Читать интересную книгу ЗАТЕМ - Сосэки Нацумэ

Побывав в нескольких магазинах импортных товаров, Дайскэ купил всё необходимое, в том числе довольно дорогие духи. Он хотел ещё купить зубную пасту, но молодой продавец, как Дайскэ ни отказывался, настойчиво предлагал фирменную, и Дайскэ, раздосадованный, вышел из магазина. Со свёртком под мышкой он дошёл до конца Гиндзы и свернул на Маруноути. Теперь он шёл без определённой цели в западном направлении и вдруг подумал, что даже такую прогулку можно назвать лёгким неутомительным путешествием. Наконец он всё же устал, но рикши не нашёл и вернулся домой на трамвае.

В передней аккуратно стояли ботинки, принадлежавшие с виду Сэйтаро. На вопрос Дайскэ Кадоно ответил: «Совершенно верно. Давно ждёт вас». Дайскэ прошёл прямо в кабинет и увидел Сэйтаро, который сидел за столом в глубоком кресле и читал «Записки об экспедиции на Аляску». На столе стоял поднос с чайником, чашкой и горкой лепёшек из гречневой муки.

— Что это ты тут пируешь без меня? — шутя, укорил его Дайскэ. Сэйтаро, смеясь, сунул в карман «Записки» и встал.

— Сиди, сиди, — остановил его Дайскэ, но Сэйтаро продолжал стоять. Дайскэ, как обычно, начал подтрунивать над племянником. Тут Сэйтаро сказал, что ему известно, сколько раз зевнул дядя, когда недавно ходил в театр Кабуки, а потом задал тот же вопрос, что и в прошлый раз:

— Когда вы женитесь, дядя?

Оказывается, Сэйтаро явился по поручению отца. Тот велел Дайскэ завтра к одиннадцати быть в большом доме. Дайскэ изрядно надоели все эти вызовы, и он рассердился.

— Что это происходит?! Издеваются они, что ли, надо мной! Каждый раз вызывают, а зачем, не говорят…

Сэйтаро продолжал лукаво улыбаться. Тогда Дайскэ переменил тему, и они с Сэйтаро стали обсуждать результаты борьбы сумо, о которых сообщалось в газетах.

Ужинать Сэйтаро отказался, сославшись на то, что ему ещё предстоит готовить уроки. Перед уходом он спросил:

— Значит, вы завтра не придёте?

— Гм… Пока не знаю. Передай, что дядя, может быть, уедет путешествовать.

— Когда?

— Сегодня или завтра.

Вопрос, казалось, был исчерпан. Однако, надевая ботинки в прихожей, Сэйтаро снова спросил:

— Куда же вы едете?

— Сам ещё не знаю. Так, поезжу по разным местам.

Сэйтаро ухмыльнулся и вышел.

Рассчитывая уехать сегодня же вечером, Дайскэ велел Дадоно вычистить саквояж и стал потихоньку укладывать вещи. Кадоно с любопытством поглядел на хозяина и, не двинувшись с места, спросил:

— Помочь?

— Да нет, обойдусь. — Дайскэ вытащил уже лежавшие в саквояже духи, снял обёртку, вынул пробку и понюхал. Кадоно, несколько разочарованный, отправился было к себе, но тут же снова явился.

— Распорядиться насчёт рикши, сэнсэй?

Дайскэ поднял глаза от саквояжа.

— Да, конечно… Только попозже.

Он выглянул в сад. На кустах китайского боярышника, образующего живую изгородь, сверху ещё лежали неяркие блики солнца. Созерцая эту картину, Дайскэ подумал, что в ближайшие полчаса необходимо наметить маршрут предполагаемого путешествия. Сесть в поезд, который отходит в подходящее время, сойти на последней остановке, провести там остаток дня и ночь, а потом отдаться на волю судьбы. Вот только денег у него маловато. Их и на неделю не хватит, если всё время останавливаться в гостиницах, приличествующих его костюму. Впрочем, не так уж это его заботило. Вытребует, как только понадобится, деньги из дому. Кроме того, он твёрдо решил сократить расходы до минимума, поскольку основной его целью была смена обстановки. Ещё можно, если придёт такая фантазия, нанять носильщика и весь день идти пешком.

Он снова раскрыл путеводитель, стал тщательно изучать мелкие цифры, но оставался так же далёк от какого-либо решения, между тем как мысли его снова устремились к Митиё. Надо с ней повидаться перед отъездом. Вещи он успеет уложить попозже, а выедет завтра, с самого утра. Дайскэ торопливо вышел в прихожую. На звук его шагов выскочил Кадоно. Не переодеваясь, как был, в будничном кимоно, Дайскэ снял с вешалки кепку.

— Опять уходите? Может, за покупками? Тогда, давайте я схожу, — предложил Кадоно. Вид у него был немного растерянный.

— Сегодня я не поеду, — бросил Дайскэ и вышел из дому. Он давно не видел такого красивого неба. Одна за другой вспыхивали звёзды. Забираясь в рукава кимоно, лёгкий ветерок приятно щекотал руки. У Дайскэ, отмерявшего широкие шаги своими длинными ногами, лоб очень скоро покрылся испариной. Чтобы хоть немного охладить голову вечерней росой, он снял кепку и время от времени обмахивался ею.

