Лошадь у Стоунхорна была взята напрокат, в своей собственной лошади он был не уверен и не захотел доставлять ее в Нью-Сити. Это было бы связано еще и с увеличением расходов. Что касается лошади, то главное было в том, чтобы она как можно скорее набирала хороший темп и чтобы ее галоп был быстрым, короче говоря, чтобы она обладала такими же качествами, что и хороший автомобиль. Дистанция, на которой все разыгрывалось, была относительно небольшой, отведенное время невелико, и поворотным пунктом борьбы считался момент, когда всадник и бык приходили в соприкосновение, вступали в схватку. Но еще важнее было, что за животное оказывалось на арене. Некоторые быки отличались находчивостью и ловкостью. Стоунхорн чувствовал, что последняя задача будет для него не из легких. И наверняка было немало людей, которые хотели бы видеть его брошенным на траву.
Бык, который ему достался, был выведен из загона и отведен к противоположной стороне арены. И конечно же, как только его освободили, он устремился назад к своему стаду, да его еще подогнали на старте.
Он понесся, и оба всадника ринулись за ним широким галопом справа и слева.
Глаза Квини расширились от возбуждения и тревоги, когда она увидела, как ее муж, изогнувшись, перемахнул со спины лошади на длиннорогого быка, как его лошадь завалилась назад, как он, держа быка обеими руками за рога, поволочил ноги по земле, пытаясь замедлить галоп животного. Это был сильный бык, а Стоунхорн хоть и был увертлив и скор, однако не мог похвастаться мускулами. Не мог он и долго бегать с животным: расстояние и норма времени были определены. Он должен его остановить… Это был сильный и решительный молодой бык — Джо надо было его остановить, иначе деньги пропали. На лицах многих зрителей уже отразилось опасение за исход борьбы, ведь Стоунхорн спотыкался, и, допусти он только малейшую ошибку, торжествующее животное потащит его по пыли, сбросит и поднимет на рога. И бык чувствовал, конечно, что у него есть шанс. В страхе и ярости он напрягал все свои силы. Вот уж… нет, все же он встал. Остановился…
И Стоунхорн тотчас переменил захват, одной рукой он ухватил быка за морду, чтобы повернуть голову. Тут важен был лишь первый рывок. У Стоунхорна потемнело в глазах от напряжения. Только в очень молодые годы мужчины способны побеждать в этой борьбе. С возрастом приходилось отказываться от такого состязания. У них уже не было ни той силы, ни быстроты, без которых тут никак было не обойтись.
Стоунхорн боролся. Бык стоял словно вытесанный из камня и железно держал свою сильную шею. Он сопротивлялся руке, которая могла победить только благодаря тому, что длинный рог действовал как рычаг. Самое большее, оставалось еще секунд пять. Плохо его дело! Он не сознавал ничего этого, но чувствовал напряжение… чувствовал силу, которая ему противодействовала. И вот последний яростнейший рывок — и бык уступил, позволил себя повалить. Стоунхорн стоял согнувшись, дрожащий, весь взмокший от пота. Сердце его бешено колотилось. Он с трудом держался на ногах и слышал будто издалека голос диктора:
— Тайм Джо Кинга.
Он провел рукой по волосам: шляпу он уже давно опять потерял — и пошел назад к выходу. Он снова видел свет и различал цвета, но все еще вертелось у него перед глазами. Но он не сбился с пути. Он видел улыбки других участников, помощника, служащего, который попался ему у ворот. Они знали, как чувствуют себя люди после стир-рестлинга. Кто-то из них поднял и подал ему его шляпу.
Аплодисменты не были сильными, они, пожалуй, выражали лишь облегчение от того, что в этот день не произошло второго несчастья. Однако шум рукоплесканий сбоку не утихал, его прорезывали и громкие крики одобрения Джо Кингу, победившему в трех состязаниях и заслужившему высший приз дня. Такое сочетание успехов было чрезвычайно редким.
