сильно ругался, используя изощренную ненормативную лексику, требовал от подчиненных “не прикармливать церэушника”. Тем не менее Буш не прекращал играть в теннис, привлекая к себе внимание не только советских, но и иностранных дипломатов, под разными предлогами приезжавших в посольство, чтобы пообщаться с американским представителем».
Много лет спустя Токаев рассказал об этом советнику президента Буша по национальной безопасности генералу Бренту Скоукрофту.
Скоукрофт поинтересовался, кто был партнером Буша по теннису.
Токаев ответил:
— Офицер КГБ.
Генерал вначале оцепенел, а затем громко рассмеялся.
Знакомство с Китаем было крайне полезным в понимании мира, в котором молодому дипломату Токаеву предстояло жить и работать. В роли министра иностранных дел, главы правительства, президента ему придется иметь дело с очень необычными людьми. Пекинская школа пригодится.
Резиденция главы Китая окружена стенами Запретного города, старого императорского дворца. Мао Цзэдун, который управлял самым многочисленным народом на земле, разместился в императорском комплексе Чжуннаньхай, как вожди большевиков обосновались в Кремле. Всех выселили, и за стенами Запретного города обитал только вождь китайской революции, обслуживающий его персонал и охрана. Председателя преследовал страх, что клянущиеся в вечной преданности соратники предадут его и отравят…
С того самого момента, как, одолев всех врагов, под аплодисменты своих поклонников Мао стал главой огромного государства, он не умывался, не принимал ванну и не мыл голову. Его каждый день растирали горячими полотенцами, делали ему массаж, а парикмахер заботливо укладывал волосы.
Его гости не обнаруживали в ванной комнате мыла.
— Мы экспортируем весь жир, — объяснял Мао, — да мыло и не нужно, я сам давно мою руки без мыла.
Председатель не любил долгих монологов. Облекал свои мысли в форму болтовни и шуток, цитировал древнекитайские романы. В результате главные мысли окутывались множеством трудно разгадываемых иносказаний. Речи Мао напоминали зыбкие тени на стене. Создавалось впечатление, что имеешь дело с пришельцем с другой планеты, который иногда чуть приподнимал завесу, скрывающую будущее, давая возможность заглянуть за нее, но никогда не раскрывая всего.
— Китай — бедная страна, — говорил Мао. — Считается, что бедность — это плохо. На самом деле бедность — это хорошо. Ужасно представить себе время, когда все станут богатыми. Из-за избытка калорий у людей вырастут две головы и четыре ноги. Я всегда презирал западных людей, объедающихся мясом. Что хорошего в том, чтобы растить живот, как у иностранного капиталиста в фильмах? Я считаю, надо научить наших людей варить похлебку пожиже и есть поменьше.
Вернувшись после практики в Москву, Касым-Жомарт Токаев защитил в МГИМО дипломную работу — «Политические и идеологические аспекты кампании критики Линь Бяо и Конфуция».
Кто такой Линь Бяо? Министр обороны народного Китая, фигура, о которой в ту пору много говорили. Он восстал против Мао Цзэдуна и вроде бы пытался бежать в Советский Союз. Так что дипломник Токаев выбрал интересную и актуальную тему.
В партийных документах Линь Бяо именовался «близким соратником» Мао. На IX съезде в апреле 1969 года в Устав партии вписали, что Линь Бяо — «продолжатель» дела Мао. Вождь познакомился с Линь Бяо еще в 1928 году, когда двадцатилетний Линь командовал ротой. В 1959 году он сменил слишком самостоятельного маршала Пэн Дэхуая на посту министра обороны.
Его имя — Линь Бяо — в переводе с китайского означает Лесной барс. Но историки пишут: «Скромный и застенчивый от природы, он по характеру не был лидером. В кругу вождей китайской компартии его называли “девушкой”. Худенький и низкорослый, с густыми, чуть удивленно поднятыми вверх бровями, он и вправду напоминал красотку из пекинской оперы, где все женские роли исполняли мужчины».
Линь Бяо был четырежды ранен, страдал от мигрени, бессонницы, нервного расстройства. Летом 1951 года Линь Бяо вновь приехал в Москву лечиться. Но постепенно он перестал доверять врачам. Если министру обороны предстояло выступать на публике, ему вводили лекарство, которое официально именовалось «витамин С». Похоже, это был наркотический препарат. Состояние маршала ухудшалось.
«Линь Бяо был неврастеником, он так боялся света и сквозняков, что редко выходил из дома, — вспоминал личный врач Мао. — Он и воды боялся. Никогда не мылся — его обтирали сухим полотенцем. Жидкости не пил. Жена размачивала в воде булочки, приготовленные на пару, и кормила ими мужа, чтобы его организм получал жидкость хоть таким образом… Линь Бяо явно страдал душевной болезнью».
При этом министр обороны Линь Бяо и его генералы вполне здраво говорили, что пора заняться перевооружением армии, а затянувшаяся культурная революция этому мешает. Бойцы культурной революции испугались и бросились к Мао за поддержкой. Они обвинили военных в заговоре. И Линь Бяо проиграл в изощренной аппаратной борьбе. А Мао Цзэдуну и самому казалось, что Линь Бяо набрал слишком много власти.
Мао стал поносить министра обороны и его соратников:
— Какие у них подлые душонки. Сначала действовали скрытно, а потом вдруг перешли в наступление. Кто-то страстно желает стать председателем государства, поэтому хотел расколоть партию и захватить власть.
Слова Мао дошли до Линь Бяо. Министр обороны и его жена Е Цюнь отдыхали на курорте в Бэйдайхэ. Рядом в аэропорту постоянно находился личный самолет министра обороны. Понимая, что их ждет, они решили бежать. Но из девяти членов экипажа на борту было только четверо — командир корабля и три механика. Тем не менее Линь Бяо приказал взлетать. Полетели без второго пилота, штурмана и радиста.
В Пекине глава правительства Чжоу Эньлай предложил поднять в воздух истребители и сбить самолет Линь Бяо. Но Мао запретил все полеты.
— Дождь будет идти с неба, — в привычно загадочной манере говорил Мао. — Вдовы вновь выйдут замуж. Линь Бяо хочет бежать. Что мы можем сделать? Пусть бежит.
Самолет с беглецами вошел в воздушное пространство соседней Монголии и исчез с экранов радаров. Китайский посол в Монголии сообщил в Пекин, что самолет разбился в половине третьего ночи. Кончилось топливо, и самолет, видимо, пытался совершить аварийную посадку. На борту было девять человек — восемь мужчин и одна женщина. Все погибли.
Из Москвы в Монголию вылетела группа офицеров советского КГБ, чтобы проверить, действительно ли это был Линь Бяо. Обгоревшие трупы эксгумировали. Головы Линь Бяо и его жены отделили и отправили в Советский Союз на экспертизу. Линь Бяо когда-то лечился в Москве, так что с помощью рентгеновских снимков и записей в старой медицинской карте удостоверились, что министр обороны Китая действительно пытался бежать от Мао…
После защиты диплома встал вопрос о распределении. Конечно же, выпускникам хотелось попасть в высотное здание на Смоленской площади, где располагался центральный аппарат Министерства иностранных дел СССР. Но брали не всех.
Касым-Жомарт Токаев: «Когда в институте началось распределение, различные ведомства, заинтересованные в молодых специалистах-международниках, стали направлять заявки в МГИМО. К моей скромной персоне проявили интерес два военных учреждения. Скрепя сердце я