— Тссс. Мы поговорим, когда тебе станет лучше. Тиберио принес крекеры, бананы и немного сыра — он говорит, что это единственное, что его жена могла есть во время беременности. Как ты думаешь, сможешь немного поесть?
Реджина поспешно кивнула, не желая разочаровывать ни Нико, ни мажордома.
— Только не крекеры. — (Тиберио опечалился.) — Лучше немного мороженого. Шоколадного. Много шоколадного мороженого, можно? Мажордом расцвел в улыбке.
— Шоколадное мороженое для малыша, да, синьорина?
Он помчался выполнять ее желание и уже через минуту вернулся, неся две полных вазочки. Реджина начала есть, а Нико попросил несколько минут, чтобы принять душ.
— Чтобы ты не морщила нос и не мчалась в ближайшие кусты оттого, что от меня пахнет лимоном.
— Даже не произноси это слово.
Нико рассмеялся и ушел. Когда он вернулся, вазочки были пусты, а Реджина выглядела намного лучше.
— Еще не поздно отменить твое решение жениться на мне, — снова заговорила она на главную тему.
— Но я хочу жениться на тебе.
— Но это будет не настоящий брак, если мы уже сейчас планируем развестись.
Нико нахмурился.
— Кара, никто не должен знать, что это не настоящий брак. Никто. В этом палаццо даже стены имеют уши. Сплетни распространяются очень быстро, а репортерам достаточно малейшего намека на скандал… Итальянцы — экстраверты, мы слишком много болтаем… Я не хочу, чтобы рождение нашего ребенка сопровождалось скандалами. Понимаешь?
— Я понимаю, что мы будем жить во лжи и только притворяться, что любим друг друга. Впрочем, я попытаюсь, раз ты просишь. Тем более что этот спектакль продлится всего год.
— Черт возьми! — Лицо Нико потемнело, в голосе появились ненавистные ей стальные нотки.
— И что я должна говорить?
— Ты должна поцеловать меня и постараться сделать вид, что счастлива.
— Хорошо.
Она встала. Встал и Нико. Реджина потянулась к нему губами, закрыла глаза и замерла. Нико взял ее за плечи, притянул к себе и прижался губами к ее губам. Этого оказалось достаточно, чтобы вспыхнула страсть. Реджина обвила его шею руками и всем телом прижалась к Нико.
Он оторвался от ее губ.
— Ты хорошо притворяешься, — заметил он с шутливой улыбкой и поцеловал кончик ее носа.
— Ты тоже.
Он снова приблизился к ее губам и зашептал что-то нежное по-итальянски.
— Я так люблю, когда ты делаешь это.
— Что?
— Говоришь по-итальянски.
Нико улыбнулся и посмотрел на нее таким взглядом, что внутри у нее все затрепетало в предвкушений.
— Нико, дорогой мой…
Когда он снова заговорил по-итальянски, тело Реджины затрепетало от переполнявшего ее желания. Говорил ли он, что любит ее? Впрочем, лучше не знать.
Он взял ее за руку и повел в спальню, но тут в дверях раздался какой-то шум — на пороге возникла мать Нико. Она вежливо извинилась, при этом ее брови было выразительно приподняты. Она сообщила, что возникла ситуация, требующая немедленного вмешательства Нико.
— Это не может подождать? — спросил он раздраженно.
Глориана отрицательно покачала головой и величественно удалилась.
— Прости, дорогая. — В его голосе она уловила лишь дальний отголосок недавно сжигавшей его страсти.
Оставшись одна, Реджина прислонилась к балюстраде. Ей нужна работа, она должна чем-нибудь заниматься. Но чем? Чем занимают себя княгини, живущие в раю?
Реджина покинула отведенные ей апартаменты и снова вышла в сад, надеясь, что долгая прогулка среди цветов поможет справиться с разочарованием и тревогой. Когда она уже собиралась повернуть обратно, то вдруг заметила маленькую калитку, увитую виноградом. Увидев неподалеку садовника, она поинтересовалась, куда эта калитка ведет.
Его английский был столь же плох, как и ее итальянский, но, как ни странно, они поняли друг друга — помогли улыбки и бурная жестикуляция. Реджина поняла, что эта старая тропинка использовалась пастухами, через нее выгоняли стадо.
Она открыла калитку и ступила в волшебный мир. Спохватившись лишь спустя несколько часов, Реджина заметила, что телефон был выключен. Включив его, она обнаружила, что Нико звонил шесть раз.
Она набрала его номер и услышала резкое:
— Ты где?
— Не знаю. Я гуляла по саду, а потом вышла через маленькую калитку и вот оказалась у моря, на скалах. Кажется, я заблудилась.
Несколько мгновений в трубке царило молчание.
— Я очень волновался. — Потом он попросил описать, что она видит вокруг.
Через пять минут он уже спускался к ней по тропинке. Реджина встала и сделала несколько шагов навстречу.
— Я думал, ты оставила меня.
— Прости, если заставила волноваться.
Нико стоял безмолвно и неподвижно. Реджина вдруг подумала, что он выглядит очень одиноким, и ее сердце рванулось ему навстречу. Нужна ли она ему? Хоть немного?
Каков он на самом деле, этот мужчина, за которого она выходит замуж? Кто он, этот красивый незнакомец?
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Княгиня донна Реджина Карина Томей ди Романо сидела в «красных» апартаментах и ошеломленно смотрела на бриллиантовое кольцо на своей левой руке. На ней все еще был простой белый костюм и маленькая шляпка с вуалью, в которых она выходила замуж.
Приватная церемония в одном из залов палаццо в присутствии ее семьи и матери Нико прошла ужасно — во всяком случае, для Реджины. Из-за утренней тошноты ее голос был почти неслышен, и Нико пришлось наклоняться к ее лицу.
Итак, теперь он окончательно оказался в ловушке. Впрочем, как и она. И теперь все ждали, как быстро закончится этот фарс.
Пресса наводнила палаццо сразу после церемонии, но присутствовали только те журналисты, которым княгиня Глориана доверяла. Один из таких доверенных лиц собирался написать историю наподобие «Золушки», и Глориана пообещала ему интервью с Реджиной.
От первых же двух вопросов журналиста Реджина совсем растерялась.
— Была ли в числе гостей княжна Виола?
— Церемония была скромной и приватной — только члены семьи, — чуть не шепотом ответила Реджина, недоумевая, почему она должна проходить через все это в день своей свадьбы.
— К тому же весьма неожиданной. — Журналист лихорадочно записывал ее «откровения».
— Да, наверное.
— К чему такая спешка? — Он впился глазами в ее лицо, а Реджину нестерпимо затошнило.
— Я… Я плохо себя… — Она вскочила и ринулась прочь.
Теперь, похоже, ее беременность больше не секрет. Красные стены поплыли у нее перед глазами. Осознавая свой провал при первом же общении с прессой, она вышла на балкон.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});