меня читает, как открытую книгу. Ему ли ни знать, что я испытываю.
Начальник службы безопасности уходит, хозяин квартиры запирает дверь и плавной походкой идёт ко мне. Мы не отрываем друг от друга взгляда, время замирает, воздух в квартире становится плотным. Мир останавливается в тот миг, когда он подходит ко мне.
— Привет, — таким же охрипшим от волнения голосом, говорит Влад.
— Привет, — шепчу, не владея собой. Поднимаю вверх глаза и утопаю в его любви, что он больше не прячет за стенами камней. Мужчина снял свою броню. Ради меня.
Колени подгибаются, дышать становится нечем, хвастаюсь за его руку, чтобы не упасть. Приоткрываю рот, облизываю пересохшие губы, Влад смотрит на них, мы застываем. Мы словно загипнотизированные стоим и не смеем шелохнуться, боимся разрушить момент.
— Спасибо, что вытащил меня, — мой голос настолько тих, что едва различим. Зрачки мужчины расширяются, лицо ожесточается, я пугаюсь. Влад тут же замечает мое состояние и быстро берет эмоции под контроль.
— Пожалуйста, — пытается скрыть неловкость за ухмылкой. Делает шаг вперёд, сгребает меня в охапку, крепко прижимает к своей груди.
Глава 40. Влад. Нежность
— Пойдем в душ, — Арина поднимает на меня удивлённые глаза. — Ты вся пропала больницей, — стараюсь говорить максимально расслабленно, беззащитный вид сломленной женщины пробуждает во мне лишь одно желание — убить Ника, но я держу себя в руках. — У меня на этот запах аллергия, — стараюсь скрасить свои слова, чтобы они не казались чем-то неправильным. Хотя рядом с Ариной сейчас кажется неуместным абсолютно все. Эта женщина моя слабость. Моя Ахиллесова пята. Моя погибель.
Смесь спирта, медикаментов и дезинфицирующих средств пробуждают дремлющее ощущение безнадежности и нескончаемой боли, стойко перенесенные в недавнем прошлом. Не переношу подобный "аромат".
Многие дни, прикованные к койке, перетекающие в недели, а те в месяца казались мне ничем иным, как самым настоящим адом. Я не мог ни двигаться, ни ходить, ни думать. Сильнейшие препараты, глушащие сильнейшую боль и крайне медленная регенерация тканей… Брррр! Аж до сих пор передёргивает от нахлынувших эмоций. Гоню их прочь. Они мне здесь не нужны.
— Не стоит, — смущённо улыбается. — Я могу сама, — пытается протестовать, но выходит настолько мягко, что не работает вовсе.
— Я помогу, — безапелляционно заявляю. Я должен ее осмотреть. Я должен убедиться, что действительно все в порядке. Мысли, что мог сделать Марат не выходят из головы и я не успокоюсь, пока лично не убежусь, что все в порядке.
— Но, — пытается что-то сказать, а у самой глаза огромные от испуга. Меня пробирает до основания.
— Я не трону тебя, — говорю со всей убежденностью. — Верь мне, — прошу с нажимом, вкладываю в слова всю уверенность, чтоб убедить. Эта просьба значит для нас гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. Арина замирает. Я чувствую, как быстро начинает стучать её сердце, как умело женщина контролирует дыхание, но бурю из непроизносимых вслух чувств, захвативших истерзанную душу, скрыть от меня не успевает. Я все вижу. Я все чувствую.
— Я постараюсь, — её тихий голос, покорность, готовность безоговорочно подчиняться сводит меня с ума. Мечусь, словно дикий зверь, загнанный в стальную клетку. Ненависть к ублюдку сильна, как никогда. Но им я займусь позже. Сейчас гораздо важнее она.
Отвожу Арину в ванную, сам возвращаюсь в спальню, достаю из шкафа махровый халат, случайно купленный несколько лет назад вместе с комплектом полотенец, скидываю с себя пиджак, расстегиваю рубашку, снимаю майку и зависаю на своем отражении. Глубокие борозды рубцов исполосовали широкую грудь, вид не просто отталкивающий, он отвратительный и жалкий. Ненавижу, когда на меня смотрят как на уродца. Хотя знаю, что по сути я им являюсь.
Вся спина покрыта ожогами, руки сплошняком покрыты небольшими шрамами, их не касался нож пластического хирурга. Без слез не взглянешь. Не хотелось бы пугать Арину, ей и без меня стресса в жизни хватает.
Одеваю футболку с длинным рукавом, натягиваю свободные штаны по щиколотку, но остаюсь босиком, иначе точно вспарюсь. Жарко. Но пока она живёт в моём доме придется потерпеть.
— Держи, — спустя несколько мучительно долгих минут захожу в ванную и кладу полотенце и халат на полку, стараюсь не смотреть на женский точечный силуэт, виднеющийся сквозь полупрозрачное синего. — Я буду ждать на кухне, — усилием воли закрываю за собой дверь.
— Спасибо! — несётся в спину. Ничего не говорю, лишь машу головой и ловлю себя на том, что улыбаюсь.
Ставлю сковородку на плиту, достаю из полупустого холодильника последние яйца, сыр, колбасу, несколько кусков хлеба. Жду, когда металлическая поверхность разогреется и разбиваю скорлупу, осторожно, чтобы не повредить желток, выливаю содержимое на сковородку. Белок моментально нагревается, начинает шкворчать, по квартире плавки запах яичницы.
Я бы хотел накормить Арину чем-то более существенным, но сейчас банально нечем, а заказывать еду и ждать пока привезут не хочется. Тем более ни малейшего понятия не имею, что едят беременные женщины! Это же совсем другой мир. Хреново. Хотел же домработницу нанять… Теперь поздно.
Продуктов в доме почти нет, ведь я здесь практически не бываю. Пожалуй, первым делом, как поедим, нужно заказать доставку из магазина. Из квартиры уезжать нельзя. Взгляд падает на два огромных пакета, стоящих у стены. Заглянув внутрь, мысленно благодарю Майка за предусмотрительность. Он позаботился о том, чтобы нам было что есть.
На стол тут же ложится творог, йогурт, соленая рыба, сливочное масло, ещё какая-то хрень в цветной коробочке с надписью сливочный сыр. В общем, я достал все, что так или иначе показалось съедобным, остальное убрал по местам.
— Влад, у тебя горят яйца! — взволнованно произносит Арина, скорее кидаясь к плите.
— Мои вроде на месте, — кидаю, не особо следя за словами. Женщина смущается. Ааааа! Как же это мило! Арина после всего пережитого ТАК реагирует на меня?! Невероятно!
— Дурак! — бросает мне, быстро отворачиваясь и скрывая улыбку. Она спешно переставляет сковороду на соседнюю конфорку, берет лопатку, пытается отскрести ото дна. Не выходит. Прижарилось намертво.
Любуюсь ей, заледеневшее сердце вновь начинает биться быстрее, я снова ощущаю себя живым. Разнеженная после душа, такая безоружная домашняя она окончательно сводит с ума. Так хочется подойти к ней вплотную, прижать к тебе, вдохнуть чудесный аромат, почувствовать каждый изгиб её изящного тела.
Заставляю себя стоять на месте. Но мысли — не тело, им указ не важен. Богатая фантазия и воспоминания сливаются воедино и вот я уже в своих мыслях трахаю Арину прямо на этом столе. Чувствую, как член начинает наливаться, как настырная головка упирается в мягкую ткань. Твою же