разваленного приземлившейся тушей топтуна. Тут же обнаружился поднявшийся засветло бородокосый, сидящий на бревне неподалеку. К сожалению, деятельность его даже близко не была связана с приготовлением пищи. Крестный возился со стрелами, пересаживая на них наконечники, полученные от вчерашних пришельцев.
Что ж, придётся самому позаботиться о хлебе насущном. От вчерашнего пира ещё осталось немало съестного. Нужно лишь разжечь костер да подогреть. Хотя, можно и холодным, есть хочется, словно неделю голодал. Может последствия ранения сказываются и организму необходима энергия для восстановления. Да что рассуждать, есть надо. Вот только умыться для начала не помешает.
Махнув крестному, спустился к воде.
В речной глади отразилось заспанное зевающее лицо. Ничего, это мы сейчас исправим. Хорошенько умыться холодной водой прохладным, даже зябким утром — лучшее средство, чтобы окончательно прогнать сон.
— Кончай плескаца, крестничек, гости пожаловали. — прервал едва начавшиеся гигиенические процедуры скрипучий голос бородокосого.
Оторвавшись от воды, бросил взгляд на правый берег, но ничего не увидел. Лишь после того, как поднялся во весь рост, на самом пределе видимости разглядел скопление темных точек, едва заметно движущееся по блеклой зелени степи.
Не стал удивляться, каким образом бородокосый в этих точках признал долгожданных гостей. Ещё раньше успел убедиться, что со зрением у меткого лучника всё в порядке.
Недоумение вызывало лишь количество гостей. Ведь ждали знахарку с помощницей и охраной, ну десяток человек максимум, а тут втрое или даже вчетверо больше.
— Это точно они? — спросил недоверчиво, оглядываясь на крестного.
— Оне, кто ж ещчё.
— Ты же говорил, что только знахарка будет?
— Твоя правда. Но чегой-то Анисим с воями за ей увязался.
— Анисим?
— Энто старейшина нашенский.
— А ему что надо?
— Да откель мне знать чегой?!
— Может просто для охраны?
— Можа и так, а можа и иньшее што. Да чегой гадать, до нас дойдут, сами и скажут. — Крестный безразлично махнул рукой, но мне этот его жест показался каким-то напускным. Он пытался сделать вид, что появление старейшины не имеет особого значения, но напряженность в его голосе во время диалога говорила об обратном.
— К ним на берег поплывём? — спросил, чувствуя, как обеспокоенность бородокосого передаётся и мне.
— Верно. Давай-ка сбираца, да лодку на воду спускать.
Лодка была не только неудобной, но и тяжелой. Особенно если тащить её по вязкому илистому дну прибрежной полосы, заросшей камышом и травой. К тому же, после того, как вытянули неуклюжее плавсредство на берег, в окружении кустов, оно стало выглядеть натуральным бревном, вынесенным волной на берег.
За время, потраченное