Квини не раз уже обращала внимание на группу индейцев, разместившуюся у ограждения, это были индейцы из резервации и индейцы из трущоб пригорода. Там и возникали первые взрывы демонстративных аплодисментов. Другая группа наверху, на трибуне, кажется, сплотилась вокруг Дженни. Оттуда раздавался пронзительный свист.
Стоунхорн получил свой взнос за выступление с быком и еще несколько долларов. Очки он в этот раз набрал трижды: за то, что быстро настиг быка, за ловкую пересадку, а также за первый натиск, с которым он начал поворачивать его голову.
Музыка заиграла последний шлягер, родео закончилось, и масса зрителей пришла в движение. Стоунхорн подошел к своему автомобилю. Квини осмотрела мужа, увидела, что голова его не разбита, но что утомлен он гораздо сильнее, чем в этом признается. Она хотела было сесть за руль, но он опередил ее, сел на место водителя и повез Квини, сестру и на этот раз еще и обеих девочек к дому Элка. У Элка они распрощались с Маргарет. Дети только и говорили о родео и о Джо, на которого они хотели бы быть похожи.
Стоунхорн бросился на топчан, на котором провел ночь, и передал Квини деньги, которые были ему выплачены.
— У меня должна быть лошадь. Пегий, — были его первые слова.
— Он принадлежит Крадеру, — сообщила Квини.
— Этому жирному ростовщику! Он не достоин распоряжаться такой лошадью. А кого ты еще видела, кроме Майка, Дженни и Джеймса? — вдруг переключился Джо. — Что ты за ними заметила?
— В конце они на трибуне подняли свист. В остальном они были очень осторожны. Или, может быть, я не слишком внимательно смотрела за ними, когда видела тебя на арене.
Стоунхорн поел, помассировал свои плечи, помахал немного руками.
— Проклятый бык, — сказал он. — Они тут подобрали мне такого, что был в полной силе, а я уже так вымотался. Но именно в то время, когда я находился на арене, тебе и надо бы быть внимательнее.
Квини опустила голову, как провинившийся ребенок.
— Не огорчайся, моя дорогая. Под конец они сами себя выдали. Я знаю, кто за этим стоит.
Стоунхорн принялся тщательно проверять свое оружие. Когда он был удовлетворен результатом, он спросил Квини:
— О чем же ты сказала Майку?
— Что я твоя жена, и уже давно стала твоей женой.
Стоунхорн быстро поднял голову.
— Ты, наверное, обладаешь шестым чувством. Это-то мне как раз и надо… то, что ты сказала. Я не обвиняемый, я обвинитель… Впрочем, ты заметила, куда делось семейство Бут? Они сразу исчезли.
— Они уехали на своем автомобиле еще до окончания родео. И кого только Гарольд себе притащил!
— Ты считаешь, что она ему не подходит? А мне кажется — подходит. Глупа, но хорошо причесана. Приятно и легко иметь такую рядом. Обольстительная и доступная…
— Ну, если только так.
Стоунхорн снова улегся.
— Я сосну, Квини, часика три. Потом мы пойдем танцевать. Мисс Родео еще не выбрана. Они не совсем серьезно отнеслись к своему собственному родео, но теперь они уразумели, что еще нужно было сделать. Решили задним числом выбирать мисс Родео. Майк в комитете. Представление состоится под бит-ансамбль. Это двойной аттракцион.
— Для чего нам еще эта мисс Родео! Это уже вне спорта и потому лишено смысла. Королева Родео — Джоан Хауэлл, которая лучше всех ездит верхом. В следующем году я тоже хочу принять участие со своей кобылой.
— Пока не надо, Квини. У тебя занятия в школе, и ты носишь нашего ребенка. Тебе нельзя тренироваться.
Квини слегка вздохнула.
Стоунхорн выкурил еще одну сигарету, потом провалился в глубокий сон.