Тени прохожих у дома Хираоки напомнили Дайскэ летучих мышей. Сквозь ветхий дощатый забор пробивался свет лампы. При её свете Митиё читала газету.

— Поздненько вы читаете газету! — удивился Дайскэ, на что Митиё ответила, что не читает, а перечитывает.

— У вас так много свободного времени? — Дайскэ положил дзабутон на порог и сел, прислонившись к сёдзи.

Хираоки дома не было. Да и сама Митиё, по её словам, только что вернулась. Она была в бане, и сейчас возле неё лежал веер. В этот вечер у Митиё была европейская причёска. Она сказала, слегка покраснев, что Хираока должен вот-вот вернуться, попросила Дайскэ посидеть, а сама пошла в столовую готовить чай.

Хираока тем не менее всё не возвращался. На вопрос Дайскэ, всегда ли он так поздно возвращается, Митиё со смехом ответила, что да, примерно, в это время. Однако Дайскэ в её смехе уловил горечь и пристально на неё посмотрел. Заметив его взгляд, Митиё вдруг схватила веер и стала обмахиваться. Озабоченный материальным положением Хираоки, Дайскэ без обиняков осведомился, как обстоят у них дела, выразив надежду, что всё в порядке. Митиё снова рассмеялась, сказав, что, разумеется, в порядке. Дайскэ промолчал.

— Значит, вы полагаете, что всё уладилось? — спросила тогда Митиё, бросила веер и показала Дайскэ свои тонкие красивые пальцы, чуть розовые после ванны. На них не было ни одного кольца, в том числе и подаренного Дайскэ. Память об этом подарке Дайскэ бережно хранил в душе и сейчас очень сочувствовал Митиё, которая вся залилась краской.

— Что поделаешь! Пришлось заложить. Вы уж меня простите, пожалуйста, — сказала Митиё, и Дайскэ ещё больше стало её жаль.

Он просидел до девяти и перед уходом отдал Митиё всё содержимое бумажника, пустившись при этом на маленькую хитрость. Открыл бумажник прямо за пазухой, не считая, зажал в руке ассигнации, которые там были, и небрежно протянул их Митиё, сказав: «Возьмите, пожалуйста». Митиё тихонько, так, чтобы не услышала служанка, произнесла: «Ох, что вы!» — и прижала руки к груди. Но Дайскэ не отступал.

— Кольцо же вы приняли, — смеясь, сказал он, не убирая руки, в которой были деньги. — Берите и считайте, что это тоже кольцо, только бумажное.

Митиё продолжала колебаться, твердя, что это уж слишком. Может быть, спросил Дайскэ, Хираока её за это отругает, и она боится? Митиё не знала точно, отругает её муж или похвалит, но денег не брала, продолжая держать руки у груди. Дайскэ заметил, что не обязательно сообщать мужу. Но и этот довод не подействовал на Митиё. И Дайскэ ничего не оставалось, как попытаться вложить ей деньги в руку. Он подошёл совсем близко, слегка наклонился, едва не коснувшись ладонью груди Митиё, и тихо, но твёрдо произнёс:

— Возьмите, ничего дурного не случится.

Митиё чуть подалась назад и молча протянула руку, в которую Дайскэ торопливо вложил деньги. Он заметил, как дрогнули при этом длинные ресницы Митиё. Деньги она спрятала за оби.

— Как-нибудь забегу, — сказал, уходя, Дайскэ. — Кланяйтесь Хираоке.

Было уже совсем темно. Дайскэ шёл сквозь ночь с таким чувством, словно только что видел прекрасный сон. Не прошло и получаса, как он оказался у своих ворот, но входить ему не хотелось. Он бродил по тихому кварталу особняков, над ним было высокое звёздное небо. Он думал, что не устанет бродить хоть до полуночи, и не заметил, как снова очутился у своего дома. Там было тихо. Кадоно со служанкой, вероятно, болтали в столовой.

— Что же вы так поздно? — встретил его вопросом Кадоно, не успел Дайскэ войти в дом. — Каким поездом завтра едете?

— Никуда я не поеду, — ответил, улыбаясь, Дайскэ и ушёл к себе. Постель уже была приготовлена. Дайскэ взял духи в капнул ими на взбитую подушку. Однако, не удовлетворившись, побрызгал ещё в каждом углу. Развлекшись таким образом, он переоделся в белый ночной халат и, очень довольный, забрался под новое тёплое одеяло, имевшее форму кимоно. Вдыхая аромат духов, пахнувших розами, Дайскэ уснул.

Когда он проснулся, солнце стояло уже высоко, и его золотистые блики плясали на веранде. У изголовья лежали две свежие газеты. Дайскэ не слышал, как Кадоно их принёс и как открыл ставни. Потягиваясь всем телом, он встал. Когда, вымывшись, он обтирался полотенцем, в ванную вошёл немного растерянный Кадоно и сообщил: