на столе и увидишь, насколько хорошо она подходит.
Во как. Надо же. Дизайнер, твою дивизию.
— Я смотрю на это дело иначе, — качаю я головой. — Оглянись, обрати внимание на архитектуру здания и на его эстетическую идею. Ты видишь в нём энергию завтрашнего дня? Ощущаешь застывшую музыку будущего? Старинная мебель в современном доме — это дизайнерский приём, резкий и даже эклектичный контраст. А я хочу этот контраст усилить ещё больше. Поэтому посуда нужна либо ультрасовременная, либо конструктивистская, с отсылкой к творческой дерзости начала века. Тоже нормально будет, между прочим…
Съела?
Марине-то пофигу, она просто смеётся и машет на меня рукой. А вот Наташка пытается соединить воедино всё увиденное и услышанное. И ничего, судя по всему, у неё не выходит.
— Короче, я сейчас тебе его принесу.
— Не, сейчас не надо, сейчас некогда. Я сама заберу. Чуть позже зайду.
— Мы уйдём скоро, нас дома не будет, — говорю я.
— Ну, потом, значит. Мне не горит.
Не хочет, чтобы мы к ней заходили… Ладно. Наташка переводит взгляд с меня на Марину, с меня на Марину… Нет, ну к этой швабре меня ревновать это уж вообще. Будто я действительно пытаюсь поиметь, всё что движется… Полигам Полигамыч…
— Хорошо. Скажешь когда, и я… и мы с Наташей принесём.
— Ната, костюм отпад. Фирмá! Это ты сегодня хапнула? А ещё что-нибудь взяла?
— Да, — кивает Наташка.
— Всё! Я приду смотреть!
Мы возвращаемся домой и первое, что говорит Наташка это:
— Значит у тебя есть ключ?
Прямо, как Ипполит Георгиевич из «Иронии судьбы».
— Пойдём, — киваю я в сторону кухни. — Попьём чаю и поговорим.
Судя по тому, что записывающее устройство в квартире Марины было только одно, то и жучок, вероятно у нас только один. Надо будет проверить его чувствительность.
Итак, Марина. Мариша… Вообще, прослушка, насколько я понимаю, ведётся на телефонных станциях. В штатном режиме. Здесь же, по всей видимости, специальная операция. К тому же, находясь в квартире Марины, можно слушать не только телефонные переговоры.
Если раскидать по дому жучков, то слушай всё вплоть до песен под душем и стонов в спальне. А раскидать, подружившись с Наташкой, очень просто. Даже пока я ей лимонад наливал, она уже могла куда-нибудь прилепить такое «насекомое»…
И на кого же она работает?
Думаю, на того, хотел бы меня устранить. Но она не устраняет, а наблюдает… Значит, либо цель другая, либо просто этих целей несколько и физическое устранение не первое в очереди.
Если предположить, что Марина и есть баба, стрелявшая в меня в гостинице, то работает она, скорее всего, на барсука-Поварёнка-Кухаря… А чего хочет барсук? Мусик хочет гусика, а Кухарь хочет исполнить три свои главные хотелки, которые он не так давно озвучил. Лилия, Радько, Злобин. А потом и во мне надобность исчезнет. Или не исчезнет…
— Нет, погоди ты с чаем, — сопротивляется Наталья. — Я хочу понять…
— Пойдём-пойдём…
Я беру её за руку и буквально тащу на кухню. И даже дверь за собой закрываю.
— Ставь чайник. Сейчас мы с тобой печенья натрескаемся с чайком и станет нам хорошо и сладко.
— Не станет, — с горечью замечает она. — Что ты у неё делал⁈
— Наташ, послушай… м-м-м… как тебе объяснить…
Вообще, я пока объяснять ей ничего не собираюсь. Ещё сам не знаю, что с этим всем делать, так что пусть шпионка пока ничего не подозревает. Наташке если сказать, она спалится. Поэтому ей пока лучше ничего не знать.
— Да уж, объясни как-нибудь! — требует она. — Нет, что Марина способна так лицемерить, я могу допустить, я с ней мало знакома. К тому же она вроде как меня даже предупредила. Смотри, мол, все мужики гулящие, типа не обессудь, если твой на меня залезет. Цинично, конечно, но допустить можно. Но вот что ты так искусно врёшь, этого я…
— Только не кричи, пожалуйста, соседи…
— Во-первых, я не кричу, больно надо, а, во-вторых, у нас стены толстые. Но я правда не могу понять, как так быстро, всего за один день…
— Что быстро и что за один день? — раздражаюсь я.
— Она доказала верность теории про полигамность…
— Тьфу… Какая теория! Наташ, это бред сивой кобылы. Она бы, возможно и хотела доказать что-то, но только я ей не по зубам. И она мне просто не нравится.
— Да? — прищуривается Наталья. — И как же ты к ней домой попал? И, главное, что ты там делал? На трусы её смотрел?
— Фу! Что за гадости? Какие трусы? Слушай, успокойся. Я левые интрижки считаю пошлыми и дешёвыми. Тебе бы надо это знать. Но эта тётка мне правда не нравится. Прежде всего тем, что быстро втёрлась к тебе в доверие и стала лучшей подругой. Забивает тебе голову всякой хренью и…
— У меня что, ведро вместо головы, чтобы его хренью забивать⁈ — злится она.
— Нет, ты умная, но доверчивая. Я же вижу, она тебя очаровала, стала светом в оконце.
— Да? И поэтому ты вломился к ней домой?
— Мне нужно было проверить, кто она такая, не врёт ли о себе, понимаешь?
— Серьёзно? Обалдеть! И что, проверил?
— Нет, не успел. Она слишком быстро вернулась, и мне пришлось убираться.
— Чушь какая, — топает она ножкой. — То есть, ты опять к ней полезешь?
— Скорее всего, — пожимаю я плечами. — В следующий раз тебя с собой возьму.
— Нет!
— Наташ, пойми, мы с тобой не обычные студенты, у нас всё не так, как у людей.
— И чем же мы такие необычные и исключительные?
— А ты многих студентов знаешь, живущих в четырёхкомнатных квартирах в центре Москвы и строящих дома на море? Это что, просто стечение обстоятельств по-твоему. Ты и про подпольные дела ничего не знаешь, наверное… Кстати, надо ещё в Юрмале присмотреть домишко…
— Это всё совсем из другой оперы! Если ты думаешь, что за всё можно откупиться очередным домиком…
В гостиной раздаётся телефонный звонок.
— Блин! — бросаю я, выходя из кухни. — Да ты себя слышишь? О чём ты говоришь⁈ За что мне откупаться⁈ Вообще, кто-то обещал не ревновать!
— А кто-то обещал не изменять!
— Я свои обещания всегда выполняю! — бросаю я на